Седьмая могила без тела

Знаю, вела себя, как ребенок. Но, как только я вошла в папин номер, все ребячество мигом выветрилось. Сделав несколько шагов, я с отвисшей челюстью покрутилась вокруг своей оси.

Из комнаты словно высосали весь воздух. Голова пошла кругом.

Стены были обклеены страницами, фотографиями и вырезками из газет, которые составляли причудливый коллаж, посвященный… мне. Начиналось все с южной стены, отражавшей мое детство. Сотни фотографий, большинство из которых я вообще никогда не видела. Статьи, письма, школьные работы, интервью – все обо мне и только обо мне. Были здесь даже фотки из Уганды, когда я работала в Корпусе мира.

Глянув на дядю Боба, я изобразила вопросительный жест.

– Не знаю, что и сказать, милая. В последнее время он задавал о тебе много вопросов, но не о том, о чем ты можешь подумать.

– То есть? Дядя Боб, что все это значит? Только посмотри на эту комнату!

– Он спрашивал, не заметил ли я, чтобы кто-нибудь за тобой следил.

Взглянув на Рейеса, я поняла, о чем он думает. Что папа имел в виду его.

– Он спрашивал о Рейесе? Но почему? Они же знакомы. Рейес купил у него бар.

– Дело не во мне, - вдруг задумчиво сказал Рейес, изучая фотографии. – Когда мы впервые встретились, он задал мне несколько вопросов, но намерения у него были самые благородные. Он очень тебя любит. Здесь что-то другое… Посмотри. – Он показал на одну фотографию, и мы с Диби шагнули ближе. – На этом снимке твой отец, а сам снимок…

– Как будто сделан тем, кто за ним следил, - закончил дядя Боб.

– И этот тоже.

Мы подошли к другой стене.

– А на этих фотографиях тебя вообще нет, зато есть какой-то мужчина. Узнаешь его?

Мужик был среднего роста, среднего телосложения, но рассмотреть что-то еще не удалось.

– Никогда его не видела. – Диби покачал головой, а я подошла ближе и сощурилась. – Но вот это… это же мой дом! – Потом показала на другое фото и завизжала: - А это моя пожарная лестница! Он заглядывает ко мне в окно!!! И, когда это снимали, камера была в режиме ночного видения.

Рейес взял меня за руку. Я так разозлилась, что задрожала земля. Совсем чуть-чуть. Диби отошел и схватился за настольную лампу. Уж не знаю зачем.

– Это землетрясение? – ошеломленно спросил он.

– Наверное, - ответил Рейес и, приподняв мою голову, заглянул мне в глаза. – Порядок?

Я глубоко вздохнула:

– Да. Пардон.

– Мы со злостью хорошо знакомы.

Грустно улыбнувшись жениху, я повернулась к дяде Бобу:

– Значит, папа следит за этим мужиком? Поэтому на звонки не отвечает?

– Думаю, да. Но я бы не волновался. Он говорил мне, что ведет какое-то расследование и некоторое время может быть недоступен.

– Почему ты ничего мне не рассказал?

– Потому что он об этом попросил, - пожал плечами Диби. – Теперь я понимаю почему.

– Но зачем этому чуваку за мной следить?

– Мало того, - добавил Рейес, - судя по этим материалам, слежкой он занимался очень-очень долго. – На его щеке появилась ямочка, и красивые губы тронул намек на улыбку. – Хотя понять его можно.

– Ага, - усмехнулась я, - но у тебя-то была причина.

– У этого парня, похоже, тоже есть.

– Или ему так кажется, - вставил дядя Боб, который уже звонил капитану. – Не знаю, милая, что здесь можно сделать. Это расследование твое отца. Наверное, нам стоит пока оставить все как есть и дождаться, когда он сам все расскажет.

– Согласна, но сейчас я хочу знать, зачем папе сдался этот мужик.

Я села за стол и опять попыталась дозвониться, но на этот раз телефон папы был выключен. Может быть, села батарея, а это значит, что мы лишились возможности отследить его по сотовому.

– Мы можем запеленговать его по старым звонкам, милая. Хотя бы узнаем, где его носило.

Я кивнула и начала просматривать бумажки.

– Ну ладно, - сказал Диби, повесив трубку. – Мне надо в центр. Только ничего отсюда не забирай.

– Езжай, мы справимся, - заверила я его. – Огромное тебе спасибо, дядя Боб.

Он подошел и чмокнул меня в висок.

– Всегда пожалуйста. И не наезжай на портье. Он всего лишь делал свою работу.

– Знаю, но ведь весело было. Минуточку! – Я заметила знакомую фотку. – А вот эту я видела.

Диби с Рейесом посмотрели на снимок. На нем была изображена я в Уганде. Мы помогали беженцам добраться до организованного нами лагеря с пресной водой. На фотографии я несла на руках маленькую девочку, чья голова лежала у меня на плече. Воспоминание было одним из самых ярких, и я знала, почему этим заинтересовался Ватикан. На поселенцев то и дело нападал лев, и вскоре по всей округи пошел слух, что лев якобы меня боится и не появляется там, где появляюсь я. Понятия не имею, как вообще родился этот слух. Правды в нем не было ни грамма, но с той поры в наш лагерь каждый день прибывали новые беженцы.

Однако кое-чего до сегодняшнего дня я не знала. Фотографу удалось сфоткать меня так, что в кустах справа отчетливо было видно притаившегося льва. На маленькой черно-белой копии из конверта отца Гленна я этого не заметила, но теперь на большой цветной фотографии рассмотрела даже янтарные глаза, пылающие в свете заходящего солнца.

Даже от одного взгляда на снимок замирало сердце. Лев был так близко, что легко мог в один прыжок вырвать мне глотку раньше, чем я бы поняла, что вообще происходит. Угандийцы наверняка сочли это чудом. Неудивительно, что им казалось, будто меня что-то защищает.

– Где ты ее видела? – спросил Рейес.

– В досье, которое на меня собрали в Ватикане.

Диби уставился на нас обоих.

– У Ватикана есть на тебя досье?

– А я не говорила?

– Речь о настоящем Ватикане, который в Италии?

– Нет, дядя Боб, о липовом из Пукипси. О настоящем, само собой.

Диби почесал лицо.

– Ну и что это значит?

– А то, что у кого-то в Италии слишком много свободного времени. Иди уже. Мы разберемся.

Рассеянно кивнув, Диби закрыл за собой дверь.

Пару часов мы с Рейесом изучали собранные папой материалы. Я надеялась наткнуться на какое-нибудь имя или адрес, но ничего такого найти не удалось. Только странные документы, чеки и вырванные из бухгалтерской книги страницы.

В конце концов под кучей чеков из фастфудов Рейес нашел карточку фирмы, предоставляющей в аренду склады.

– «Безопасность и сохранность», отсек 17-А.

– Надо проверить. Как думаешь?

– В обычных обстоятельствах я бы сказал, что это может подождать. Но не отвечать на звонки и вообще ни с кем не связываться совсем не в духе твоего отца.