Сделай ставку - и беги, Москва бьет с носка

Голос его наполнился нескрываемым подозрением. Приветливую улыбку с лица Антона смыло, как ни бывало.

– Мне-то как раз чем меньше, тем лучше, - огрызнулся он, оскорбленный.
– Единственно удивляюсь, как ты с такой организацией вообще до сих пор не прогорел?

Прожигающий взгляд Листопада помягчел.

– Так тебя рядом не было, - мстительно объявил он.
– Пришел всезнайка. Вмиг всё разъяснил и обнадежил. Думаешь, для этого я тебя брал? Умников, которые на словах всё знают, только денег заработать не умеют, и без того девать некуда! Пойми же, у меня не колхоз. Есть я, будет результат. "Замочат" меня завтра, так хоть консилиум собирай, развалят всё к чертовой матери. Один! Я создал, на мне и держится. Он исподлобья оглядел готового взорваться приятеля, примирительно прищурился.

– Многие тут до тебя полномочий требовали. Только хренушки им обломилось, - больно глазищи заведущие. Палец дашь, без руки останешься. А вот тебе дам!- внезапно объявил он, заставив Антона от очередного внезапного виража оторопело потрясти головой.
– Потому что, вижу, не для себя просишь. И потому что деваться и впрямь некуда. Империя наша, шоб с ритма не сбиться, должна новыми владениями прирастать. А этого без меня точно никто не сделает. Стало быть, руки от всякой бытовухи освобождать придется. Кого-то из самых надежных вместо себя на хозяйство сажать. А таких всего-то, - он начал неспешно зажимать пальцы. Зажал шесть, четыре разогнул вновь.
– По большому счету, шоб до конца довериться, двое: ты да Маргелыч. Вот меж вами власть и поделю. Ты станешь первым вице- президентом банка с правом подписи. А Маргелыча посажу на холдинг. Правда, не глубок и хамоват. Но это даже надежней. Он, как до власти дорвется, примется всех подряд дрючить, а они ко мне жаловаться бегать будут! Так и заживем. В полной гармонии.

В восторге от собственной смекалки Иван расхохотался:

– Так что ступай. Подготовишь приказ в соответствии с моими указаниями и через пару дней доложишь.

Этим "доложишь" Иван словно определил водораздел в их служебных отношениях.

В кабинет без предупреждения влетела Анжела.

– Ванюш! Мне сейчас позвонили из пресс-службы, - предложили на завтра два билета на "Юнону". Я подтвердила! Тут она заметила утонувшего в кресле Антона. Слегка смешалась.
– А мне Маргелыч не сказал, что вас двое. Привет, Антон!

– Привет!
– улыбнулся Антон. Девушка оставалась такой же свежей, как в тот день, когда появилась здесь впервые. Правда, на смену провинциальной робости пришла бойкость ухоженной, благополучной москвички. Глядя на появившуюся гламурность, Антон иногда сожалел о прежней девчушке с вавкой на губе. Анжела перевела требовательный взгляд на Ивана:

– Так что, пойдем? Или опять, как сегодня, придется самой вечер коротать?

– Да сходим, конечно, - любовно пробасил Иван. Оглядел пухлые, выглядывающие из-под короткой юбчонки ножки. Облизнулся.
– Только перед этим на часик к тебе заскочим. А то не досижу!

– Что ж с тобой делать, неуёмным?
– Анжела поощряюще засмеялась. - Тогда я побежала, мальчики, дел еще делать - не - переделать! Она упорхнула с озабоченным, деловым видом. Месяц назад Иван назначил ее начальником отдела переводов, и к новой должности Анжела относилась чрезвычайно серьезно.

– Как увижу, вот здесь клокочет, - Иван положил руку на шейную вену.
– Аж булькает что-то. Со времен Вики такого не было. И ведь сама никогда ничего не попросила. Просто рада, что вместе. Любит, наверное, все-таки, - сладостно предположил Иван.

Антон промолчал, потому что знал, - Анжеле ничего не надо просить. Влюбленный Иван, благодарный за прощение, сам искал возможность загладить причиненную обиду. Во всяком случае банковская квартира и одна из иномарок уже были переоформлены на новую владелицу.

– Я свободен?
– Антон поднялся, фразой этой и суховатым тоном напоминая о происшедшем только что разговоре.

– Погоди!
– Иван, ухватив, усадил его на место, примирительно потрепал по руке.
– Давай одно с другим не мешать. Служба, как говорится, службой...Тоскливо мне, знаешь ли. Домой идти не хочется. - Похоже, не тебе одному тоскливо. Звонила мне пару раз Таечка, - вроде как припомнил Антон, сочтя момент подходящим. - Всё выпытывала, чем ты таким неотложным занят, что по ночам не приходишь. Извираюсь, конечно, как могу, про командировки. Но...по-моему, она догадывается.

– Та и хрен с ней! Если б не Андрюшка, разбежаться бы, да и дело с концом! Сын, названный по деду и всё более становящийся похожим на отца, был самой сильной привязанностью Ивана.

– Чем названивать, лучше б в салон какой сходила, - процедил Иван.
– Как родила, совсем себя запустила. И без того маломерок, а тут, как "Пицц" да "Макдональдсов" по Москве наоткрывали, еще и толстеть начала. Говорю, - запишись в фитнесс-клуб, подвигайся или в эти...летка енка, трали вали всякие. Хрена там! Нам бы чего без отрыва от обжираловки. На гербалайф подсела. Жрет его немеренно, что аж шатать начало, а чисбургерами закусывает. Да и по дому не утруждается. Иной раз чистой чашки не найду. Не то шо у Анжелки. Во где всё блестит! Ждет, потому что.

Он зажмурился в предвкушении завтрашнего вечера. Но тут же поскучнел.

– Сегодня семейный выход на "Виртуозов Москвы". Два раза уж Тайке обещал. Должен был еще дядька, да заболел. Может, ты, а?
– Иван умоляюще склонился к Антону.
– Втроем все-таки веселее.

По тону его сделалось ясно, - в любом количестве веселее. Лишь бы не вдвоем.

* В концертном зале Листопад отстраненно отмалчивался, сосредоточенно листая программку, и поддерживать разговор с Таечкой приходилось Антону.

Таечка и впрямь сильно изменилась после родов. Сверху осталась прежней худенькой девочкой. А вот кости таза разошлись. И теперь она стала выглядеть маргариткой, которую воткнули в широченный цветочный горшок.

Но внутренне, казалось, она осталась той же, беззаботной щебетуньей. Явно соскучившись по чужому обществу, она рассказывала Антону о своей жизни, сетовала на трудности воспитания сына.("Андрюшка - вылитый Ванька. Такая же шпана"). Причем трудности эти, похоже, заключались в том, что отказать сыну хоть в чем-то она не могла. Антон в свою очередь по ее просьбе вспоминал случаи из жизни компании и об остроумных решениях Листопада, позволявших выходить из трудных положений. Таечка,очевидно, лишенная дома всякой информации, жадно слушала. В особо острых местах вскрикивала: "Тю! Ну Ванька, еще бы! Чтоб он и не выкрутился. Этот-то всегда чего-нибудь удумает!Да его в самую что ни на есть Антарктиду сунь. И там чего-нибудь отмочит!" - и с обожанием поглядывала на пасмурного мужа.

Казалось, ничто не омрачает безмятежного покоя счастливой жены и матери. Лишь после концерта, улучив минуту, когда Иван отошел, Таечка вдруг сморщила носик, озабоченно притянула Антона к себе: - Знаешь, Тош, мне тут два раза звонили. Голоса женские. Какие-то странные. Сказали, мол, у Ваньки женщина на работе завелась. А спрашиваю, кто говорит, трубку вешают. Чудные, правда? Разве им плохо, что другим хорошо? А вдруг не врут?
– Она тревожно вскинула глаза на Антона.

Антон замялся, набрал воздуха, готовясь поскладней соврать. Но Таечка, заметив беспокойство в его лице, опережая, махнула ручкой: - Да сама знаю - врут! Уж если б у Ваньки кто появился, я б первая поняла. Правда ведь?

– Правда, - облегченно подтвердил Антон.

– Ну и ладно. И хорошо. И не надо больше...
– она благодарно хлопнула его ладошкой в грудь.

– О чем вы здесь?
– поинтересовался подошедший Иван.

– Тайна, - важно ответила Таечка.
– Могут быть у нас от тебя тайны? Э...

Показав Ивану язычок, она подхватила Антона под локоточек и повлекла вниз по лестнице, то и дело игриво оглядываясь на волокущегося следом мужа.

Когда они спустились, в гардеробе все еще было людно. Иван с Таечкой отправились за одеждой. Антон, стараясь не мешаться одевающимся, отошел в сторону.