Счастье взаимной любви

— Мне так показалось. А Штром назвал тебя по имени и фамилии.

— Черт! — проговорил Кир, не разжимая губ и даже зажмурившись от напряжения. — Да цыганка ведь не знала моего имени! Ни хрена не знала! Кто-то продал…

— Кого продал?

— Тебе этого знать не надо, — хмуро бросил он, весь сосредоточившись.

Они помолчали. Аня понимала, что вопросы задавать опасно.

— Двух парней там не видела? Один светлоголовый, а другой крепкий такой, бровастый.

— Нет. Не видела.

— И кроме цыганки никого не забрали?

— Никого.

— Свидетелей, понятых?

— Надергали кого-то из туалета. И сфотографировали в дверях. Цыганку, меня и эту невесту.

— А тебя по протоколу как свидетельницу почему не пропустили?

— Не знаю. Я сказала Штрому, что получила временную рижскую прописку, и он от меня отстал.

— Понятно. Он тебя для других своих целей придерживает. В агентуре у него окажешься, будь осторожней. Пока он решил тебя не засвечивать. Еще чего-нибудь слышала?

— Да нет. Что из коридора услышишь?

— А Штром объяснил, за что цыганку взял?

— Да. Как я поняла, в кейсе у нее были наркотики.

— Прокол, — задумчиво и, словно забыв про Аню, сказал Кир. — И прокол опасный, если цыганка заговорит. Хотя она не может меня знать, черт побери!

Он повернулся к Ане и придвинулся так близко, что она почувствовала его дыхание.

— А теперь скажи, почему тебя в ментовку повезли не в фургоне, а в «волге» вместе с папашкой Штромом?

— А ты откуда это знаешь? — Сердце у Ани екнуло, но вопрос ее прозвучал беспечно, лишь легкая нота удивления появилась как бы поневоле.

— А потому, что все это я со стороны видел, дорогая. И пока ты рассказываешь правду. Но непонятно, почему ты удостоилась чести сесть в машину с инспектором! И это, дорогая, наводит на некоторые размышления…

— Какие?

— А уж не успела ли ты здесь ссучиться? И не работаешь ли на Штрома и его контору?

— Я? — И Аня засмеялась.

Кир улыбнулся.

— Да… Пожалуй, ты им со всех сторон не подходишь. Для такого дела, во всяком случае. На мелких спекулянтов валютой тебя еще заставят стучать, но не по таким делам… Слишком ты вальяжная да ленивая. Там другой темперамент нужен. Извини.

— Пустое.

— К тому же уверенность в тебе чувствуется, уверенность сильного человека. Образование или просто начитанность. Нет, таких Штром в свою шарашку не привлекает. Таких он сам побаивается. Извини еще раз за подлые подозрения.

— Да ладно тебе, проехали.

— Но за информацию спасибо. Я твой должник.

— Брось ты…

— Нет уж! Я за все со всеми расплачиваюсь! И потому живу счастливый и никому ничего не должен. Договоримся так — я тебя к кому-нибудь пристрою. Есть у меня парочка хороших друзей, которые мечтают о спокойном и неприхотливом сексе. Солидные люди. Думаю, будут тебя и кормить, и одевать. Не очень шикарно, но жить будешь лучше, чем работница с конвейера.

— А я тебе должна буду долю…

— О черт! — Кир откровенно разозлился. — Я же тебе сказал, что я не сутенер! Как это ты себе представляешь — Кир Герасимов из твоих рук принимает деньги за постельные труды? Да я лучше застрелюсь, если до этого дело дойдет! Что заработаешь — то твое, без всяких налогов! А если мне понадобится от тебя какая-нибудь услуга, то я тебя попрошу. И опять же оплачу ее.

— Скажи сразу, какая услуга. Чтоб я была готова.

— Не бойся. Убивать никого не будешь.

— А спать с кем?

— Может быть, и придется. Приедет ко мне, скажем, дружок из столицы, должен же я его достойно встретить. Но опять же, если он будет тебе совсем не по вкусу, поперек горла, откажешься. Я женщин понимаю и потому никогда не насилую — ни физически, ни морально. Лады?

Аня кивнула.

— Приличных женщин уважаю, конечно, но не такую сволочь, которую от свадебного стола можно оторвать, чтоб из сортира жалкую уголовницу выдернуть. Уму непостижимо!

— Ты про эту невесту из милиции говоришь?

— Да. Верка Богуславская. Еле-еле замуж вышла, еле-еле своего инженеришку охомутала, вся Рига ей в этом помогала, и со свадьбы, по первому звонку, не снимая белых брачных одежд, ринуться в сортир за добычей! Вот что значит настоящий охотник за людьми! Не долг там милицейский, а охотничья страсть!

— Противная баба, — согласилась Аня.

— Ты мне нравишься, — сказал Кир. — Сильно сидишь на мели? До голодухи?

— Нет, не настолько.

— А то дам в долг? Или немножко подарю?

— Не надо.

— Я к тому говорю, что сейчас у меня для тебя под рукой клиента нет. Первому встречному-поперечному я тебя не отдам. Поищем что-нибудь приличное. Потерпишь недельку?

— Конечно.

— Все! Пошли в «Стабурагс», а то там мой Муля истосковался и отбивные пережарятся!

Они добрались до «Стабурагса», весело пообедали вместе с Мулей, и когда Кир сказал, что, будь ему на пятнадцать лет меньше, они бы с Аней составили великолепную пару, Аня согласилась вполне искренне.

Расстались на углу у «Стабурагса». Кир заторопился по каким-то своим делам, но сказал, что вечером будет ждать ее в кафе «Лира», где собирается «бардзо хорошая компания». Аня спросила, можно ли прихватить с собой Сарму, Кир поколебался и разрешил. Однако сказал:

— Ты ей скажи, что я ее не простил! Есть вещи, которые я не прощаю! Это предательство! Не наказал ее, как она заслужила, но и не простил! И ты тоже помни: предательство хуже сифилиса или этого… СПИДа, про который так много теперь разговоров.

— Согласна, — сказала Аня.

— А если согласна, — он склонился к ее уху, — то больше никому о происшествии на вокзале не рассказывай и уж, во всяком случае, моего имени к нему не приплетай! Даже если тебя резать начнут! Тогда будешь моим другом.

Когда Аня села в троллейбус, чтобы доехать до дому, то обнаружила у себя в кармане плаща пару денежных купюр (на два обеда в ресторане средней руки) — Кир до конца продолжал корчить из себя широкого мужчину, не оставляющего девушку в беде. Пусть так, его лучше держать в друзьях, а не врагах.