Счастливый рыжий закат

– Он меня, простите, что?

– Рене. Ты же учила основы магии, – с укором посмотрела на меня миледи Бартон. – И должна помнить, что сильный маг – такого уровня, как наш ректор, он… чувствует состояние близких людей. Особенно любимой женщины.

– Да… Я читала о таком, но не думала…

– Радость, гнев, смущение, боль, желание…Подобные яркие эмоции читаются им как свои собственные. А вчера он не смог ощутить тебя. У нас как раз было заседание администрации университета перед учебным годом. Милорд Швангау зачитывал план работ, и вдруг побелел. Я подумала, что у него сердце схватило – знаешь, так бывает. Внезапно, резко. Особенно у мужчин.

Я кивнула.

– Я была рядом с ним все время, страховала работу сердца. На Морана было страшно смотреть. Он сидел на брусчатке мостовой – и уходил. Мы держали его вдвоем – Ирвин и я. Потом к нам присоединился принц Ричард. Твой учитель сразу связался с ним.

– И что было дальше?

– Гилмор и розыскники. Тигверд хлестнул герцога Морана по щеке с приказом прекратить истерику. Я испугалась – думала – наш ректор город разнесет. Но обошлось – он пришел в себя.

Я вздрогнула. Если то рычащее состояние с клубящейся вокруг него магической энергией – это называлось уже «пришел в себя», то какой же он был?

– Да. Мы с Ирвином опасались, что Раймон просто не выдержит – и уйдет. Несколько лет назад, после их с Эдвардом подвигов на благо империи, он был очень тяжелый.

Я кивнула:

– Понятно. А почему про спасение младшего брата все знают, а про болезнь милорда Швангау – нет?

– Он не хотел никого видеть. Не хотел жить. Мы его с главным целителем вдвоем вытаскивали.

– Понятно, – сказала я – и вздрогнула от осознания того, что могла никогда не узнать, кто такой Раймон Грегори Шир, милорд Швангау герцог Моран.

– Мне очень хочется, чтобы у вас все было хорошо. Я так рада за вас.

– Раймон приказал мне к свадьбе готовиться, – призналась я.

– Вот и отлично! За месяц как раз успеем! – воодушевленно откликнулась миледи Бартон, и я вспомнила, как равнодушно она отнеслась к подготовке к моей несостоявшейся свадьбе с Генри.

– У нас не месяц, – вздохнула я. – Уж не знаю, радоваться мне или огорчаться, но милорд Швангау заявил, что мы женимся завтра.

– Наверное, он прав, – заявила целительница. – Вы и так потеряли слишком много времени.

– Стихии, – вздохнула я. – Должна была выйти замуж за одного, женился на мне второй, а свадьба будет с третьим.

– Рене, – усмехнулась миледи Бартон. – Какая разница, что скажут люди, если ты будешь неприлично счастлива?

– Жаль родители и бабушка не дожили.

– Так. Я твоих студентов по коллегам распределила – на счет этого не переживай. Теперь – платье! Собирайся, поедем к портнихе принцессы Тигверд.

– Перед тем, как ехать к ее портнихе, нужно осмотреть саму принцессу Тигверд. Я же к ней вчера не попала.

– У нее был Ирвин. Нашел ее состояние удовлетворительным, только она очень расстроилась, узнав, что тебя похитили.

– А зачем ей сказали?

– Рене! Ты смеешься? От ее высочества правды теперь не скрывают. Ни ее муж, ни верховный целитель. Даже сам император Фредерик говорит ей только правду. Она знала – и переживала. Очень…сильная женщина!

– Надо отправить ей записку, что со мной все в порядке. Ей, конечно, муж сказал…

– Прояви вежливость – и поехали в ателье.

Быстро написав несколько строчек, я запечатала письмо – и распорядилась, чтобы Жаннин отослала его с курьером.

– А что с Ани? – спросила я у служанки. – Она должна была вчера помогать мне с ужином – я утром к ней ездила.

Оказалось, что мою подругу отправили обратно в Северную провинцию, даже толком ничего не объяснив.

Я написала письмо и ей. Обрисовала ситуацию, извинилась. Пригласила на свадьбу.

Мы вышли из дома.

Экипаж уже ждал. Я удивленно посмотрела на миледи Бартон – завкафедрой сделала вид, что понятие не имеет, откуда тут экипаж!

Пока мы ехали, я и так все поняла. На меня смотрели все. И если в глазах студентов был еще просто интерес, то коллеги, особенно мужского пола, демонстрировали явное презрение. Что касается дам, то в их глазах была жгучая, ничем неприкрытая зависть.

– Отлично, – сказала я вслух.

– Кафедра целителей в обиду тебя не даст, – быстро проговорила миледи Бартон, – а если наши… друзья не уймутся, то мы их проучим. Будут знать, как задевать тех, кто лечит!

– Все-таки выглядит моя история достаточно не прилично.

– И…плевать! – рассердилась моя начальница.

Я смотрела на нее – и улыбалась. Чуфи успела выскочить из ниоткуда и прыгнуть на колени. Лисица делала так каждый раз, если случалось ехать в экипаже. Ей нравилось мерное покачивание, скрип колес.

– Чуф! Поможешь выбрать платье? Если понравится – чихнешь.

– Я помню, что было, когда Бартон сделал мне предложение, – целительница заговорила, не отводя взгляда от окна, – Ты хоть дочь солдата, да еще у родителей брак законный. А я… Из приюта. Незаконнорожденная. Первая женщина, которая начала преподавать. Что тут началось… Письма от коллег к ректору с требованием уволить меня за аморальное поведение. Доносы на моего жениха императору Фредерику. Статьи в газетах о том, что университет превращен в дом терпимости… Стоны, вздохи. Намеки, что при прежнем императоре – Максимилиане – такого бы никогда не произошло.

– И как вы на это реагировали?

– Мы с Бартоном были счастливы. Друзей радовали, недоброжелателей – злили, – улыбнулась она.

– И что людям за напасть все время лезть не в свое дело? – проворчала я.

– Знаешь, как говорят: «Сплетни не любит лишь глухой».

– Грустно.

– Ты не права. Это весело. Тебе предложение сделал любимый мужчина. Твои друзья – а их не мало – счастливы за вас. И очень хотят попасть на свадьбу. Сосредоточься на этом. И уговори себя, что до всех остальных тебе попросту нет дела.

Приняли нас очень тепло. Портниха Вероники Тигверд была, как и сама принцесса – искренняя и деятельная. Мне миледи Вероника рассказывала историю своего свадебного платья и знакомства с этой женщиной, так что я не переживала. Просто взяла и сказала:

– Здравствуйте. Я выхожу замуж и мне нужно платье.

– Конечно, конечно! Присаживайтесь. Чаю? Принцесса Тигверд меня уже предупредила – свадьба герцога Морана. Ничего. Справимся! Когда платье должно быть готово?

– Завтра.

– Что?! Дорогая моя, но это же решительно невозможно!