Сделай что сможешь. Развивая успех

Вроде о значимых производствах всё рассказал, но кратким повествованием отделаться не удалось — разведка, блин. Пришлось отвечать на кучу уточняющих вопросов: а что, а как? Николая Яковлевича интересовали даже мелочи. Наверно, час мы тему путиловских заводов мурыжили. А потом Ростовцев ещё и о других производствах спросил: о химическом, косметическом и о спичечной фабрике. Ну, тут уж я взбрыкнул: без ведома партнёров я на эту тему разговаривать не могу. А не фиг, блин! Данная информация проходит под грифом «секретно».

Как раз в это время приехал Никола, и я, сославшись на дела, позволил себе откланяться, а князя с собой прихватил — он был не прочь прокатиться до «Аркадии».

Только сели в пролётку, как Никола задал вопрос:

— Алекс, слушай, всё хотел спросить тебя: а что за длинный цех у нас рядом с мартеном выстроен?

— Ё-малай, и ты туда же?

— В смысле «туда же»? — удивился мой друг.

Я в раздражении махнул рукой:

— Да Николай Яковлевич из меня целый час сведения о путиловских заводах выколачивал.

Никола хохотнул:

— Этот может. Но всё же, что там за цех?

— Наше новое начинание — цех по механической прокатке стальных рельсов. Уверен, такого даже в развитых странах пока нет. В нём почти всё будет автоматизировано. Сталь из мартена выливается в длинную изложницу, и, когда она затвердеет, эту, ещё горячую, заготовку тянут к прокатному стану, а от него — к следующему и так далее, их в цеху будет несколько. На выходе получим полностью готовый стальной рельс, который за счёт механической горячей прокатки выйдет дешёвым.

— Замечательно! И когда планируем запустить цех?

Любопытство Николы понятно: мы постоянно новое придумываем и строим, а он в учёбе по уши завяз и не успевает за новшествами следить.

— Ой, не дави на больную мозоль, он дай бог к Новому году начнёт работать.

— Почему?

— Да строится он по остаточному принципу. Там для прокатки детали из специальной тигельной стали требуются, а мы её пока не так уж много производим, и уходит она в основном на другие нужды. Так что мы с Николаем Ивановичем решили изготавливать оборудование для этого цеха постепенно, по мере накопления спецстали. Кроме того, есть проблема подбора и обучения рабочих. К сожалению, не всякого можно подпускать к столь сложному оборудованию. Тут нужны люди смышлёные и технически грамотные, а нам таких и на уже действующие производства никак не набрать.

Оставшийся путь мы провели, делясь впечатлениями о вчерашней свадьбе. Обсудили, как народ в Казанском соборе реагировал на появление семейства великих князей, кое над чем даже посмеялись. Заодно прикинули, как на статусе клана Ростовцевых отразится эта свадьба, и оказалось, что все прогнозы Николы совпали с моими. Так и доехали мы до «Аркадии».

Времени на длительную инспекцию у нас не было: Ростовцевы ожидали нашего возвращения к обеду, поэтому осмотрели мы всё лишь бегло.

Ещё только став акционером путиловских заводов, я весь завод «Аркадия» постарался взять под своё руководство. Николай Иванович сильно против не был, поэтому вместе с механическим цехом на путиловском теперь и вся «Аркадия» под моим контролем. И первое, что я начал там делать, — это сокращать пудлингование и рельсопрокат, постепенно заменяя их медным литьём и производством бронзы с латунью. Думаю, к осени «Аркадия» исключительно с цветными металлами будет работать.

Сейчас уже вся медь, доставляемая с завода Александры Александровны (старшей), отправляется сюда, да и остальной цветмет, закупаемый в Петербурге, тоже. И все эти металлы преобразуются в медные трубы для газовых и водопроводных компаний, бабитовые подшипники для разнообразных станков, оружейную латунь, медную проволоку и прочие изделия из меди и её сплавов.

Сегодня вот поначалу единственной моей целью было проверить, как отливают детали для домны, но потом я решил заглянуть и в цех электроприборов. Посмотрю, что там ребята «наколдовали». Электрика в данное время весьма простая, но контроль над работниками всё равно требуется. Их, правда, всего шестеро: четверо пожилых гальванёров (так нынче электриков величают), и с ними работают ещё два восемнадцатилетних парня, закончившие техническое училище. Гальванёры — отставники с флота, и один из них — инвалид без ног, но зато руки у него золотые.

Делают они преимущественно мелочовку: звонки, электосигнализацию и небольшие аккумуляторы к ним (сейчас почти всё на аккумуляторах). Также медные провода в изоляции и электрические дуговые светильники на угольных электродах (других пока во всём мире нет). Но это не весь их потенциал: я уже начинаю натаскивать гальванёров на производство продвинутых электродвигателей, а после они, пожалуй, возьмутся и за современные телеграфные аппараты. Осенью им в помощь ещё пять ребят отправлю, пусть молодёжь обучается.

Постепенно и расширением всего, что имеется, займёмся. Спешки нет, но хотелось бы года за три подготовить специалистов, умеющих работать с электрикой на хорошем уровне, чтобы, отталкиваясь от этой базы, замахнуться на крупные свершения. А там — у-у… такие шикарные перспективы открываются, просто зашибись. Полагаю, светильники и прожекторы со временем могут дать больше прибыли, чем весь наш рельсопрокат. Ну, это, естественно, если мы займём на рынке лидирующее положение.

Через три дня весь клан Ростовцевых вновь собрался в полном своём составе. Не все тут именно Ростовцевы: есть множество людей и с другими фамилиями, но они себя также ассоциируют с кланом. Хотя, конечно, кланом их называю только я, и то в мыслях, а они свой «коллективчик» считают просто близкими родственниками. Но какая разница? От названия ничего не меняется.

На этот раз все собрались ради меня и Машули. Да, ёшкин кот, наконец-то император утвердил наше усыновление! Теперь мы официально в клане. Радует меня это? В общем-то, да. Правда, с кланом я уже давно породнился, потому что никогда не чувствовал отторжения от Ростовцевых, наоборот, все они постоянно старались втянуть меня в свою общность и загрузить интересами этой общности, поэтому тут для меня ничего не изменилось. А вот семья…

Эх… наверно, лишь сейчас я начинаю всерьёз воспринимать нас семьёй, до этого в основном потешался про себя над таким «мезальянсом». Как же, как же, четыре личности (Машку я уже тоже за личность принимаю) с совершенно разными характерами, большую часть своей жизни прожив, не зная друг друга, захотели создать семью. Смех да и только. И что из такого союза может получиться? Бардак? Нет, блин, семья! Да, я не считаю Михаила папой, а Софу мамой, но… они стали мне близки, они завоевали моё уважение и доверие, а стало быть, они — моя семья в этом мире. И пусть так всё и остаётся, я буду этому рад.

Следующая неделя у меня пролетела под лозунгом борьбы за недра Карелии и Финляндии. Я встречался с горными инженерами, рекомендованными Путиловым. Ещё в январе я попросил Николая Ивановича подыскать мне четыре кандидатуры на должности начальников экспедиций, как-никак в княжестве Финляндском у него знакомых много — что среди горных инженеров, что среди чиновников. И за два месяца он мне начальников нашёл, причём из финнов.

По словам Путилова, своим соотечественникам финские чиновники в затруднительных ситуациях частенько помогают, а русским инженерам, случись что, помощь вряд ли окажут (местный менталитет, чёрт возьми!). Это, кстати, были не первые наши с инженерами встречи, но в отличие от прошлых мы занимались уже конкретным составлением экспедиционных маршрутов, согласованием списков геологических партий, а также амуниции и оборудования, им требующихся.

Опять люди с недоверием отнеслись к тому, что я указывал им довольно точные координаты месторождений и что они в результате должны там найти. Ну… ничего не поделаешь, объяснить господам инженерам, откуда у меня такие сведения, я всё равно не имею возможности, значит, это надо просто пережить. Осень расставит все точки над «и».

Встречался я с каждым инженером по отдельности, но допускаю, что они могут как-нибудь состыковаться меж собой и обсудить слишком много знающего юношу. Да-да, снова обо мне молва пойдёт как о золотом мальчике. Что ж, и это тоже надо пережить.