Седьмая руна

– Можно. Но только на день рождения. А сейчас будьте любезны выдать мне халат, я не хочу окончательно испортить платье.

– Конечно!

Халат оказался велик и к тому же скроен на мужскую фигуру. Вздохнув, Франсуаза закатала рукава, сделав в уме пометку, принести завтра свой личный сшитый на заказ.

Застегнув пуговицы, она направилась в прозекторскую. Мсье Вернье ждал ее там.

– Итак, мадемуазель, у нас четыре тела и обгоревшие останки пятого. Все с одинаковыми повреждениями и причиной смерти – обескровливание.

Франсуаза кивнула.

– Вы забыли про руны на спине, – напомнила она.

– Не забыл. Просто не успел сказать. Руны написаны кровью жертв и закреплены магией. Самое уцелевшее тело то, что подменили на лекции. Как я понимаю, это вы сдернули простыню?

– Да.

– Представляю себе глаза Ле Шовена! – хмыкнул некромант.

Он сказал это так, что Франсуаза все-таки рассмеялась:

– Вы так не любите профессора?

– Напыщенный сноб. Из-за него меня едва не отчислили.

– Вот как?

– Да, но это дела давно минувших дней. Их можно обсудить и позже. Сейчас надо сосредоточиться на расследовании, капитан Богарне и так не любит ждать, а общение с префектом не делает его более терпеливым.

Франсуаза кивнула и приступила к работе. К вечеру все тела были тщательно осмотрены. Стандартные магические процедуры, которые ничего не дали, о чем мсье Вернье и сообщил капитану Богарне, как только тот зашел в прозекторскую.

Этьен хотел по привычке выругаться, но взглянул на Франсуазу и прикусил язык. Бонни одобрительно заворчал, и полисмаг нахмурился. Не хватало еще того, чтобы собака учила его манерам!

– Очень жаль, – сухо сообщил он. – Мадемуазель д’Эгре, позвольте вас проводить?

– Проводить? Куда?

– Уже вечер. Я не могу позволить вам работать круглые сутки.

– Почему?

– Тогда управлению не хватит средств оплатить ваши услуги.

– Вы решили не спускать с меня глаз? – поинтересовалась Франсуаза, когда они вышли на улицу. Солнце уже скрылось за деревьями, и от реки тянуло могильным холодом. Франсуаза поежилась и придвинулась ближе к своему спутнику.

– Не без этого, – подтвердил Этьен, делая вид, что не заметил ее маневра. – Жильбер де Ре – опасный противник, а вы посмели отказать ему дважды.

– Трижды, – тихо поправила Франсуаза. – Он приезжал в имение.

– Вот как?

От девушки не укрылось то, что полисмаг помрачнел еще больше.

– Да. Хотел узнать, не изменила ли я своего мнения…

– Весьма странно.

– Почему?

– Он не выглядит влюбленным в вас.

– Жильбер не любит проигрывать. И уж тем более женщине.

– Мне непонятно, почему ваш отец позволил ему приехать.

– Отец не знал. Жильберу сказала мама.

Франсуаза помолчала и внезапно для себя вдруг спросила:

– Скажите, а ваша мать… Она его любила? Вашего отца?

– Что? – полисмаг остановился, а потом рассмеялся. – Нет! Ни его, ни кого-то другого! Мужчины в ее жизни были всего лишь способом заработка денег.

– А… – протянула девушка.

– Я шокировал вас?

– Нет, то есть да, – призналась Франсуаза. – Но это не то, что вы думаете!

– Вот как?

Они остановились у моста. Солнце окончательно зашло, и теперь магические фонари вспыхивали один за другими, разгоняя холодную тьму. На той стороне набережной слышались веселые голоса и смех – вечерняя жизнь в Паризьенне била ключом.

Франсуаза поежилась и обхватила себя руками. В прозекторской она никогда не замечала холода, а вот на набережной... Возможно, во всем была виновата река, или возвышающаяся неподалеку темная громада кафедрального собора, от него тянуло сыростью и тленом.

– Я просто не понимаю… – пробормотала девушка, заметив, что полисмаг все еще ждет ответа.

– Как можно продавать себя за деньги? – подхватил он.

Лицо мужчины было спрятано в тени, но Франсуаза знала, что он грустно улыбается.

– Это не так сложно, как кажется…

– Как можно быть с кем-то без любви! – смутившись, девушка опустила голову, делая вид, что рассматривает ошейник Бонни. – Хотя мои родители поступили именно так.

– И вы не хотите повторить их судьбу?

– Отчасти. Я не вышла замуж, поскольку неправильно обещать то, что я не могу сделать.

– Любить, почитать, повиноваться?

– Да, – она почти выдохнула это и натянуто рассмеялась, пытаясь скрыть неловкость. – Подумать только! Я обсуждаю подобное!

– А что в этом такого?

– Это же неприлично! – Франсуаза всплеснула руками.

– О да, девушка должна быть скромна, покорна и невинна! – подхватил полисмаг тоном, которому позавидовал бы любой проповедник.

Она покачала головой.

– Вы преувеличиваете.

– Немного. Но согласитесь, вам тоже претят все эти многовековые устои!

Франсуаза смерила его строгим взглядом:

– Думаете, я поддамся на вашу провокацию?

– Вряд ли, для этого вы слишком умны! – совершенно серьезно возразил Этьен.

– Льстец! – рассмеялась она.

Этьен сжал кулаки, борясь с охватившим его желанием схватить девушку в объятия и целовать, пока она не попросит пощады, а потом…

Он стиснул зубы, пытаясь прогнать прочь крамольные мысли.

– Вы замерзнете, пойдемте! – голос прозвучал грубо.

Смех оборвался.

– Вы правы, – Франсуаза направилась к мосту. – Бонни, идем!

Пес прижал уши, с укором взглянул на полисмага и потрусил за хозяйкой.

Этьен шумно выдохнул, а потом быстро догнал девушку, с привычной легкостью приноравливаясь к темпу ее шагов.

Не останавливаясь, девушка бросила на него быстрый взгляд.

– Если вы торопитесь, ступайте, я вполне могу дойти сама!

– Я не тороплюсь, – мягко возразил Этьен, подхватывая ее под руку. – К тому же в свете последних событий я бы не хотел, чтобы вы ходили по городу в одиночестве.

– Боитесь, что Жильбер станет преследовать меня? Это не в его стиле!

– Нет, но в стиле вашего брата.

– Ну, единственное, что может сделать Людовик, – доставить меня в особняк на бульваре Бельенн.