Сборник рассказов
Шрифт:
Ну что, барин, прикокать тебя быстро или сперва поиздеваться? – произнес Задний, поднимая оружие и целя графу в лицо.
– Давай медленно. Пущай поглядит, как мы малышку оприходуем! – весело пророкотал Правый и разразился гадким смехом.
Дружки-пролетарии с готовностью поддержали зачин. И в этот миг Андрей прыгнул. Откуда взялась ловкость, откуда умение! Как олимпийский чемпион-гимнаст он в пару прыжков и кульбитов оказался возле лежащего, выхватил палаш и ринулся на врагов.
Правый шарахнулся, Левый отпрыгнул, и только Задний, явно главарь шайки, попытался
Затея не удалась: треск материи, хруст разрубаемых костей и крик полный боли, страха и ярости. Удар перерубил его правую ключицу и практически оторвал руку. Маузер выпал, так и не свершив ни единого выстрела.
Вновь вскинутый палаш падает на Правого. Прикрывшие голову руки не помогли: противный треск, и череп насильника лопается как перезревший орех. Смерть не заставила себя ждать, Правый сдох мгновенно.
Выл Задний, зажимая глубокую, кровоточащую рану, а третий повстанец со всех ног улепетывал с места боя.
– Ну и где твоя смелость, червь?! Где отвага, вставай и сражайся! – орал Андрей, размахивая палашом перед лицом раненого.
– Пощади, барин! Христом Богом молю! – падая на колени, верещал сквозь слезы Правый.
– Нет тебе пощады! – удивляясь нахлынувшему спокойствию, проговорил граф.
Правый закричал, но через миг крик сменился хлюпаньем и хрипом. Чисто срезанная голова, подобно веселому футбольному мячику, запрыгала по холодной мостовой.
Андрей с отвращением отбросил измазанный кровью палаш. Его мутило, но, превозмогая себя, граф подбежал к девушке.
Она все еще была без чувств. Она была… Андрей не находил слов. Сердце бухало сильно и часто, а в душе хор ангелов исполнял торжественный марш.
Он никогда не знал любви, смеялся над пылкими книжными воздыхателями и издевался над влюбленными барышнями-дурочками, ждущими принцев. Все осталось в прошлом.
Граф смотрел и не мог налюбоваться на милое, прелестное личико, чуть вздернутый носик, тонкие ниточки бровей, алые от холода щёчки. Весь облик, все черточки этого божественного создания поражали, рвали, заставляли трепетать его мечтательную и пылкую суть.
Девушка открыла глаза и… улыбнулась. Душа Андрея ухнула в глубокую и бескрайнюю пропасть счастья. Он еле слышно пролепетал:
– С вами все в порядке?
– Благодаря вам, да, – прозвенел серебристым колокольчиком её волшебный голос. – Как вас зовут, мой юный герой.
– Андрей, – краснея от смущения, выдавил граф.
– А меня Кэт. Катерина…
– Ваше имя – лучшее в мире, – проговорил граф и тихонько добавил. – Вы тоже лучшая…
Теперь уже её лицо окрасилось налетом смущения. Опустив взгляд, Катя попыталась подняться. Андрей поспешно протянул руку, помогая ей встать.
Так они и стояли, держась за руки и неотрывно глядя друг другу в глаза. Или не в глаза, а в сами души?
Время остановилось, и мир перестал существовать. Да что там мир, сама Вселенная потускнела и померкла, уступая место их новоявленной Любви .
Загремели шаги и писклявый, дрожащий голос радостно заорал:
– Вот он! Скорее
держите!Девушка задрожала и прижалась к его груди. Но Андрей, словно отрывая кусок собственной плоти, отстранил её и лихорадочно зашептал:
– Бегите, Кэт! Бегите же немедленно, я найду вас! Я люблю вас!
– Я не уйду! Я останусь с вами! Я…, я люблю вас, Андрей!
– Бегите, Катя милая, бегите! – чуть не плача умолял граф. – Со мной все будет хорошо!
И она, расслышав ли в голосе отчаяние, или почувствовав его безграничное волнение побежала.
Свистнули пули, но её легкий, воздушный силуэт продолжал удаляться.
«Ушла», – облегченно проговорил Внутренний.
«Надеюсь, ты прав, дружище», – ответил граф, разворачиваясь в сторону нападавших.
Их было много, человек двадцать-тридцать, а то и больше. Все вооружены до зубов. Злая аура витала над их головами, подобно стае голодных падальщиков.
Шансов на победу не было, и Андрею, поднявшему окровавленный палаш, оставалось лишь подороже продать собственную жизнь.
Прогремели выстрелы, и тело закричало от жгучей, палящей боли. Отказали ноги, и граф упал так и не выпустив рукояти своего клинка. Струи липкой крови защекотали ребра, подмышки, живот… Боль сменилась вялым безразличием, но две мысли как назойливые мухи крутились в голове:
«Как там Катя?» и «Ушла ли Катя?»
Всё остальное стало неважным, превратившись в абсурдную и нелепую суету.
Андрей был еще жив, когда подошли чьи-то ноги, и удар штыка оборвал его жизнь…
– Молодой человек, вам плохо? Ответьте же наконец! – прозвучал над ним удивительно знакомый голос.
– Я еще жив? – вопросил Андрей, поворачивая голову.
Он не поверил собственным глазам. Это была она . Кэт, его милая, любимая Кэт! Немного изменившаяся, слегка накрашенная, современно одетая, но она ! Весело тряхнув кудрями волос и лучезарно улыбнувшись, Катя спросила:
– А должен быть мертв?
– Меня же убили, расстреляли пролетарии! – пробормотал Андрей, все еще не вникая в происходящее.
Она рассмеялась весело и по-детски непосредственно:
– Скорее всего, вас расстрелял солнечный удар. Я шла, смотрю, а вы грохнулись и лежите. Я подбежала, тряхнула вас. Слушайте, а может вы чем-то больны?
– Сколько я пролежал? – ответил вопросом на вопрос граф.
– Секунд десять, не больше. Вы точно не больны, может «скорую» вызвать? – нисколько не обидевшись на бестактность, поинтересовалась Кэт.
– Так это значит… – начал Андрей и прикусил язык.
– Что значит? – с любопытством спросила она.
– Ничего, ничего Катенька! – весело и бесшабашно прокричал Андрей и вскочил на ноги.
– Я не Катя, я Алиса, – ответила девушка, слегка надув губки.
– Пусть будет так! Позвольте, милая Алиса, проводить вас до дома, – почти прокричал граф и протянул руку.
– Пошли – просто сказала девушка и втиснула свою маленькую ладошку в широкую ладонь незнакомца.