Щука

А вопрос я задал такой:

— Пап, а где мама?

16

Весёлый шум — грохот сковородок, звон тарелок, пение, болтовня — мгновенно утих. Отец смотрел в пол. Дженни отвернулась к окну и смотрела на утренний дождь. Кенни уставился на меня, широко раскрыв рот.

— Сынок, она ушла, — проговорил отец.

— Это я знаю. А куда?

— Просто… ушла.

— Пап, а почему? — Это уже был Кенни.

Я проклинал себя за то, что всё это начал. Но слово — не воробей, если оно произнесено, обратно в глотку его не затолкать. Как не запихать обратно в тюбик зубную пасту.

— Она не выдержала, — сказал отец.

Свет на кухне был слишком яркий. От него у отца начали поблёскивать глаза.

— У нас в школе есть один мальчик, — заговорил Кенни. — Он сказал, что это из-за меня. Потому что я не такой, как все.

— Нет, Кенни, не из-за тебя, — сказал отец. — Из-за всего вместе. Из-за меня в том числе. Мне надо было… Не знаю. Многое надо было делать по-другому. А тебя, Кенни, она очень любила.

— Тогда скажи нам, где она сейчас. — Это снова был я. — Ты должен знать. Кто-нибудь должен знать.

— Она была не отсюда, — сказал отец. — И родни у неё было немного. Думаю, она подалась куда-то на юг. И мы после этого съехали из нашего старого дома. Вы помните наш старый дом?

— Совсем плохо. Помню, был сад, а в нём большое дерево.

— А на дереве висели качели, — сказал Кенни. Он был на год старше меня и о нашем раннем детстве помнил больше. — Мы с них прыгали на батут.

Теперь Дженни печально смотрела на отца.

— Милый, может, тебе её разыскать, — сказала она тихим, как шум дождя, голосом. — Ради мальчиков. Ну, чтобы узнать… Если что, то я не…

Отец покачал головой:

— Откуда мне знать, где её искать? Я слыхал, что, может быть, она и вовсе за границу уехала. Слишком поздно уже. Слишком… далеко позади.

Отец вдруг как-то сразу состарился. Попытался развязать тесёмки своего дурацкого фартука, но из этого ничего не получилось. Тогда он неуклюже, путаясь и цепляясь, стянул его через голову.

— Я устал, — сказал он и пошёл на второй этаж.

— Ты хотя бы пытался её найти? — крикнул я ему вслед. — Пытался или нет?

— Я тебя ненавижу, — сказал Кенни, насколько я понял, мне, и тоже вышел из кухни.

Я слышал, как скрипнула дверь сарая, когда он её открыл, а потом ещё раз — когда захлопнул за собой.

— Иди проверь, всё ли с ним в порядке, — сказала Дженни. — А я тут пока уберусь.

— Прости меня, — сказал я ей. — Я не хотел… Просто я… Наверно, я решил спросить его, пока все были в таком хорошем настроении. Я не знал, что всё так кончится.

— Ты же знаешь, ваш отец старается как лучше, — сказала она. — Он хороший человек.

Я кивнул. И пошёл к Кенни.

17

— Ты что делаешь?

Кенни сидел на корточках в углу сарая и что-то держал в руках.

— Уходи.

Но я подошёл к нему. Я хотел попросить у него прощения. Или просто что-нибудь ему сказать.

Оказывается, Кенни надул матрас и теперь сжимал его в руках, как какую-нибудь драгоценность.

Я дотронулся до его руки. Он отдёрнул её и сказал:

— Отстань от нас.

В наших местах люди, бывает, говорят «нас», имея в виду «меня». Но Кенни явно имел в виду именно «нас», а не «меня».

Он утёр лицо рукавом, только ещё больше размазав сопли и слёзы.

У меня поперёк горла встал ком, как если бы я попытался проглотить грецкий орех.

Я попробовал обнять Кенни, но он меня отпихнул. Кенни был парнем сильным и сгоряча мог покалечить. И пусть бы он меня пришиб — я был даже не против. Если честно, то в глубине души я даже хотел, чтобы он сделал мне больно, чтобы разбил мне губу, сбил с ног. Но при этом я понимал, что от этого он расстроится ещё больше, а лишний раз его расстраивать мне не хотелось.

Поэтому я оставил его в сарае одного обниматься с надувным матрасом и размышлять, судя по всему, о наших с ним утратах.

Чем заняться мне самому, я не знал. Дома сидеть не хотелось, шляться по улице было холодно. Я пошарил в карманах. Три фунта и какая-то мелочь. Не хватит даже на то, чтобы просто доехать до Лидса и обратно.

Тогда я решил пойти в библиотеку. Там можно будет поискать в интернете про то, как правильно строить плот.

Библиотекарша был женщиной старомодной. Строгой, но дружелюбной. Она любила советовать книжки, которые могли мне понравиться. Иногда она ошибалась, а иногда угадывала так точно, будто читала мои мысли. Читателей, которые приходили посидеть за компьютерами, она явно недолюбливала, но с наличием компьютеров мирилась, потому что они привлекали в библиотеку детей.

Обычно она приветствовала меня словами типа «У меня кое-что для тебя есть, Николас», но сейчас лишь мельком взглянула на меня из-за стойки. Рядом с ней сидел незнакомый мне мужчина. У него были тонкие мягкие волосы, как у младенца; их шевелил воздух, дующий из обогревателя. Одет мужчина был в коричневый пиджак, сделанный как будто из лошадиного навоза. Я подумал, уж не собралась ли библиотекарша увольняться и не будет ли теперь этот тип вместо неё. Меня бы лично это огорчило.

Усевшись за компьютер, я начал гуглить про плоты и про поддоны. В основном попадались инструкции, как скрепить несколько поддонов в один большой плот и придать ему дополнительную плавучесть с помощью металлических бочек из-под горючего. От этой информации мне никакого прока не было. Плот из одного поддона можно было сделать, прикрепив снизу пенопластовые блоки, а я не знал, откуда их взять и вообще можно ли их достать бесплатно.

А потом я сделал то, чего не делал никогда раньше. Взял и набрал в поисковой строке имя и фамилию мамы: «Ивонна Лофтхаус». Гугл выдал 56 500 результатов. Я прокрутил несколько страниц, но никого похожего на маму не обнаружил. Тут мне пришло в голову, что теперь её могут звать по-другому. Она запросто могла вернуть свою девичью фамилию, которой я не знал, или снова выйти замуж и взять фамилию мужа.

Поэтому я вернулся к картинкам с плотами и постарался думать только о них.

Немного погодя у меня за спиной раздался голос:

— Это наш постоянный посетитель. Приходит каждую неделю, ведь правда, Николас?

Я обернулся и увидел библиотекаршу, а рядом с ней — того типа с младенческой причёской и в навозном пиджаке. Судя по виду, он не пожалел бы всех своих денег, лишь бы оказаться сейчас где-нибудь в другом месте.

— Это мистер Каттерол из муниципалитета, — сказала библиотекарша. — Он считает, что библиотека нам не нужна. А ты, Николас, как думаешь?

У меня противно засосало под ложечкой. Мне захотелось сказать, что библиотека — лучшее место в городке, и пусть они сначала закроют всё остальное и только потом закрывают библиотеку, но я не нашёл нужных слов.