Seduction

Она смотрит на него с такой сильной жаждой в глазах, что еще больше убеждает его в том, что она лгала: ее тянет к нему.

Клаус зло улыбается.

– Твое тело говорит искреннее губ.

Она не смеет ответить, зная, что голос предаст, как предало тело. Кэролайн чувствует, как его руки возвращаются к талии, губы снова на ее коже. Он проводит рукой все ниже, и девушка представляет, как почувствует его пальцы между ног - несмотря на все усилия, картинка так и предстает перед глазами. Мало того, что предало тело, так теперь еще и разум приходится сдерживать. Затаив дыхание, она молит, чтобы он не трогал ее там, но Клаус медленно проводит ладонью все ниже, пока не кладет ее между ног, мягко нажимая сквозь ткань платья. Кэролайн выдыхает, больше не в силах сдерживаться, и это тяжелый выдох, полный похоти. Она ненавидит себя за слабость.

Девушка почти стонет, когда его тепло внезапно исчезает. Как и говорила Элизабет, как он поступал со всеми своими женщинами, также поступает с ней, Клаус оставляет ее – мучимую болью внутри, горящую от желания. Он даже не оборачивается на нее, глядящую ему вслед, размышляющую о его обещаниях. Кэролайн стоит, прислонившись к стене, прижимая ладонь к груди, стараясь хоть как-то подавить разбуженное вожделение.

– Боже, помоги мне, - выдыхает она дрожащим голосом.

Клаус высокомерно улыбается, довольный ее реакцией. Она захотела его так же, как сам он желал ее. Это проступало в каждом движении, несмотря на все ее попытки себя контролировать. Тем не менее, Кэролайн не согласилась с его словами, как и ожидалось. Но эта задержка скорее приятна, скоро он возьмет желаемое.

Клаус всегда получал, что хочет, а сейчас он хочет ее.

Она будет молить взять ее и сделать своей.

И он сделает.

***

Вскоре после произошедшего Кэролайн заходит в особняк. Все вокруг словно в тумане, голова кружится, и она понимает, что все еще желает того, чего делать не собирается ни в коем случае.

Кэролайн слишком голодна и, стараясь забыть угрозы Клауса, тихо, осторожно пробирается в обеденный зал. За столом сидит незнакомый мужчина, и она вежливо приседает в реверансе.

Он поднимается с места, подходя к ней:

– Ты, должно быть, Кэролайн.

Она кивает, опустив взгляд.

– Я брат Никлауса. Можешь звать меня Элайджа.

Она резко поднимает голову, чтобы получше его рассмотреть. Он очень привлекателен, как и брат, но его красота иная, пусть и темнее, но в чертах больше доброты.

Элайджа тепло улыбается ей, не обращая внимания на невежливый взгляд, и замечает, что Кэролайн невольно косится на обеденный стол.

– Отобедай со мной, я настаиваю, - говорит он, приобнимая ее за талию и ведя к столу, но она не решается подойти. – Что сказал Никлаус, что так тебя напугало?

Она сжимает губы, не издав ни звука.

– Это останется между нами, - заверяет он.

Кэролайн вспыхивает от смущения, но Элайджа настойчив. Он настолько лучше брата.

– Он сказал, что хочет меня раскормить, - указывает она на поросенка, - как свинью, чтобы выпить из меня больше крови.

Улыбка мелькает на губах Элайджи, и он смеется, хоть и явно пытается этого не делать, глядя в землю, прижимая пальцы к губам, чтобы сдержать смех.

– У моего брата иногда безжалостное чувство юмора, - поясняет он, все еще улыбаясь. – У него нет подобных намерений, уверяю тебя. А теперь – ешь.

Она садится, пока служанка приносит ей новое блюдо с овощами и зеленью. Так же, как и рядом с Клаусом, несмотря на голод, она ест очень медленно, снова чувствуя себя, как зверь в клетке, теперь уже под взглядом его брата. Подняв глаза от еды, Кэролайн вежливо ему улыбается.

– Служанкам нужно сшить тебе платье получше для завтрашнего мероприятия.

– Завтрашнего мероприятия?

– Никлаус говорил, что на завтра планируется большое веселье.

Она снова вспыхивает, вспоминая Клауса, его губы на своей коже, пальцы между ног и спрашивая себя, что именно он подразумевает под словом «веселье». Только с Божьей помощью она удержится от соблазна разделить постель с дьяволом, Кэролайн уверена в этом.

========== 3.1. A kiss that Lingers. ==========

“The moonlight plays upon your skin

A kiss that lingers takes me in.”

Клаус сказал, что они проведут вечер во дворце короля Генриха в развлечениях: пиршестве, играх и танцах. По этому поводу горничные одели Кэролайн в новый наряд. Это нежно-розовое платье с белыми узорами, самое красивое из всего, что она когда-либо носила. Мягкие рукава отделаны изнутри шелком. Маргарет и Элизабет затянули корсет так туго, что Кэролайн едва может дышать – наверное, намеренно, чтобы она была хороша и ее заметил Клаус.

– Ты прекрасна, - произносит он, наблюдая за спускающейся девушкой.

Она застенчиво улыбается, сделав быстрый реверанс.

– А разве люди, к которым мы едем, не знают, кто ты? – тихо спрашивает Кэролайн.

Клаус улыбается и, приобняв ее за талию, ведет к лошадям.

– Кто-то знает, кому-то внушили забыть, некоторые только предполагают и распускают слухи – как, наверное, твоя семья. Другие даже не имеют понятия.

Кэролайн поднимает на него глаза, но в ее улыбке сомнение.

– Но никто не смеет меня расспрашивать, - добавляет он.

***

Сидя за длинным столом, Кэролайн и Клаус вместе с придворными наблюдают, как поют и танцуют несколько женщин, как играют музыканты. Ночь наполнена смехом и радостью.

Оторвав глаза от танцоров, Кэролайн бросает взгляд на Джейн Сеймур, последнюю жену короля.

– Она беременна, - шепчет Клаус, наклонившись к девушке. – А он надеется на сына, на наследника.

Теперь она не сводит глаз со смеющейся Джейн и видит, как король кладет руку на ее округлый живот.

– Мне кажется, он совсем сойдет с ума, если родится дочь, - продолжает мужчина, - хотя на его месте я бы тоже желал мальчика, - совсем тихо добавляет он.

– А я бы хотела для тебя дочь.

Он мгновенно поднимает на нее глаза, ища на лице след хоть каких-то эмоций, но Кэролайн все смотрит на Джейн.

– Я знал, что не особо тебе нравлюсь, но и не подозревал жестокости в твоей натуре, - спустя несколько секунд, наконец, сухо произносит он.

Она переводит на него мягкий взгляд, будто не заметив обвинения в его голосе.

– Я желала бы тебе этого вовсе не из жестокости. Напротив, из-за доброты.

Он приподнимает брови, требуя объяснений.

– Будь ты на месте короля, что хорошего тебе мог бы сделать сын? – начинает она. – Девушка бы могла готовить, убирать и заботиться о тебе, если заболеешь. Сын бы только желал твоей смерти, чтобы занять престол.

– А если бы я умер, то кто бы вел Англию к величию? – спрашивает он, откидываясь назад и забавляясь ее логикой.

– Женщина, - прямо говорит Кэролайн, и он улыбается ей, заставляя щеки вспыхнуть от смущения. Это напоминает ей множество раз, когда она чувствовала себя совершенно одинокой, попав в мир, где никто не разделял ее мнения, и Кэролайн внезапно ощущает гнев из-за его насмешливой улыбки. – Не смейся надо мной. Я не дура, пусть тебе и кажется, что я говорю глупости.