Счастливчик

– Ни в коем случае, - сразу ответила Вера, спеша сказать, пока за спиной компания обсуждала какую-то шутку. – Смелость пригодится, если например, надо вдруг спасти из огня людей…

– Я обещаю, что если вдруг случится пожар, я вынесу вас из огня, дорогая моя царевна.

Вера вспыхнула, замешкалась, позволила великому князю еще раз поцеловать тонкое запястье. Павел повернулся к пришедшему с бочонком кваса слуге, быстро понял замысел барышень, расхохотался и бодро скрылся с наполненным пенным напитком ведром.

Внизу, на зеленой лужайке, над ведром склонились великие князья и государь, громко смеясь, наполнили бокалы, подняли их в честь дам, спасших мужчин от жары и жажды.

– Что-то мне тоже захотелось квасу, - заметила государыня.

Барышни заулыбались. Вера старалась не смотреть на Павла. Нежная кожа запястья еще помнила прикосновение мужских губ.

Ночью Вере приснился пожар. Будто дворец охватил огонь, за порогом спальни стоял черный туман. Выйти было невозможно. Наверху уже трещали балки и сквозь прогоревшие проплешины сыпались красные угли. Где-то mama с завываниями призывала отца Еремея. Вера хотела покинуть спальню, но не могла решиться броситься сквозь удушливую пелену в вестибюль. Подбежала к окнам, начала дергать за рамы. Одна подалась, и в комнату яркой струей ворвался морозный воздух. На пороге комнаты взметнулось пламя. Внизу, на белом снегу, усыпанном обгорелыми досками и вещами, стоял великий князь Павел - возмужавший, изменившийся. Протянул руки.

– Прыгай, Вера.

Царевна пугливо оглянулась. Сзади полыхал огонь, но и сигануть из окна третьего этажа, в одной тонкой ситцевой сорочке она не могла. Заметалась по душной комнате, вдыхая запах гари и мороза, кашляя и задыхаясь, то прихватывая какие-то коробочки, то накидывая одежду на плечи, и понимая, что не успевает.

– Вера! – кричал из окна Павел. – Не медли, прыгай!

Вера с ногами залезла на подоконник. Она будто читала по его губам.

– Доверься мне, Вера.

Она не могла расцепить рук. Слишком высоко. Страшно. Вера была уверена, Павел не сможет поймать ее, а значит, она переломает себе кости. Нет, она не готова.

Царевна спрыгнула на пол и услышала одновременно с треском обрушающегося потолка отчаянный крик Павла.

– Вера, Вера… - бесчувственную девушку трясли за плечи испуганные сестры.

Вера вся горела, бредила и стонала. Прибежала разбуженная государыня. Появившийся через несколько минут доктор быстро поставил диагноз. Во дворце началась корь.

К счастью, наследника, которого опасное заболевание могло свести в могилу, не было в столице вот уже несколько недель – Иоанн со своим дядькой-матросом, личным доктором и учителем-швейцарцем совершал путешествие по Италии.

Вера болела тяжелее и продолжительнее сестер. Бредила, заходилась в кашле, теряла голос, металась и, плача, еле слышно просила избавить ее от огня. А когда очнулась в темной комнате с постоянной резью в глазах и пятнистой сыпью по всему телу, то так устала от борьбы со своими сумасшедшими кошмарами, что даже не обратила внимание на отсутствие длинных кос цвета остывшего пепла, обстриженных во время долгого жара.

Переживать было некогда. Младшие Надя и Любочка подхватили эстафету эпидемии, фрейлина mama Маруся лежала с температурой под сорок в соседней комнате. Государыня с доктором и сиделкой бегали из одного помещения в другое, ухаживая за больными. За заботами о сестрах Вера не замечала течение времени, не думала о себе, а когда проваливалась в чуткий сон, то больше не видела кошмаров. Жизнь замкнулась на сражении с болезнью. Вера не знала, что творилось за пределами темных комнат. Не догадывалась об исходящей злобой Думе, приперших к стене отца-государя министрах и его последних отчаянных попытках сохранить достоинство и спасти самодержавие. Лишь залитое бессильными слезами лицо mama иногда заставляло Веру слегка тревожиться.

Корь отступила с первыми неделями весны. Во дворце растащили тяжелые портьеры, впустили яркий дневной свет. Царевны, похудевшие и бледные, с короткими стрижками, которые, впрочем, их совсем не смущали, спустились в гостиную и по выражению лица mama поняли, что пришла новая беда.

Едва сдерживая слезы, Софья Александровна донесла до дочерей страшную новость – ночью государь подписал Манифест об отречении от престола. Это была вынужденная мера, чтобы не развязать гражданскую войну в изможденном внешним военным конфликтом государстве. Власть переходила к младшему брату государя. Впрочем, великий князь также поспешил отказаться от опасного наследия предков. Это означало конец монархии. У штурвала тонущего корабля встало временное правительство. Потрясенные девушки плакали, еще не понимая весь масштаб события. Сердце Веры сжималось от жалости к mama, тоски за перенесенное унижение papa. Неосознанно царевна слышала гром всеобщей катастрофы над их головами.

Тем не менее, когда в царскосельский дворец вернулся уже бывший государь, домочадцы спокойно и радостно встретили его после долгой разлуки. На днях же из итальянского путешествия приехал загоревший и полный впечатлений младший брат Иоанн. Он по-детски не придал нужного значения произошедшему перевороту, лишь поинтересовался у своего учителя, кто теперь будет править Россией, если больше нет государя. Учитель растерянно развел руками. Этот вопрос интересовал сейчас многих.

Вскоре выяснилось, что сопровождающие papa военные – это конвой. Временное правительство, получив власть, первым делом арестовало бывшего государя и его семью. До особых распоряжений они жили во дворце и ждали своей участи. Софья Александровна и ближайшие Никитины полагали, что, скорее всего, кто-нибудь из иностранной родни потребует от новой власти выдачи семьи бывшего государя, но по печальным глазам papa Вера понимала, что он сам не надеялся на такой исход. Призрак французской революции витал во дворце - в шепоте mama во время очередного нервического припадка, еле слышно, по-французски: «Отрекся… Отрекся…», в стремительном бегстве прислуги, в хриплом исполнении «Марсельезы» охраняющими солдатами с красными бантами в петлицах, в ярких ночных кострах прямо на широких ступенях величественного строения. Старый мир стремительно рушился, вместе с тающим снегом, пытаясь погрузить под своими обломками государеву семью.

Уже через несколько дней представитель нового правительства, боевой генерал с торчащими усами, громогласно и официально объявил Федору Николаевичу и его домашним об аресте. Теперь бывшему государю, супруге и детям, запрещалось покидать пределы дворца, а в парк предписывалось выходить исключительно в сопровождении военного конвоя. Софья Александровна, не теряя бодрости духа, собрала прислугу и предупредила всех о необходимости покинуть здание до темноты, иначе люди тоже будут считаться арестованными.

Наутро Вера с удовольствием поздоровалась с комнатной девушкой Таней, которая без раздумий осталась с господами. По вестибюлю прошел, покашливая, доктор, направился в спальню Иоанна, чтобы проверить его здоровье. Знакомый лакей подал завтрак. Софья Александровна улыбалась, замечая, что во дворце осталась половина преданных слуг. Однако, вскоре настроение mama ухудшилось – приехал новый министр юстиции Нерецкий с приказом об аресте и изоляции фрейлины Маруси Дубовой. Государыня со слезами обняла подругу. Чтобы не расстраиваться, Вера предпочла покинуть место трогательного прощания.

Теперь дни были заполнены еще и тщательной уборкой многочисленных комнат – mama приказала держать дворец в чистоте и порядке. Слуг оставалось мало, поэтому Вера и Любочка взяли эти обязанности на себя. Надежда прижилась на кухне – у великой княжны обнаружился кулинарный талант, а единственный оставшийся повар и кухонная служанка не справлялись с нагрузкой.

В помещениях витал едкий запах сгоревшей бумаги – papa и mama жгли в кабинетных каминах документы. В семье все вели дневники - и родители, и сестры, и даже маленький Иоанн старательно записывал события в красивой памятной книжке крупными детскими каракулями. Федор Николаевич спокойно объяснил детям, что не желал делиться с общественностью своими мыслями и личной жизнью, и потому, на всякий случай, избавлялся от некоторых бумаг. То же самое делала и Софья Александровна, со слезами на глазах наблюдая, как яркое пламя охватывало исписанные красивым почерком страницы - ее юность, ее любовь, ее счастливую жизнь. Теперь papa и mama проводили время вместе, подолгу беседовали о чем-то в уютном кабинете государя. По вечерам, собираясь в гостиной за вечерним чаем, семья мирно общалась, потом Федор Николаевич читал вслух Чехова и Гоголя, mama задумчиво смотрела в окно. Вера сонно наблюдала за огнем в камине – за день она успевала страшно устать. Со свойственной ей активностью, девушка успевала переделать за сутки множество дел, как раз чтобы крепко заснуть, едва коснувшись головой подушки.

Весна выдалась солнечной, с морозами по ночам, но горячим солнцем, звонкой капелью и быстро таявшим снегом. Федор Николаевич все чаще печально качал головой, смотря через окно на запущенный парк. Переговорив с комендантом, бывший государь получил разрешение на прогулку.

Вера жадно вдыхала морозный воздух, перемешанный с запахами мокрых деревьев и костра. Papa, истосковавшийся по физической работе, сгребал почерневший грязный снег широкой лопатой. Вскоре к нему присоединились доктор, учитель и дядька-матрос. Mama сверкнула поголубевшими от синевы яркого неба глазами и повела дочерей и Иоанна по парку, собирать обломанные ветки и мусор. Конвой застыл у ворот, солдаты, сидящие вокруг костра, таращились на работающих «господ».