Счастливое число Кошкиной

– Сам попей, мудила! До хрена, смотрю, понимаешь!? — выорался я вслед одному мужику, решившему посоветовать мне попить успокоительного.

Поднял и зашвырнул подальше принесенную Текилой палку, достал сигареты и больше по инерции сжал одну губами. Курить не хотелось — на кухне выкурил столько, что пары затяжек хватило бы, чтобы дым встал поперек горла и меня вывернуло наизнанку. Только один хрен поднес огонек зажигалки к кончику сигареты, затянулся и ожидаемо задохался до слез. Спрашивается, и зачем закурил, если прекрасно знал, чем это закончится? И почему сбежал, не договорив до конца одного слова, которое могло все изменить?

Кашляя в кулак, я огляделся по сторонам и с удивлением уставился на хмурого Луку и скачущую вокруг него Теклу с палкой в зубах.

— Апорт!

Собака полетела вслед за брошенной другом палкой, а Лука подошел ко мне и негромко спросил, кивнув на снежное крошево:

— Ты?

— Кого-то еще рядом видишь?

— Кроет?

— Адово.

— Поговорить не хочешь?

— О чем? — я посмотрел на Луку и повторил вопрос. — О чем, Люк? О том, что у меня блядская филофобия? О том, что я вчера высвистнул Крис из квартиры потому что видеть ее не могу? Или лучше поговорим о том, что ночью я завалился спать к Кошке в кровать, а утром не смог нормально объяснить зачем это сделал? С чего начнем, психолог? — сплюнув под ноги, я опустился на корточки, медленно выдохнул и уже спокойнее произнес. — Извини. Ты вообще как меня нашел?

— Скажем так, я решил не вламываться без предупреждения и позвонить с подъезда. Трубку взяла Кошка и сказала, что ты ушел гулять с Текилой.

— И нахрена тебе сдались эти проверки, если я уже признался в филофобии? — я помотал головой, взял принесенную Теклой палку, поднялся и бросил ее. — Апорт!

— Признать заболевание — это половина успешного лечения, Ден. Ты же читал статью, которую я тебе скинул.

— Читал, — кивнул и усмехнулся. — Больной признал, что он болен, ты оказался прав, спор закончен. Что дальше?

— Пойдем завтракать, — улыбнулся Лука. Хлопнул меня по плечу и ошарашил просьбой. — Разобраться с регламентом соревнований поможешь? Я больше за этим приехал. Проверка так — скорее дополнение, — свистнул Текилу и направился в сторону дома.

Кажется, я выдохнул, когда увидел на вешалке в прихожей куртку Кошки. Снял свою, повесил рядом и, будто освобождая место для кроссовок Луки, переставил ее ботинки на верхнюю полочку обувной этажерки.

— Текла, сидеть, — скомандовал собаке и, торопясь убедиться, что не только в прихожей все так же осталось на своих местах, пошел в ванную с лапомойкой. Пробежав пальцами по бутылочкам на нижней полке, выдохнул снова, поменял воду и уже спокойнее вернулся обратно, чтобы намыть собаке лапы. — Беги.

Махнул Луке в сторону кухни, а сам специально замешкался, чтобы проходя мимо комнаты соседки хоть на мгновение заглянуть и туда. Заправленный покрывалом, но не сложенный диван, отсутствующая на видном месте сумка… Новый выдох. И ступор от тарелки с блинами на столе. Ровная стопочка тоненьких и идеально круглых блинчиков — точь в точь таких же, что делала для меня Крис. Я завис у порога, пытаясь въехать, что с ними не так, и с немым вопросом посмотрел на Кошку с туркой в руках.

— Садись, Совунчик, — улыбнулась она краешками губ, подтолкнула Луку к диванчику и уже веселее поторопила. — Налетайте, пока горячие!

Отчетливо слыша, как скрипят мои мозги, пытаясь перемолоть свалившееся на них отупение, я подошёл к столу. Взял один блин, скрутил в трубочку, понюхал, удивляя этим и Луку, и Кошку, и откусил краешек, сравнивая его вкус со вкусом тех, что напекла Игнатова. Проглотил и одними губами выматерился.

— Совунчик? Что-то не так? — Геля оторвала кусочек от моего блина, неторопливо прожевала и пожала плечами, спросив, — Сахара что ли не хватает? — оторвала чуть больший и снова предположила. — Соли много?

— Нет, всего хватает, — кое-как ответил я и мысленно влупил себе по лбу.

Идиот! Вот же идиот! Игнатова и блины? Игнатова и блины!? Как же сразу не догадался? Как!? Рецепт она нашла в интернете, ага! У Кошки готовые блины подрезала, а не рецепт искала. Вот же… Крыся.

Уже смелее откусил нормальный кусок и пробубнил с набитым ртом:

— Великолепные блины, Гель! А у нас сметана есть?

— В смысле, есть? Ты же вчера купил, — заулыбалась она в ответ и достала из холодильника упаковку, подмигнув Луке. — Ты бы лопал быстрее, а то эти Храпозавры лупасят так, что моргнуть не успеешь как уже все закончилось.

— Кто? — удивился Лука, а я закашлял, подавившись.

— Храпозавры, — улыбаясь от уха до уха, Кошка посмотрела мне в глаза и засмеялась. — Не квартира, а какой-то дом с привидениями. То Бабайка заглянет, то Храпозавры приходят.

— Чего? — протянул Люк, поворачиваясь ко мне. — У вами тут что, слёт нечисти что ли?

— Забей, — прокашлял я, сделал глоток кофе из протянутой Гелей кружки и поспешил перевести тему разговора в другое русло. — Что там у тебя с регламентом, Люк?

Где и что в нем показалось ему непонятным, я честно говоря так и не понял. Вполне себе адекватные правила проведения соревнований, в которых четко и лаконично было прописано все от и до. Время и место проведения, прохождение регистрации и получение номера, обязательные предметы экипировки, которые, в случае отсутствия их у участников, организатор предоставлял в пользование на время соревнований. Даже рекомендации по одежде и те были прикреплены к регламенту, что, по моему представлению, никоим образом не могло ввести в заблуждение тех, кто занимался скалолазанием всерьез или посещал скалодром хотя бы пару раз.

— Люк, ты шутишь? — спросил я у Луки, перечитав два листа регламента и список рекомендаций на три раза. — Тут же ничего сложного.

— Да? — удивился он, притянул к себе отложенный мной регламент и ткнул пальцем в один из подпунктов. — А это что?

— Где? “Обязательным условием участия в соревновании является смешанность пары: мужчина и женщина,” — процитировал я, увидев первое слово. — И? Ты — мальчик, Кошка — девочка, вы в одной паре. Что тут непонятного? Издеваешься, Люк?

— Упс, — хохотнул он и ткнул пальцем в соседний подпункт. Вот. “Участники все время обязаны быть соединены страховочным стропом, длина которого составляет два метра на маршрутах с первого по пятый включительно и два с половиной метра на последующих.” А если меня припрет? Мне что, в связке в туалет бежать?

— Люк, ты сейчас всерьез или так стремно прикалываешься? — опешил я.

— Очень всерьез, Ден, — кивнул он и обмакнул блин в сметану. — У вас так каждое утро кормят?

— Почти, — прыснула Геля, бросила в мою сторону быстрый взгляд и уточнила. — Еще бывают оладьи и драники.

— Омлет с сыром и сосисками, — вставил я, и она кивнула:

— Ага. Еще могу горячие бутерброды сделать. Тоже с сыром, но с ветчиной. А что?

— Нехило! — Люк отправил в рот остатки своего блина и с огорчением посмотрел на пустую тарелку. — Ден, слушай, а можно я к вам перееду?

— У нас двери непрозрачные и комнат свободных нет, — отрезал я и пальцем ткнул в заголовок подпункта, — Читай, засранец. “Во время прохождения маршрута”. Не до, не после, а во время!

— То есть вариантов никаких? — снова завел свою песню Лука, но уже смотря на Кошку. — Гель? Может я тогда просто заезжать буду? С ночевкой не напрашиваюсь, но на ужин бы остался.

— Мяско с грибочками или тушеная капуста с острыми сосисками, Лукашик? — зачем-то спросила она смотря на Луку, но в ответ ей прозвучало сдвоенное и очень твердое: