Сделай что сможешь. Развивая успех

Ломая голову над проблемой сдачи особняка, я в конце концов додумался до того, что его можно сдать самой Валентине Григорьевне. На этом этапе размышлений моя совесть сказала моей наглости:" Всё, хорош, подруга, тормози", и ход моих мыслей сменил направление. А куда Машкина тётя собирается переезжать? Не лучше ли будет нам то жильё оприходовать? Хм… идея интересная, но нужно всё тщательно разузнать и не торопясь обмозговать, до лета время ещё есть.

И снова навалилась работа, занимая все мысли, и опять встал вопрос: где взять деньги на развитие путиловских заводов? Да, тяжёлая промышленность во все времена являлась для тех, кто начинал ею заниматься, делом весьма затратным. Это потом она вернёт всё сторицей, а сперва будь добр насытить её деньгами по полной.

Никола свою долю в заводскую кассу уже внёс, и пока дефицита налички не наблюдается, но необходимо думать о будущем, нам ещё строить и строить. Вот на последнем совещании этой теме и было посвящено основное время. Присутствовали: я, Путилов и директор путиловского завода Фёдор Егорович Петров.

Очередное предложение озвучил я:

— Господа, предлагаю часть зарплаты рабочих начать выдавать расписками, которые они станут использовать в столовых и продуктовых магазинах. Это уменьшит оборот реальных денег внутри завода.

Фёдор Егорович рассмеялся, и его поддержал Николай Иванович:

— Александр, это порочная практика. Вы по молодости не знаете, но по этому пути пытались идти многие заводчики, и всегда их ждали неудачи. Не желают рабочие получать расписки, им деньги подавай. Некоторые заводчики навязывали расписки в обязательном порядке, но это приводило к оттоку квалифицированных рабочих. Впрочем, говорить сейчас о расписках смысла нет: правительство запретило хождение заводских валют, по его мнению, они подрывают денежную политику государства.

— Так то валют, а если это будут, скажем, талоны на питание? Какая же они валюта? Нет, они всего лишь расписки для столовой и продуктового магазина.

Путилов махнул рукой:

— Правительство этим обмануть можно, но не рабочих. Они прекрасно понимают, что за бумажки, выданные заводской конторой, они смогут купить товар только на заводе, и то дорого.

— Николай Иванович, как раз в этом и заключается ошибка всех заводчиков.

— Простите, какая ошибка?

— Продавать в своих лавках дорого.

— То есть?

Блин, народ не понимает простых вещей.

— То и есть. Если рабочий будет знать, что в столовой за талоны он купит еду на два или даже на пять процентов дешевле, то сразу сообразит: лучше брать в конторе талоны.

Да, в истории Российской империи, наверно, нет ни одного частного завода, где не применялись бы расписки, но жадность хозяев постоянно губила хорошее начинание. Цены в заводских лавках непременно начинали расти. Это ж так удобно: закупаешь еду за одну цену, а продаёшь с каждым разом всё дороже и дороже. Прибыль, конечно, прёт, однако это ошибочная практика.

Николай Иванович и Фёдор Егорович переглянулись и задумались. Вот неужели никто из них раньше не размышлял на эту тему? Что это, зашоренность мышления или стереотипное поведение заводчиков? Ведь умные же люди, могли бы догадаться.

Первым отмер Путилов:

— Александр, я видел цены в столовой вашего городка, они довольно низкие. Как я знаю, уже многие и с основного производства (Путилов так рельсопрокатные цеха называет) к вам на обед ходят. Это что же, вы заманивали народ и теперь собираетесь поднять цены?

— Нет, поднимать цены незачем. Наши девушки во главе с Софьей Марковной изучили рынок, нашли оптимальных поставщиков продуктов, заключили с ними долгосрочные контракты, просчитали стоимость блюд и продуктовых товаров, и отныне цены — что в столовой, что в продуктовой лавке — вряд ли будут расти.

— Фух… тогда прошу простить меня покорно. Я подумал, что вы так нажиться за счёт рабочих возжелали.

Я усмехнулся и кивнул, принимая извинения, а Николай Иванович продолжил:

— Выходит, талоны вы станете ценить дороже денег?

— Вот именно.

— Ага, ага. Получается, вы у рабочих как бы кредит берёте? Но кредит не длительный, ведь они все талоны в магазине сразу спустят.

— Да, можно сказать, кредит. Только не забывайте: питаются рабочие в столовой постоянно; со временем придёт понимание, что талоны выгодны, и доля их во внутризаводском обороте начнёт возрастать.

— А стало быть, доля реальных денег начнёт уменьшаться. Да-а, это интересно.

В конце совещания и Николай Иванович, и Фёдор Егорович пришли к выводу, что талонную систему, представленную мною, следует опробовать. Ну и, естественно, разбираться с ней придётся мне — инициатива, как всегда, наказует инициатора. Ой, да меня этим не напугать, сам хочу всё проконтролировать, уж больно хорошие перспективы у этого дела. На работе столовой и не так давно открытых продуктовых лавок я около двадцати процентов прибыли с оборота имею.

Да-да, ни столовая, ни лавки к обществу путиловских заводов не относятся, поскольку построены и функционируют на мои личные сбережения. И я намерен расширять, хм… свою продуктовую экспансию. На этой неделе столовую на заводе «Аркадия» откроем, продуктовая лавка там уже месяц работает. Летом я поставил себе цель подсобные хозяйства завести: свинарники, коровники, колбасные цеха и огороды.

И всё рядышком с путиловским, чтобы с транспортом особо не заморачиваться, а то сейчас пацанам в заводское училище молоко через весь город приходится возить, аж с Охты. Большинство проживающих там чухонцев занимаются разведением и содержанием дойных коров, а в южных пригородах таких хозяйств почти нет.

Кроме снижения стоимости продуктов собственные подсобные хозяйства позволят и качество повысить. Блин, с качеством продуктов в столице и пригородах полный швах. Даже дорогие магазины не дают стопроцентную гарантию, что ты не будешь маяться животом. Софа полтора месяца назад провела исследование состава продуктов и цен на них в Петербурге и его окрестностях, и мы в результате тихонько офигели.

Цены в пригороде поразительно высоки. Так, сахарная голова в центре города стоит шестнадцать копеек, а в лавках на Шлиссельбургском тракте — двадцать одну, на Петергофском — двадцать. Масло коровье свежайшее в городе стоит тридцать одну копейку за фунт, оно же, подпорченное, в шлиссельбургских лавках — тридцать восемь копеек за фунт и так далее.

Да вообще, в пригороде нормальное коровье масло и не найти, в лавках оно продается или уже прогорклое, или смешанное с салом. Говядина практически вся откровенно хреновая, зачастую подгнившая (наверно, из города весь залежалый товар в пригород везут); соленая рыба тоже редко бывает качественной, особенно треска. Но низкооплачиваемые рабочие в целях экономии и такую говядину, и такую рыбу покупают, отсюда постоянные кишечные расстройства и другие заболевания.

Впрочем, даже если сидеть лишь на хлебе и воде, риск серьёзно подорвать здоровье сейчас огромен. Не все идут за хлебушком в образцовую булочную того же Филиппова, многие покупают батоны и буханки в лавках по соседству, а в них ловчилы-пекари муку подешевле стараются закупить, то есть испорченную. Хлеб из неё не бывает равномерно пористым, он тяжелее и темнее. Для маскировки к муке добавляют сернокислую медь, квасцы, известковую воду и прочую гадость, вроде той же светлой дорожной пыли. А чтобы усилить поднятие теста, подмешивают соду и соляную кислоту, а то и фосфорнокислый натр.