Seduction

Он улыбается глупому вопросу:

– Брак – это деловое соглашение, а я не очень люблю смешивать приятное с полезным.

Неосознанно она закатывает глаза: его слова заставили ее вспомнить о рассказе Элизабет, о многих женщинах, что предлагали ему удовольствие, не требуя уз брака.

– Я не нравлюсь тебе? – прямо спрашивает он, заметив ее жест.

– Я совсем ничего к тебе не испытываю, - холодно откликается Кэролайн, не задумываясь над ответом, - чтобы ты мне нравился или не нравился.

Мужчина пожимает плечами, недовольный ответом.

– Все равно, кажется, скоро ты начнешь относиться ко мне так же, - добавляет она, не глядя ему в глаза.

– То есть ты вообще не имеешь обо мне представления?

– Нет, - лжет она. Она знает, что он нехороший человек. Так она его себе представляла, этот образ был с детства взращен в ее сознании рассказами о семье Первородных.

Он так зол, что не знай Кэролайн, что оставлена в живых не ради крови, ее бы очень удивило, что она еще дышит.

– Тебя тянет ко мне? – хриплым голосом прямо спрашивает он.

– Нет! – быстро и испуганно отвечает она, вспомнив историю Элизабет.

То, как быстро она ответила, кажется ему странным, и он застывает как вкопанный, сжимая пальцами ее плечо, чтобы и она не могла пошевелиться.

– Я предпочла бы отдать тебе всю кровь, чем лечь с тобой в постель, чтобы меня взяли, как животное, - горько и гневно произносит Кэролайн.

========== 2.3. I’m stained to you. “Ache” ==========

– Я предпочла бы отдать тебе всю кровь, чем лечь с тобой в постель, чтобы меня взяли, как животное, - горько и гневно произносит Кэролайн.

Она боится его реакции на такую вспышку, но пытается не показать страха, маскируя его ненавистью, хотя странно – она совсем его не ненавидит. Он ей не нравится, но ненависть… это не то слово, что Кэролайн могла бы произнести с легкостью. По правде говоря, за всю свою жизнь она никогда и никого не ненавидела.

– Это сплетничают мои служанки, - неожиданно осознает он. Намек на гнев звучит в тихом голосе, и Клаус принимает решение, что заставит их держать язык за зубами. – Кто из них?

Это совершенно не важно, он заставит ответить всех, но интересно, которая из них осмелилась рассказывать кому-либо о его жизни.

– Это не имеет значения.

Кэролайн продолжает путь, чувствуя себя виноватой за то, что из-за нее подозревают горничных.

– Имеет, - он снова ее останавливает. – Делай, что я говорю, - приказывает Клаус.

– Тебе придется заставить меня.

Девочка просто сводит с ума. Интересно, она специально приводит его в бешенство или этот дар дан ей от природы?

– Это можно устроить, - цедит он сквозь зубы. – Я не выше подобного.

Она снова беспокойна, внутри что-то сжимается. Кэролайн встречается с ним взглядом, глядя холодно и без каких-либо признаков страха, хотя он все больше и больше завладевает ей. Ей слышится голос матери, твердящей, какое чудо, что Клаус не убил ее, с ее-то языком.

– Что они говорят? – спрашивает он через какое-то время, потребовавшееся ему, чтобы подавить гнев из-за ее упрямства.

– Только то, что каждая женщина, которая разделила с тобой постель, была в синяках и окровавлена, - спокойно отвечает она.

Несколько мгновений он просто молчит.

– Я не делал ничего, чего бы не хотели и они, и я, - наконец, отвечает он.

– То есть в твоем вкусе надругательство над ними?

– Нет, - отвечает Клаус. – Ты все достаточно быстро поймешь, - он не обращает внимания на ее обвиняющий тон.

– Ты заставишь меня лечь к тебе в постель? – спрашивает она, давая понять, что не согласится на это сама.

Ее голос полон горечи, ведь раньше у Кэролайн хоть был выбор, а сейчас она в ловушке. Она бежала, желая свободы, а теперь поймана этим мужчиной. Все что она делала, выходит, было ради того, чтобы снова оказаться в клетке, и эта мысль заставляет пробудиться гнев.

Он снова останавливает ее, разворачивая лицом к себе. Она отводит глаза, только распаляя этим его злость. Очень медленно мужчина делает несколько шагов вперед, прижимая ее к стене своего особняка.

– Мне не придется, - уверенно отвечает Клаус. – Ты придешь ко мне по своей воле.

Он так близко.

– А что, если я скажу «нет»? – спрашивает Кэролайн, вскинув подбородок.

Клаус ухмыляется, обводя ладонями ее талию.

– Ты не скажешь.

Она снова вскидывает голову, стараясь отклониться от губ, которые так близко, но давая ему доступ к тонкой, будто сливочной коже шеи. Он видит расплывчатую дорожку вены и проводит по ней пальцем, чувствуя, как ускоряется пульс Кэролайн от прикосновения.

– Ты скажешь «да», - заверяет он ее своим низким, чарующим голосом. – Ты будешь стонать, моля об этом… как ни о чем не молила, - добавляет он.

Вопреки себе, она замечает все в нем: его голос, губы, тьму в глазах, его сильные руки на теле и желание того, что он так просто ей предлагал. Возможно, он и жесток, как рассказывали. Может, он и дьявол, запертый на земле, но что-то в нем так интригует, она не может понять, что.

Кэролайн сделала ошибку, вскинув голову. Она чувствует его дыхание на изгибе шеи, и это заставляет дрожать от внезапного, незваного желания. Его губы касаются кожи так нежно и невесомо, что она старается быть как можно более неподвижной в ловушке между холодом кирпича и жаром его тела. Клаус ставит свою ногу меж ее ног, давя на ткань платья, одновременно посасывая кожу шеи, и Кэролайн требуется вся сила воли, чтобы не потереться о его ногу, чтобы подавить собственное желание. Она не сдастся, как ему хочется, решает девушка.

– Ты отдашь мне себя, - шепчет он ей в шею, вдыхая аромат кожи. – Ты будешь кричать от удовольствия и просить к тебе прикоснуться. А когда я сделаю это, ты будешь молить о большем.

Кэролайн очень тиха, отчаянно пытаясь контролировать дыхание. Он снова ее целует, заставляя прикрыть глаза от безумных ощущений. Кэролайн медленно выдыхает, надеясь, что вместе с выдохом не вырвется стон. Теперь ее шею ласкают не только его губы, но и язык. Его теплые ладони исследуют тело сквозь одежду, гладя талию и спину. Желание сводит с ума, и Кэролайн уже не слышит ничего, кроме собственного бешено бьющегося сердца, что, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди. Она сжимает в ладонях ткань платья, чтобы не податься ближе к Клаусу, и смыкает веки, все еще чувствуя поцелуи на коже.

– Когда я уйду, ты не сможешь удовлетворить себя, как ни старайся. Ничто не сравнится с ощущениями, что дам тебе я, - уверенно произносит он ей в шею, все еще касаясь губами кожи.

Клаус слышит шорох сминаемой в кулаках ткани, но она не приближается ни на дюйм вперед, игнорируя происходящее. Он улыбается, забавляясь ее упрямством.

Не сводя глаз с ее шеи, Клаус развязывает на ней плащ, обнажая набухшие груди, прижатые друг к другу в кружеве платья. Они поднимаются и опускаются в такт каждому медленному вздоху, и у него горят пальцы от желания прикоснуться к ним, чтобы прижать ко рту в до боли жестком поцелуе. Член восстает при мысли об этом. Клаус чувствует, как прижатое к нему тело трясет от желания, и решает оставить ее здесь, горящей и неудовлетворенной. Этой ночью, лежа в кровати, Кэролайн будет мечтать о нем, желать его, гореть для него. Это научит не отказывать ему в следующий раз.