Сегодня. Завтра. Всегда

— Сир Барристан, Серый Червь и Миссандея, оставьте меня, — властно произнесла девушка, даже не повернув головы к тем, к кому обращалась. В тот момент для нее не существовало никого, кроме стоящего перед ней мужчины. Но ему она этого показывать не собиралась.

— Но моя королева… — запнувшись, попытался возразить пожилой мужчина.

— Этот человек больше не причинит мне зла. А если и попробует — я смогу защититься.

Поняв, что Дейенерис не переубедить, сир Барристан подошел к трону, вытащил откуда-то из-за спины короткий, но острый нож, и, послав Мормонту выразительный взгляд, протянул клинок королеве. Та тепло поблагодарила его и зажала оружие в руке. На всякий случай.

Несмотря на предосторожность, она не верила, что Джорах способен убить ее вот так, глядя в глаза. Скорее бы, получив приказ, он просто всадил нож ей в спину. Так проще — и для него, и для нее.

Она была в своих покоях, когда сир Барристан пришел к ней с тем злосчастным свитком.

— Что это? — с некоторым любопытством спросила Дейенерис, когда старый рыцарь протянул ей бумагу. Но мужчина промолчал, опустив глаза, словно ему было неудобно за те плохие вести, что он принес. Мать Драконов взяла в руки свиток и внимательно его осмотрела, прежде чем открыть. Темно-бордовая печать была сломана — неаккуратно и как-то поспешно. Смутно знакомый оттиск — отправителем был тот, кто сейчас занимает пост десницы короля. Письмо предназначалось не ей? Сир Барристан покачал головой.

Первые строки не ответили на возникшие вопросы, но вселили смутные подозрения. Внимательный взгляд Дейенерис моментально зацепился за то, чего просто не могло быть в такого рода документе. Чего она никак не ожидала в нем увидеть. Черные буквы сложились в три слова, значение которых было ей до боли знакомым. Она сама не раз произносила их — в горе и в радости, в победе и в поражении. Менялась интонация, но смысл оставался одним и тем же. Сир Джорах Мормонт.

На несколько мгновений Дейенерис забыла, как дышать. Она долго сверлила невидящим взглядом выведенное каллиграфическим почерком на равнодушном листе бумаги имя своего верного рыцаря и близкого друга, не в силах поверить, что все написанное действительно происходило, причем за ее спиной.

— Моя королева? — сир Барристан, встревоженный ее реакцией, подошел ближе и осторожно тронул ее за руку. Дейенерис отшатнулась; в ее глазах промелькнула тень страха. Мужчина в растерянности отступил на шаг. Кхалиси еще раз пробежала глазами ровные строчки и наконец отвела взгляд от письма. Селми вытянулся перед ней в струнку, всем своим видом демонстрируя готовность выполнить любой приказ, который она отдаст. Дени глубоко вздохнула, боясь, что от волнения голос перестанет ей повиноваться и сорвется в самый неподходящий момент.

— Привести сира Джораха в тронный зал. Я сама допрошу его. Не принимать никаких решений без моего ведома, — это все, на что хватило ее сил.

Старый рыцарь почтительно кивнул и, скрывшись за массивной дверью, отправился на поиски Мормонта.

— Оставь меня, — резко ответила Дейенерис в ответ на попытку Миссандеи завести разговор. Темнокожая девушка покорно склонила голову и тихо ушла, притворив дверь и оставив свою госпожу справляться с обрушившейся на нее бедой в одиночку.

Дейенерис сжала бумагу в руках, будто хотела убедиться, что она настоящая, что она существует, а затем отбросила ее в сторону, словно ядовитую змею. Медленно, едва переставляя ноги, подошла к кровати, села на самый край и бессильно опустила руки. В голове стучали крошечные молоточки, сердце колотилось как сумасшедшее, глаза застилали злые слезы.

Он предал ее. Нет, не так — он предавал ее. День за днем, ночь за ночью на протяжении почти двух лет. Притворялся верным рыцарем, мудрым советником, близким другом и чем-то большим. Все это не могло быть ложью. Она должна узнать правду.

Стремительно поднявшись на ноги, королева решительным шагом направилась в тронный зал. Она не покажет своих чувств. Он не увидит ни ее волнений, ни боли, ни разочарования, ничего. Лишь справедливый суд и равнодушного судью.

Когда они остались вдвоем — Дейенерис выгнала всех, даже охранников из армии Безупречных, — комната вдруг стала меньше, а они — еще ближе друг к другу. Обоим стало труднее дышать и говорить.

Время пришло. Девушка села, сжала в кулаки лежащие на коленях руки, упрямым жестом подняла голову и спросила:

— Почему узурпатор помиловал вас?

«Скажи, что это подделка», — непрошеная мысль билась в голове Дейенерис словно птица в клетке. — «Пожалуйста, скажи, что это неправда, что ничего не было, что ты был верен только мне». Молчание затянулось и кхалиси была готова на все, чтобы остановить этот момент навеки. Ведь она уже поняла, каким будет ответ. На этот раз рыцарь не посмеет обмануть ее.

Сир Джорах точно знал, кто, когда и зачем подписал и отправил эту бумагу. Известна ему была и причина, по которой письмо попало в руки не ему, адресату, но сиру Барристану. Это он и попытался объяснить принцессе, всеми силами стараясь отвлечь ее внимание и отсрочить тот страшный миг оглашения приговора. Ведь если она не простит его и не позволит остаться рядом с ней, любое наказание будет равносильно смертной казни.

Дейенерис не была ни глупа, ни наивна. Глупость вообще не являлась характерной чертой представителей дома Таргариенов, а от наивности принцесса успела избавиться еще во время жизни в кхаласаре. Острый, пытливый ум и проницательность не подвели ее и сейчас: она поняла все, что на самом хотел сказать отправитель, читая письмо в первый раз, а потому ей не нужны были пространные объяснения Мормонта. О нет, от него ей нужно было совсем другое.

Даже когда она обрушила на него лавину вопросов, вытягивая каждую мелочь, каждую деталь его предательства, она не нуждалась в ответах. Дейенерис продолжала спрашивать просто из желания отомстить за нанесенные обиды — не только Джораху, но и тем, по приказу кого он шпионил за ней. Она видела, какие мучения ему причиняло каждое слово, произнесенное ею с вопросительной интонацией. На лице мужчины появилась гримаса боли, с которой могла сравниться лишь рваная рана в груди Дейенерис, появившаяся всего час назад и растущая от каждого нового признания сира Джораха.

По ее виду казалось, что в наказание королева готова сжечь рыцаря заживо — на самом деле она чувствовала, будто сама горит на костре, который приготовила для него. Она припомнила ему все, даже того радушного торговца вином, который пытался ее отравить. И потом, может, именно он, Джорах, и подослал к ней Мирру с приказом избавиться от Дрого и их нерожденного сына?

Услышав это, Мормонт не выдержал. Закричав на весь зал, что-то была не его вина и кхал погиб по нелепой случайности, мужчина в отчаянии упал на колени перед стоящей на ступеньку выше него Дейенерис и попросил прощения. Но она словно не слышала его. Ее взгляд блуждал по окнам, стенам и высокому потолку зала — где угодно, только бы не смотреть на склонившегося перед ней рыцаря.

— Я защищал вас! Сражался за вас! Убивал ради вас!

Та на мгновение замолчала, и по тому, как сверкнули ее серые глаза, он понял, что все его слова и попытки оправдаться не имели никакого значения: кхалиси ждала от него совсем другого. Того, что заставит ее простить своего рыцаря. Того, что убедит в его преданности и объяснит, почему он перешел на ее сторону.

— Я полюбил вас, — тихо, через силу, произнес Джорах. Раньше он ни за что бы не решился раскрыть свой секрет — который для него был куда хуже предательства — но в тот момент ему уже было все равно. Он был готов на все, чтобы остаться с кхалиси и исправить то, что натворил.