Счастливый конец
Шрифт:
– Любить хэппи-энды, - бормотал он под нос с немецким акцентом.
– Я за жизнь продюсировать двести фильмов, и каждый иметь хэппи-энд. Зритель любить хэппи-энды, я любить хэппи-энды, все их любить! Хорошо
В эту секунду и грянула музыка.
– Я люблю тебя!
– прокричала Мария. Христов хотел отозваться, но слащавая мелодия здорово сбила его с толку. Он оглядывался по сторонам, но не мог обнаружить её источника. Шишкин утирал слёзы, Филипп пил шампанское из горла, Симон никак не мог вспомнить, как ему надо креститься - слева направо или же наоборот. Музыка играла всё громче, и страшная догадка поразила Христова. Он задрал голову и заглянул в небо, где звёзды гасли одна за другой, как погибающие светлячки.
– Господи, нет, - прошептал Христов.
– Нет, Господи. Только не теперь, умоляю. Я так счастлив сейчас, впервые в жизни я счастлив! Господи, умоляю, только не это!
Он посмотрел под ноги: земля трескалась, и каждая трещина источала первобытную тьму. Трескались цветы и камни, трескались дома и
деревья, и трещины эти на глазах расширялись, поглощая собой мироздание. Христов упал на колени. Никто не заметил. Никто, кроме него, ничего вокруг не замечал.– Господи, - в последний раз воззвал он к Всевышнему.
– Помилуй меня!
– в этот миг бездонная пропасть разверзлась под ногами Филиппа, и тот сгинул в ней, не успев прикончить шампанское. Следом за ним исчез Шишкин, а дерево, под которым он прятался от дождя, исчезло мгновением позже. Мария рассмеялась какой-то шутке Симона, а секунду спустя её смех оборвался, словно запись на обрезанной плёнке. Пропал и Симон - там, где стоял он, клубилась теперь непроглядная, бесповоротная тьма.
– Мария!
– успел крикнуть Христов, прежде чем мир вокруг него перестал существовать, и режиссёр провалился в бездну, чтобы сгинуть навеки. Музыка заиграла ещё громче, и под финальные её аккорды на тёмном экране белыми буквами проступило зловещее и неоспоримое слово
конец