Секреты Российского флота. Из архивов ФСБ
Шрифт:
Китайцы до прихода судов что-либо писать отказывались категорически, несмотря на настойчивые просьбы Ярона, с чем и уехал Ярон обратно [75] . 25/XI Старк вышел из Гензана, оставив там суда Безуара [76] и взяв с собой все, что можно было взять, погрузив более мелкие суда на крупные. K28/XI вся эскадра подошла к Фузану, потеряв во время перехода 2 катера [77] .
Машинопись. Копия. С пометками от руки.
75
О данном эпизоде Старк написал в своем отчете следующее: «Совершенно неожиданно для меня за несколько дней до ухода из Гензана ко мне прибыл из Мукдена один из русских офицеров, устроившихся при штабе Чжан-зо-лина. Он уверял меня, что прислан от самого маршала, с тем, чтобы убедить меня идти в Инкоу, что маршал готов обеспечить флотилию всем, что я найду нужным, и дать какие угодно гарантии в исполнение своих обязательств. Не особенно доверяя этому офицеру, которого я мало знал, и вместе с тем не считая себя вправе отказаться совершенно от сношений с Чжан-зо-лином, в руках которого находилась в это время вся наша армия, я командировал вместе с этим офицером в Мукден инженера полковника Ярон, коему дал письменные неограниченные полномочия на заключение договора с маршалом от моего имени и приказал располагать так, чтобы к приходу в Фузан я мог бы знать, серьезно ли это предложение…. В день прихода флотилии в Фузан, ко мне прибыл с докладом из Мукдена полковник Ярон. Он сообщил, что действительно был принят представителем маршала Чжан-зо-лина, после чего ими совместно был разработан проект договора между маршалом и мною…. Единственным темным пятном в переговорах полковника Ярона с китайцами была неудача его попытки видеть самого Чжан-зо-лина, но на другой день после приезда полковника Ярон в Фузан была получена телеграмма из Мукдена, извещающая, что представитель маршала выезжает в Фузан для окончательных
76
По просьбе генералов Д.А. Лебедева (перед эвакуацией — начальника вооруженных сил Владивостока) и Ф.Л. Глебова (командира Дальневосточной казачьей группы) адмирал Старк оставил их отрядам несколько транспортов и часть офицеров для их обслуживания. Отряду Лебедева предоставили пароход «Эльдорадо», отряду Глебова — транспорты «Охотск», «Монгугай», пароходы «Защитник» и «Пушкарь». Этими кораблями командовал контр-адмирал В.В. Безуар. Пароходы «Смелый», «Воевода», «Тунгуз» и «Чифу», являвшиеся частной собственностью, командующий отпустил во Владивосток. На военных кораблях остались только сухопутные части флотилии, кадетские корпуса, сверхштатные чины Морского ведомства и их семьи.
77
На самом деле катера были потеряны на переходе от Посьета к Гензану. Контр-адмирал Г.К. Старк так пишет об этом в своем отчете: «На этом походе мы потеряли утонувшим катер “Ретвизанчик”, шедший на буксире парохода “Защитник”. Людей на нем не было. Катер “Усердный” (бывший “Павел V”) ночью при подходе к Гензану выскочил на песчаный берег к северу от входа. Причины — очень тяжелая погода, плохая видимость и неопытность личного состава катера, командир которого старший лейтенант Старк не оказался на должной высоте как судоводитель. Спасти катер не удалось» (Архив Дома Русского Зарубежья имени А. Солженицына. Ф. l.On. 1.Д.М-59(1).Л. 5).
Сводка [78]
По выходе из Владивостока флотилия Старка направилась в корейский порт Гензан. По сведениям, добытым американской контрразведкой, остановка Старка в Гензане не была случайной, а явилась выполнением требования японского командования в связи с новыми авантюристическими планами японского правительства, направленными против Советской России.
К Старку, по прибытии флотилии в Гензан, был командирован японским правительством помощник военной миссии во Владивостоке капитан Курасирий для переговоров о создании нового Российского Правительства под председательством Николая Меркулова. По планам Японии, это правительство вместе с флотилией и всеми остатками воинских частей должно было обосноваться на Камчатке. Все расходы по экспедиции, а именно: на уголь, ремонт судов, вооружение, снаряжение, обмундирование и продовольствие, берет на себя Япония.
78
Документ не датирован. Окончание отсутствует.
Взамен этого, новое правительство предоставляет Японии исключительное право экономического использования богатств Камчатки. Старк и Меркулов условия эти приняли, и Курасирий вручил первому задаток в сто тысяч иен.
Однако против этой авантюры запротестовали генерал Глебов [79] со своими казаками и начальник Штаба флотилии Старка Фомин [80] . Так как они пригрозили разоблачениями, то Старк принужден был отказаться от этого предприятия и оставить Гензан. Но так как адмирал Старк полученного задатка не возвратил, заявив, что он [его] истратил на нужды флотилии, то японцы до уплаты взятой суммы задержали часть судов в Гензане [81] .
79
Глебов Фаддей (Федор) Львович (1887–1950). Генерал-лейтенант (1921). Произведен в офицеры из вахмистров в 1916 г. В июне 1918 г. сформировал в ст. Пресновской 5-ю сотню 1-го Сибирского казачьего полка, затем командовал 1-й сотней того же полка. К маю 1919 г. — есаул, помощник командира полка, с 6 августа 1919 г. — командир 10-го Сибирского казачьего полка (с 9 сентября 1919 г. — войсковой старшина), с ноября 1919 г. — полковник, командир Сибирской казачьей бригады. Участник Сибирского Ледяного похода. С весны 1920 г. — командир Сибирского казачьего полка, с осени 1920 г. — генерал-майор, с весны 1921 г. командир Сводной казачьей бригады, затем начальник Сводной казачьей дивизии; 1.09–6.12.1921 — командующий Гродековской группой войск. 9.12.1921 г. отстранен от должности и арестован. 1–18.06.1922 командир Особой группы частей армии Приамурского Временного правительства, затем 4-го казачьего корпуса, с 18.07.1922 командир Дальневосточной казачьей группы. В эмиграции в Китае. С 29.06.1925 — заместитель атамана Сибирского казачьего войска. В 1942–1944 гг. — председатель Российского эмигрантского комитета. Умер в Шанхае.
80
Фомин Николай Георгиевич (1888–1964). Капитан 1-го ранга (4.1919) В 1909 г. окончил Морской кадетский корпус. 5.11.1911 назначен исполнять должность старшего флаг-офицера 1-й Минной дивизии; 11.05.1913 — флагманского штурмана Штаба командующего Отрядом заградителей Балтийского моря. В 1915–1916 гг. исполнял должность старшего флаг-офицера Штаба начальника Минной дивизии Балтийского моря. 23.08.1916 переведен на Черноморский флот и 29.09.1916 назначен исполнять должность флаг-капитана по Оперативной части Штаба командующего Флотом Черного моря. В июле 1917 г. назначен на должность начальника 1-го Оперативного отделения МГШ. В марте 1918 г. вышел в отставку. В июле 1918 г. вступил в армию Комитета членов Всероссийского Учредительного собрания и занял должность начальника Штаба Речного боевого флота. В ноябре 1918 г. занял должность начальника Управления по Оперативной части Морского министерства. В марте — июне 1919 г. занимал должность начальника Штаба Речной боевой флотилии. В октябре — ноябре 1919 г. находился в отпуске в Японии. Командовал ледоколами на Байкале во время отступления белых. В феврале 1920 г. эмигрировал в Харбин. В мае 1921 г. участвовал в подготовке восстания во Владивостоке. Был начальником Штаба Сибирской флотилии. После эвакуации покинул Филиппины, эмигрировал в Шанхай, где принимал активное участие в жизни русской общины. Сформировал Русский полк для охраны международных концессий в Шанхае и стал первым его командиром. В 1949 г. эвакуировался из Шанхая, непосредственно перед наступлением на город китайских коммунистических частей. Находился в лагере на острове Тубабао (Филиппины). Через год эмигрировал в Австралию, где активно участвовал в создании Общерусского антикоммунистического центра. Стал начальником Австралийского округа Корпуса Императорских армии и флота (1960). Умер в Стратфильде.
81
Действительно, проекты продолжения антибольшевистской борьбы на Камчатке в этот период существовали. Их инициатором был С.Д. Меркулов — бывший председатель Приамурского правительства. Старк писал об этом: «С.Д. Меркулов сообщал, что на Востоке еще не все потеряно и что он надеется, использовав свои связи в некоторых влиятельных японских кругах, обеспечить нам отход на Камчатку и помощь Японии новому Камчатскому государственному образованию. Хотя этот план, при наличии нашего временного преобладания на море, притом, что в Петропавловске-на-Камчатке находился еще наш гарнизон и корабли и при не раз доказанной изменчивости японской политики не мог представляться окончательной нелепостью, но все же в него мало верилось. Этот план, помимо политической помощи, требовал больших денежных затрат и непонятно было, откуда могли бы взяться люди, которые ссудили бы нас в такой короткий срок большими деньгами без видимого реального обеспечения» (Архив Дома Русского Зарубежья имени А. Солженицына. Ф. 1. Оп. 1. Д. М-59 (1). Л. 3, 4). После эвакуации Камчатки о реализации подобных проектов говорить уже не приходилось. С учетом того, что на протяжении всей дальнейшей эпопеи эвакуации финансовое положение Сибирской флотилии было просто бедственным, преувеличением выглядит информация о том, что японцы передавали Старку значительные денежные суммы.
Прибытие флотилии в Вузунг. 5 декабря вечером флотилия прибыла в город Вузунг, отстоящий от Шанхая в 12 милях. Первыми прибыли под Андреевским флагом суда «Батарея» и «Взрыватель». Получив предупреждение с Вузунгских фортов, флотилия в порт не вошла, а остановилась на внешнем рейде. Утром 6 декабря в Вузунг прибыло еще 10 судов, в том числе флагманское судно — ледокол Владивостокского порта «Байкал». Сейчас же по прибытии первых судов в Ву-зунг комиссар обороны и военный губернатор Шанхая генерал Хо-Фен-лин донес по телеграфу об этом в Пекин, прося указаний правительства, как ему поступить в данном случае. Неизвестно, каков был ответ. Но на следующий день 6 декабря генерал Хо-Фен-лин предложил флотилии разоружится, предупредив, что в противном случае он не допустит флотилию в Вузунгскии порт и не пропустит ее в Шанхай. Ежели она в вооруженном состоянии двинется в Шанхай, то будет открыт огонь с Вузунгских фортов.
Старк разоружиться отказался и, оставшись на внешнем рейде, получил разрешение спустить на берег двух своих представителей для переговоров с властями. Представители Старка в первую очередь отправились в бюро по русским делам. Там им также предложили разоружится, но они ответили отказом.
Затем представители Старка испросили аудиенции у местного французского консула, пробуя получить разрешение на поднятие французского флага. Но и здесь они потерпели неудачу [82] .
82
Данная
информация, скорее всего, недостоверна. Старк пишет о том, что «нанеся… визиты консулам Великих Держав, я окончательно убедился в том, что флотилия оставлена иностранцами на произвол китайских властей. Единственно, о чем позаботился консульский корпус, это чтобы ни корабли, ни люди с флотилии не проникли бы в международный Шанхай. Об этом Консульский корпус сделал соответствующее представление китайцам» (Архив Дома Русского Зарубежья имени А. Солженицына. Ф. 1. Оп. 1. Д. М-59 (1). Л. 39). Сохранилась недатированная телеграмма за подписью генерального консула России в Шанхае В.Ф. Гроссе, в которой говорилось о том, что по распоряжению генерал-губернатора Французского Индокитая флотилия не будет допущена в порты, принадлежащие Франции (РГА ВМФ. Ф. Р-416. Оп. 1. Д. 121. Л. 60).Угрозы китайцев не подействовали на Старка, и он, снявшись с Вузунгского рейда, направился в шанхайские воды. В Шанхае китайские власти встретили Старка дружелюбнее, чем власти Вузунга. Старку даже разрешили ввести в шанхайский док несколько судов, безусловно нуждавшихся в ремонте [83] .
Разбазаривание судов. Еще по приходе первых судов флотилии в Вузунг некоторые иностранные фирмы предложили зафрахтовать суда флотилии для перевозки коммерческих грузов по рейсам Ханькоу — Шанхай — Гонконг. Но Старк высказался против этого плана, выразив опасение, что каждое отдельное судно, будучи разоруженным, будет всегда подвергаться опасности нападения большевистских военных судов в открытом море.
83
На самом деле корабли Сибирской флотилии стояли на рейде Вузунга. Китайские власти лишь разрешили адмиралу Старку ввести в док пять кораблей, наиболее нуждающихся в ремонте.
Адмирал Старк предпочел продать мелкие суденышки, что, по его расчетам, должно было дать ему возможность производства ремонта крупных судов и пополнения кассы флотилии [84] .
Покупателей можно было найти в достаточном количестве среди коммерческого мира Шанхая. Но британский консул в Шанхае, ссылаясь на ноту Карахана [85] , переданную агентством «Дельта» от 28 ноября, предложил Британской торговой палате предостеречь своих членов от риска, связанного с покупкой уведенных Старком судов.
84
На самом деле, продать некоторые суда, чтобы хоть как-то поправить финансовое положение вверенной ему флотилии, Старку не удалось. Это было связано, прежде всего, с противодействием этому консула В.Ф. Гроссе. По словам Старка, «…этот старый чиновник Российского Императорского Правительства был совершенно равнодушен к судьбам 1600 бедствовавших русских людей, среди которых было много женщин и детей. Его заботила только мысль, как бы не прогневить своего тогдашнего хозяина — Китайское Правительство и не лишиться своего места и положения» (Архив Дома Русского Зарубежья имени А. Солженицына. Ф. 1. Оп. 1. Д. М-59 (1). Л. 44). В итоге три катера — «Стрелок», «Страж» и «Резвый» были «оставлены на хранение» (а фактически подарены) китайским властям.
85
Речь идет об одном из заявлений заведующего Восточным отделом Наркомата иностранных дел в 1922–1923 гг. Л.М. Карахана, связанных с установлением дипломатических отношений СССР с Китаем.
Машинопись. Копия. С пометками от руки.
1. Постановление ВЦИКа от 14 декабря 1922 г. об амнистии [86] вручено командиру каждого судна флотилии Старка китайскими властями («бюро по русским делам») под расписку, однако никаких полноценных результатов от этого ожидать не приходится, ввиду настроения командного состава и экипажа судов [87] , которое определяется следующим:
86
18 декабря было принято Постановление ВЦИК (за подписями председателя М.И. Калинина и секретаря А.С. Енукидзе), в котором говорилось о том, что ВЦИК «…постановляет: предписать адмиралу Старку, командному составу и всему экипажу судов, включая весь командный состав, в случае возвращения их в Россию на вышеуказанных условиях [по всей видимости, речь шла о предыдущем обращении от 5 декабря, подписанном командующим МСДВ Н.П. Орловым и комиссаром Штаба МСДВ Н.В. Разиным, хотя конкретные условия в нем не оговаривались. Примеч. авт.] до 1 января 1923 г., даровать полную амнистию, освободив от наказания за вооруженную борьбу против Советской России. Не выполнивших этого приказания лиц командного состава во главе с адмиралом Старк и все экипажи судов объявить стоящими вне закона. Настоящее постановление ввести в действие по радио» (РГА ВМФ. Ф. р-416. Оп. 1. Д. 121. Л. 15).
87
На самом деле адмирал Старк отмечал влияние большевистской пропаганды на наличный состав. «Появилась масса просьб об увольнении с флотилии. Так как, благодаря халатному отношению китайцев к пропускам, одиночные люди могли всегда проскользнуть в Шанхай, я объявил в приказе о том, что никого из желающих уйти в Шанхай я не задерживаю. В результате, с “Магнита”, стоявшего в доке, ушла почти вся команда с командиром лейт[енантом] Дрейер и некоторыми офицерами во главе. На “Диомиде” также переменилась почти вся команда. С других кораблей ушли одиночные люди» (Архив Дома Русского Зарубежья имени А. Солженицына. Ф. 1. Оп. 1. Д. М-59 (1). Л. 45).
а) Командный состав и экипажи состоят из отпетых белогвардейцев, имеющих за собой в прошлом не только длительную вооруженную борьбу против Советской власти (месопотамцы [88] , семеновцы, унгернцы и пр.), но и много тяжких уголовных преступлений, жестокостей, расстрелов и пр., а потому эти лица заявляют, что в амнистию они не верят, что их немедленно по возвращении в Россию повесят за прошлое, считают объявленную амнистию за ловушку, что поэтому они ни в коем случае в Россию не возвратятся.
88
После того как в 1920 г. чины Белой Каспийской флотилии были интернированы в порту Энзели, с помощью английских союзников часть их была переброшена на пароходе во Владивосток. 23 сентября 1921 г. туда прибыли 80 офицеров и свыше 200 матросов.
б) Материальное положение экипажа не так плохо, как сообщается в газете «Новая Шанхайская Жизнь» (см. номер от 23 декабря), а именно: в кассе судового интенданта при выходе из Владивостока имелось свыше 70 000 иен и, по-видимому, значительная часть этих денег сохранилась еще в целости; кроме того, есть сведения, что у высших чинов командного состава имеются собственные (украденные) денежные средства [89] .
Хотя на судах нет таких запасов угля, чтобы они могли совершить далекое плавание (например, в южные порты), однако небольшие запасы угля имеются почти на каждом судне, позволяющие в противоположность газетным сведениям («Новая Шанхайская Жизнь», см. номер от 23 декабря — вырезки прилагаются [90] ) не только варить пищу и поддерживать паровое отопление, но и совершать небольшие переходы. По точным, проверенным сведениям, все суда имеют один котел под парами постоянно. Пищу как командный, так и низший состав судов получают обильную и доброкачественную. Имеется и спирт в достаточном количестве. Экипаж имеет отпуск в город по очереди. Таким образом, в настоящее время личный состав флотилии не терпит лишений ни в чем [91] .
89
Возможно, что данное заключение имеет под собой следующее основание, о котором писал Старк: «…много способствовал обострению отношений [с командирами казачьих частей во время стоянки в Гензане] миф о наличии у меня огромных ценностей на сумму в 500 000 иен. Миф этот имел основанием… предписание генерала Дитерихса о выемке частного имущества из хранилищ Владивостокского Государственного Банка. Это предписание мною исполнено не было, но генерал Дитерихс довел о нем до сведения некоторых лиц, кои начали распускать слухи. Что Флотилия уходит с целью увезти эти ценности и воспользоваться ими только для себя» (Архив Дома Русского Зарубежья имени А. Солженицына. Ф.1. Оп. 1. Д. М-59. Л. 14).
90
В архивном деле вырезки отсутствуют.
91
На самом деле положение Сибирской флотилии было гораздо более драматичным. Об этом свидетельствует тот факт, что Старк, после прибытия флотилии в Шанхай, объявил китайским властям о том, что для выхода в море (с тем, чтобы покинуть территориальные воды Китая) ему необходимо 1000 т угля, 1000 т воды и продовольствие на один месяц. Он отметил, что за то время, пока шли переговоры с китайцами, представителями иностранных держав и русским консульством, «флотилия жгла уголь и проедала последние гроши» (Архив Дома Русского Зарубежья имени А. Солженицына. Ф. 1. Оп. 1. Д. М-59 (1). Л. 40). К началу 1923 г. Старк характеризует положение флотилии как гибельное: «Угля на кораблях вместе было не более пяти тонн. Ни один корабль, вследствие этого, не был способен даже переменить место. Пресную воду брали прямо из Янцзыкианга, чего не делает в Шанхае ни один корабль. Провизию уже брали в долг, причем поставщики предупредили, что больше они давать не будут. В кассе оставалось 15 долларов» (Архив Дома Русского Зарубежья имени А. Солженицына. Ф. 1. Оп. 1. Д. М-59 (1). Л. 49–50).
в) Настроение личного состава, вследствие долгого пребывания исключительно под влиянием односторонней белогвардейской информации, а также агитации командного состава и отсутствия материальных лишений не подавленное, а наоборот, довольно боевое и резко антисоветское. Кроме того, существует некоторая дисциплина, были случаи применения репрессий, до «выведения в расход» включительно, к лицам, высказывавшим примирительную точку зрения; поэтому все такие лица уже сошли с судов в разных местах.