Сборник рассказов

Данная тирада звучала до смешного серьезно, и Андрей заулыбался. Асмодэев последовал его примеру, и даже Мутант попытался нарисовать на своей морде улыбку, но вместо этого состроил бычий оскал. Трещина в стене отношений, пусть и ненадежно, но была заделана. Поездка продолжалась.

***

Андрей тосковал по Внутреннему, но молчал, сосредоточившись на предстоящей работе. Прочие мысли пытался изгнать, дабы не попались в цепкие асмодэевские лапы. Получалось плохо, а если говорить на чистоту, крайне паршиво.

Зато Асмодэев заливался как пьяный соловей, перепрыгивая с одной темы на другую и тусуя их как колоду крапленых карт:

– Что хорошего в вашем графстве, да и вообще в любом дворянстве? Ни-че-го. Знали бы вы, скольких титулованных ничтожеств я повидал за свою долгую жизнь! Поймите, мой юный друг: аристократ не тот кто родился и вырос в дворянской семье. В душе надо быть аристократом, в сердце! Поступками доказывать свое благородство, а не хвалиться, наподобие хозяина чистокровной собачки, родословной своего питомца, то бишь породистых предков. Да и все эти рода как появлялись!? Какой-нибудь храбрый вояка нашинковал с десяток врагов, князь его приметил, приблизил и возвысил. Вуаля, вот вам и новый благородный человек! Но пускай, дьявол с ним, он заслужил свои поклоны и почести. Но при чем здесь его потомки? Чем они доказали свою аристократичность? Ведь нельзя же хвалить человека за поступки, совершенные его предком лет пятьсот назад! Ругать, впрочем, тоже нельзя. Понимаешь?

– Понимаю, но не согласен, – бубнил в ответ на его тираду Андрей. – И вообще, давайте лучше помолчим.

– Хорошо, что понимаете! – не замечая его слов, тараторил Асмодэев. – Вот я, как впрочем и вы, не люблю демократию, считаю её глупостью и обманом. Но она все же сравняла, пусть и не совсем, людские шансы на успех. Она дала достойным людям возможность занять заслуженные ими места, вместо ленивых, тупых и бездарных «аристократиков». В монархическом обществе это было непозволительно и полностью невозможно!

– Вы ведь сами говорили: в нашей жизни возможно все, – подначивал граф.

– Да, говорил. Возможно все, да не со всеми! – угрем выворачивался старик. – Не встреть вы меня, выпал бы вам подобный счастливый билет?

– Вы правы, Петр Вольфгардович, но еще неизвестно что это за билет. А если я погибну, если меня зарежут или пристрелят? Что тогда?

– При данном раскладе, дабы не произошло временное единение, я уничтожу вашего прапрадеда, – спокойно ответил Асмодэев. – История останется неизменной, а в проигравших будем числиться вы да я. Так что очень вас прошу постараться выполнить задание. Все ясно, уточнений не требуется?

– Я все понял, не надо делать из меня дурака!

– Вот и славно, – потирая руки, проговорил Асмодэев. – Обеспечить вас оружием, документами, денежным довольствием невозможно, что, впрочем, не столь важно. На все время операции вы – Петр Николаевич Вяземский, ваш родимый прапрадедушка. Так что пользуйтесь семейными богатствами, но не увлекайтесь! Ваше же наследство!

– Но как…, – начал граф, но Асмодэев в очередной раз опередил:

– Сойдете за него? А вам и не надо! Все и так поверят, предоставьте это моему ведомству. Я ведь тоже не намерен отдыхать, почесывая пузо. Дел на всех хватит!

– Чрезвычайно рад! А я то думал, после моего отправления загуляете! Ну там, водка, бабы, цыгане, плавание на подводной лодке по Москва-реке, прочие удовольствия сильно-могучих!

– Эх, юноша! Стар я для подобных детских развлекушек! И замечу, все те, кто действительно имеют силу и власть, подобной ерундой не страдают. А если и страдали, то сейчас мечтают забыть как обгаженные в младенчестве ползунки и пеленки. Не тот уровень, знаете ли!

– А кто имеет?

– Хватит вопросов. Вы и так вытянули из меня много больше, чем планировалось раскрыть. А избыток знаний, как сказал один житейски мудрый человек, может привести к отравлению. У вас ведь было отравление? Не отвечайте, сам вижу, что было и даже знаю от чего. Сосисочки! Куда им до моих!

– Да, ваши были просто изумительные, – мечтательно проговорил граф. – Из какого они мяса?

– Из самого лучшего, человеческого! – ответил Асмодэев.

Андрей побледнел и ощутил густой комок блевотины, ползущей по пищеводу.

– Да шучу я, шучу! А вы, признайте, купились! – засмеялся старик, но граф уловил в его голосе фальшь.

На какое-то время наступило молчание. Андрей переваривал услышанное, а Асмодэев не мешал. Мутант же либо не имел права голоса, либо не желал разговаривать по собственной инициативе.

– Но все же я не ошибся, избрав вас! – прервал молчание старик, озвучивая обрывок какой-то своей мысли. – Не правда ли, умнейший граф?

– Бесспорно и безапелляционно. Еще чуть-чуть и я постигну тайны мироздания, стану всезнающим Шивой и собственными руками перекрою историю – шутливо ответил Андрей. – Быть может, мне поставят памятник или зачислят в святые?

Асмодэев громогласно захохотал. Он вообще смеялся охотно, часто и, надо признать, крайне заразительно. В это время Мутант повернулся к Асмодэеву и что-то пискнул.

– Подъезжаем, – моментально лишившись смеха, проговорил старик. – Соберитесь, юноша!

4

Серая, вонючая подворотня, заваленная мусором и пахнущая уборной. Стены исписаны похабщиной, названиями музыкальных групп, всяческой символикой, тупыми призывами и лозунгами. Больше других в глаза бросался полуметровый «коловрат», намалеванный ярко-рыжей краской.

Андрея передернуло, как передергивало всякий раз, когда он встречал этот знак.

«Тупые дегенераты! Как можно употреблять такой символ, даже не зная его истинного значения!» – промелькнула злая мысль.

– Да так было всегда и со всем! Стоит ли обращать внимание? – прозвучал голос Асмодэева. – Возьмите, к примеру, всем известного двуглавого орла: сколько людей понимает его смысл? Мало! Но еще меньше понимающих причину принятия нашей страной данного символа…

– Вы правы, но как-то противно все это, – нехотя согласился Андрей.

– А ты попробуй, попытайся объяснить людям истинное значение свастики! Окажешься в нацистах, фашистах и прочих «бритоголовых»! Так что знай для себя да помалкивай! Умные, если потребуется, сами дойдут, а с дурачья и спрос, как со старой коровы…

Подошел Мутант, и Асмодэев смолк, так и не закончив мысль. Вновь зазвучали невнятные попискивания, на этот раз смешанные с похрюкиваниями. Старик что-то проверещал в ответ. Верещание отдавало весельем и Андрею стало смешно. Происходящее походило на спектакль глухонемых или умалишенных. Только неимоверным усилием воли он сдержался.

– Все готово, приступаем! – торжественно провозгласил Асмодэев и взметнул руки к небу.

Он явно испытывал нездоровую тягу к показухе, напыщенным речам и прочей театральной мишуре.