Сборник. Бездушный 1. Компиляция

— Тебе и твоим товарищам предстоит выполнять опасные и сложные задания, некоторые могут тебе не понравиться.

— Я выполню любой приказ, — твёрдо сказал тот.

— Наверное… или нет, — развёл я руками. — Есть лишь один способ это проверить.

Тот, понял, что сейчас услышит нечто такое, что ему не понравится. Бросил быстрый взгляд на бледную мать, слева и справа от которой стояли гвардейцы в полном доспехе, потом опять посмотрел на меня.

— Командир…

— Я хочу, чтобы ты убил её. Если сумеешь убить мать, то выполнишь и любой другой приказ, — перебил я его.

Тот отшатнулся назад, словно я его ударил по лицу кулаком:

— Нет!

— Я приказываю, воин, — с нажимом произнёс я. — Ты должен взять в руки кинжал и ударить эту женщину точно в сердце.

Рука гвардейца даже не дёрнулась к рукояти клинка на своём боку.

— Я не могу этого сделать, — глухо произнёс он. — Это моя мать.

— А это мой приказ!

— Это моя мать! — почти закричал он, заставив окружающих дёрнуться. Тесак шагнул к нему, а оба гвардейца выступили вперёд, прикрывая женщину собой. Только Ползун остался на месте, даже не шевельнувшись, изображая из себя огромную гору из земли и металлических пластин всевозможных форм. Нетерис посмотрел на них и остался на месте, хотя было видно, что у него мелькнула мысль броситься на меня. Но слишком хорошо он знал возможности бойцов в големоброне. Против них он был сущим котёнком в схватке с волкодавом.

— Что ты чувствуешь сейчас, Совент? — внезапно спросил я его. Такая резкая смена темы выбила его из колеи, в его взгляде злость, отчаяние и боль сменились в очередной раз непониманием ситуации.

— Чувствую? — переспросил он.

— Да. Тебе больно физически, мысли путаются, тяжело дышать?

— Я… нет, только боль здесь, — он ударил себя кулаком по левой стороне груди, — что я не тот, кто вам нужен… и то, что я считал вас своим командиром, а вы…

— А я и есть твой командир, — перебил я его. — Жёсткий, но твой командир. Заметь — не жестокий. Когда ты не выполнил мой приказ, тебе стало дурно или больно?

И вот сейчас в его глазах мелькнуло понимание ситуации. Машинально он схватился за кожаный ошейник, который опоясывал его шею. И тут же выпустил его, будто ухватил ядовитую змею за хвост.

— Что? — напрягся я, увидев этот его жест.

— Не чувствую ничего. Ошейника не чувствую, — торопливо и нервно скороговоркой произнёс нетерис и вновь потянулся к своему «украшению». На этот раз он его не выпустил. Сначала поцарапал ногтем, потом засунул под него палец и оттянул от шеи.

— Ножом попробуй, — подсказал я, не спуская глаз с него.

Тот кивнул, наклонился, чтобы дотянуться до сапога, вытащил из голенища клинок и с опаской дрожащей рукой поднёс тот к шее. Несколько секунд он собирался с духом. Никто его не торопил, не советовал, не ободрял. Слишком долго он проносил страшную магическую вещь на себе, превращающая его в чужую вещь и комок боли, когда нарушал приказы. Наконец, он коснулся кончиком ножа кожаной полоски, которую оттягивал пальцами, надавил на неё и стал медленно водить острой кромкой. Толстая кожа сдалась спустя минуту. Как только ошейник распался, то его бывший носитель сорвал его с себя и отбросил в сторону, как омерзительную гадину.

И замер, прислушиваясь к своим ощущениям.

— Я больше не раб, — прошептал спустя некоторое время, потом посмотрел на меня и … упал на колени. — Командир… господин… я…

К нему с тихим всхлипом метнулась мать, которая опустилась на колени рядом с ним и обняла за шею.

Ещё пятнадцать минут я провёл с ними, пытая гвардейца на личные ощущения, самочувствие и стараясь самостоятельно увидеть в нём что–то необычное. Ну, и просто ждал. Вдруг, рабская печать сработает с задержкой и придётся вмешаться?

Совент мгновенно забыл о бесчеловечной проверке, которую я устроил ему. Он уже смирился, что больше никогда не увидит свободу, умрёт рабом. И вдруг — такое! Если и до этого все нетерисы были готовы умереть за меня даже без всякого магического понукания, за то, что я спас их семьи и близких, дал им всем кров и еду. То сейчас эта решимость усилилась на порядок. По крайней мере, у Совента.

«Фанатиками бы они не стали, — подумал я, когда вышел из постройки. — Всё–таки, магия, особенно такая сильная, на мозги должна бить капитально. Могут ведь из крайности в крайность пойти. Из принудительного рабства в добровольное».

Потом меня догнал Тесак.

— Командир, а стоило таких нервов эта проверка? — поинтересовался он у меня. — Что бы сразу не резануть ошейник? Точнее приказать ему это сделать, а? Если сумел бы, то сразу поняли, что печать пропала.

— А не сумел бы? Процентов семьдесят было, что он умер бы, — ответил я ему. — Не, лучше вот так жёстко, но безопасно для всех, чем играть в жалость.

— Про тебя слухи пойдут офигеть какие, — покачал головой Тесак. — Что заставляешь вступать в отряд через кровь родных. Типа садист и моральный урод какой–то.

— От кого пойдут? — я остановился и посмотрел на товарища.

— А ты думаешь, эта женщина молчать будет? Или Совент? Да он сейчас в таком состоянии, что расскажет про освобождение от ошейника всем и каждому. И ничего с ним сейчас не сделать, не объяснить. А там и про эпизод с его матерью станет известно рано или поздно.

— Там видно будет, — махнул я рукой. — Может, что–то и сам распущу для пользы дела.

Я ничуть не жалел о том, что сделал. Зато теперь был уверен на сто процентов, что големодоспехи, которые носят мои гвардейцы, убирают все негативные воздействия на организм. И всё благодаря эльфийскому жемчугу, который я вставил в броню. М-да, «эльфийскому»… если верить иллирам, то в прошлом он назывался драконьим. Недавно я вспомнил слова Лины, те самые, про очистку её ауры от подчиняющей магии и вклад в это дело древних драгоценностей с эльфийским жемчугом. Тут же подумал, что те, кто его носят, так же испытывают аналогичный эффект. Например, нетерисы–гвардейцы. Когда пришла эта мысль, то я сразу и решил проверить — так оно или нет. Да, проверка жёсткая, повторюсь, но самая действенная. В конце концов, Соломон в одном из мифов при судействе двух женщин по делу о ребенке, приказал разрубить того надвое и отдать каждой часть детского тела. Так он узнал, кто же родная мать, а кто украла дитя и по факту, плевать на него хотела. Вот и получается, что самые суровые проверки (жёсткие, не путать с жестокими) — самые рабочие.

— Теперь устану отмахиваться от просьб остальных нетерисов, вступить в гвардию, — с тяжёлым вздохом за спиной, произнёс Тесак.

— Объясняй, что печать снимает не служба в гвардии или гвардейский доспех, а особый амулет, который встроен в броню, — посоветовал я ему и следом добавил. — А ещё скажешь, что в течение года я выдам каждому из них такой же. Год — это максимальный срок, скорее всего, наделаю амулеты раньше. Да и передавать их можно друг другу.

После этого я собрался вернуться на аванпост, чтобы продолжить работать со своим Даром, но тут пришло сообщение, что в посёлок приехал принц, чтобы срочно со мной связаться.

«Да уж, — я присвистнул мысленно, — если Магомед не идет к горе, то гора идет к Магомеду. Интересно, что же так припекло короля, раз он решил направить ко мне своего сына, с которым у меня неприязнь?».

Как оказалось, венценосный отпрыск прибыл инкогнито. Официально ко мне на огонёк завернул королевский глашатай с личным посланием Его Величества. Никакой свиты, обоза, огромного отряда телохранителей. Всего лишь дюжина сопровождающих на скаковых химерах и с парой заводных. Вряд ли это все те, с кем он путешествует. Уверен, что ещё пара отрядов крутится где–то неподалёку под прикрытием магической маскировки.