Счастье по наследству

Конечно, раз Марк Броуди знает мой адрес, то знает и о Лексе. В его свидетельстве о рождении в графе «мать» стоит моё имя. А вот рядом с именем отца прочерк. Марк это тоже прекрасно знает. И знает, почему.

— Вы не очень-то любезны, мисс Бейтс.

— А вы нуждаетесь в моей любезности?

— Не настолько, чтобы переживать об её отсутствии. И всё же я хотел бы извиниться за то, как вёл себя с вами перед вашими коллегами. А главное — перед нашими общими друзьями.

— У нас с вами нет общих друзей, мистер Броуди. Встреча в прошлую пятницу — чистая случайность.

— Как и в субботу, и сегодня, — подхватывает Марк.

Я нервно сжимаю челюсть.

— Что вы хотите этим сказать?

— Вообще-то, я жду, что вы мне что-то скажете.

— И что бы это могло быть?

— Ну, я не знаю, — он садится вполоборота, закидывает ногу на ногу и делает неопределённый взмах рукой. — Что вы нуждаетесь в помощи. В какой-либо протекции. В совете. В деньгах, наконец.

У меня холодеет в груди от очень нехорошего предчувствия. И всё же я нахожу в себе силы задать следующий вопрос.

— А почему, собственно, я должна просить об этом вас?

— Почему бы и нет? Дорожка-то проторена.

— Что?

— Два миллиона, Эмма, — произносит Марк. — Неужели они так быстро закончились? Вы же бухгалтер. И, судя по отзывам коллег, довольно талантливый. Получается, ваших талантов не хватило на то, чтобы правильно распорядиться этими деньгами?

— Распорядиться этими деньгами? — я эхом повторяю последние услышанные слова, будто, произнесённые вслух, они станут для меня более понятны.

— Это большие деньги для вашей семьи. С их помощью вы могли бы сделать хорошие вложения. Дом, машина, своё дело. Пусть даже тот паб, в котором последние два часа крутили задницей перед полусотней хорошо подвыпивших мужчин.

Челюсть в буквальном смысле падает на пол. Вот реально, рот просто взял и сам открылся. Говорят, в старости это происходит непроизвольно: мышцы шеи ослабевают, нижняя часть лица, мягкие ткани — провисают…

До старости мне ещё далеко, но я с трудом подавляю желание помочь себе рукой.

— Как вы смеете разговаривать со мной в таком тоне?

Мужчина в противоположном углу сидения пожимает плечами.

— Должен же я как-то вывести вас на разговор, раз сами вы всё никак с мыслями не соберётесь. Хотя работа проделана большая. Я никак не ожидал увидеть кого-либо из вашей семейки в доме Райта. Как вы узнали, что я буду там?

Голова начинает кружиться, как после пятого виража на русских горках. Ты уже схватил адреналина, и каждый последующий вираж просто очередная встряска — никакого удовольствия. Я таращусь на Марка Броуди в попытке собраться с мыслями, но они расползаются в голове подобно муравьям из-под поднятого в саду камня. Мало что из сказанного я поняла, кроме того, что, похоже, меня обвиняют в преследовании и в транжирстве денег покойной сестры. За последнее обидно вдвойне.

Не два миллиона, а восемь. Именно столько заработала Николь за свою карьеру. Сестра жила на широкую ногу, много тратила на себя и на развлечения, будто чувствовала, что ей отмерено мало времени. Недвижимости в собственности у неё не было, как и шикарных машин в гараже, потому что гаража не было тоже. Восемь миллионов на счетах в двух банках — вот и всё её наследство. Гигантская сумма для Сеймура и меня, но мы не взяли из неё ни цента. Единственный человек, который может ими распоряжаться, ещё не достиг совершеннолетия.

Ничего из этого я Марку не рассказываю. Возможно, он не гордится тем поступком, что совершил пять лет назад, и в попытке меня уязвить ищет себе оправдание. Что ж, я точно ему не судья, но не вовремя проснувшуюся совесть лучше как можно скорее снова усыпить.

— Лекс здоров. У него много друзей. Учится хорошо, особенно любит математику. Читать не любит, как и все дети. Страницы в соцсетях я пока заводить не разрешаю, но могу добавить вас в друзья в своём Фейсбуке. Там я иногда выкладываю его фотографии и небольшие видео. Вы увидите, что он ни в чём таком не нуждается.

— Ни в чём таком? — Марк в точности зеркалит мои недавние эмоции, повторяя последнюю фразу.

— Ни в чём таком, что я не могу ему дать.

Я жду, что Марк что-нибудь мне ответит, но он молчит. Выглядит при этом весьма обескураженным, и постепенно опустившее меня чувство тревоги снова начинает нарастать. Возможно, я была недостаточно убедительна.

— Деньги, о которых вы говорили, лежат в банке. Лекс получит их по достижению совершеннолетия, как единственный наследник Николь. Могу дать вам названия банков, чтобы вы проверили эту информацию.

Марк хмурится, несколько раз моргает, затем отворачивается к окну и некоторое время смотрит на дорогу. Я тоже смотрю в окно и замечаю, что мы в нескольких кварталах от дома.

Какой немыслимо длинный день! И до его окончания ещё далеко. А всего через несколько часов мне вставать, забирать у Полин Лекса, кормить его завтраком, везти в школу, потом ехать на работу…

— Чёрт! Моя машина!

В сердцах я закрываю лицо руками. Совсем забыла, что я теперь «безлошадная». С заездом в школу такси мне влетит в копеечку. Но это не страшно. Страшно, что мой сон сократится ещё на полчаса.

Лучше совсем не ложиться.

— Что с вашей машиной?

Я вздрагиваю, потому что за ворохом мыслей совершенно забываю о сидящем рядом мужчине.

— Утром заглохла на перекрёстке. Похоже, сцепление. Давно барахлило, видно, пришёл его час. Чёрт, ну совсем вылетело из головы.

Я снова ругаюсь и качаю головой. Что день — эта неделя обещает быть долгой!

Марк, слава богу, больше не пытается со мной заговаривать.

В абсолютной тишине мы подъезжаем к моему дому. Водитель паркует автомобиль, и я тяну на себя ручку двери.

— Спасибо, что подвезли, мистер Броуди. Спокойной ночи.

Не дождавшись ответа, я хватаю сумку и выхожу из машины. Двадцать шагов по дорожке к крыльцу для меня словно путь на Голгофу. Ноги горят огнём, и я борюсь с желанием скинуть туфли и пройти этот путь пешком. Даже возможный насморк меня не пугает так, как вероятность того, что за мной наблюдают.

За спиной захлопывается дверь, и я словно налетаю на стену.

Тааак, ну, что ещё?

Не дожидаясь, пока меня окликнут, я поворачиваюсь к направляющемуся ко мне мужчине.