Сексуальный студент по обмену

Я: О, да? Почему это?

Кингстон: Выбор романтика. А ты, милая Эхо, романтик.

Я: Может быть. И мне не стыдно. Нет ничего плохого в том, чтобы быть романтиком.

Кингстон: Не могу не согласиться.

Вот так и продолжается: два человека, сидящие рядом, отправляют друг другу сообщение за сообщением, предпочитая своё тайное уединение.

Спустя примерно четыре часа пути, не меньше, мы останавливаемся, чтобы перекусить и сходить в туалет. Если бы Джеки ещё раз проскулила с заднего ряда своё: «Когда мы останоооовиимся?», я бы потеряла терпение. Это словно ехать с трёхлетним нахальным непоседой.

— Нат, — я встряхиваю её, и она вытягивает наушники. — Мы останавливаемся на обед.

— Круто, — она возвращается к телефону, и я вижу имя человека, которому она пишет, но прикусываю язык. Подожду и посмотрю, скажет ли она, моя подруга, мне всё сама.

Кингстон встаёт и объявляет, в котором часу нам всем нужно вернуться в автобус, напоминая каждому об ответственности появиться вовремя и о том, что нужно обязательно позвонить, если кто-то отстал. Затем дверь открывается и все выбираются с такой спешкой, как никогда прежде.

— Натали! Эхо!

Мы обе поворачиваемся на звук наших имён, обнаруживая, что Пэттон и Чед бегут к нам.

— Где вы собираетесь поесть? — спрашивает Пэттон.

Я смотрю на Нат, которая пожимает плечами и оглядывается вокруг в поиске каких-нибудь указателей.

— Как насчёт того места? — я указываю на милейшее маленькое бистро со столиками на веранде.

— Мне подходит, — отвечает Джеки, подходя с Бриджет и двумя другими девушками, которых я видела, но так и не познакомилась. — Идём.

Она берёт Пэттона за руку и ведёт в том направлении, оглядываясь через плечо и посылая мне мерзкий взгляд.

— Это что, чёрт возьми, было? — интересуюсь я вслух.

— Это был классический взгляд ревнивой падлюки, — отвечает Нат.

— К чему ревновать?

— Ну, я бы сказала, к вниманию, которое Кингстон уделяет тебе, но поскольку она участвовала в тройничке с Пэттоном и Чедом, наверное, к вниманию Пэттона к тебе. Это её бесит. Кто знает, да и кому какое дело? Идём, покушаем где-нибудь в другом месте.

— Если позволите… Я забронировал столик в ресторане, — говорит Кингстон, снова оказавшись прямо позади нас. — Леди, не соблаговолите ли вы присоединиться ко мне и нескольким другим ребятам?

— Решать Эхо, — произносит Нат колко, и я стреляю в неё смертоносным взглядом. Я скоро рехнусь от этих двоих.

Но только после того, как поем.

— Звучит хорошо, — соглашаюсь я. — Веди.

Я улыбаюсь и отступаю в сторону, делая жест рукой, чтобы Кингстон проходил вперёд, — что необходимо, раз уж он показывает нам путь.

Глава 11

В то время, когда мы отделились от группы в нашей короткой прогулке на ланч, Нат предположила, мило-премило, что, возможно, я слабовольная — и этот её комментарий до сих пор грызёт меня. Во-первых, если попытка защитить своё сердце, пока ты пытаешься оставаться друзьями с самым невероятным мужчиной в мире, делает тебя слабовольной, то пусть меня закинут в центрифугу и прокрутят на полной мощности.

И во-вторых, этот термин обычно относят к кому-то, кто не только не может принять решение, но и не знает, чего хочет. А я чётко знаю, чего хочу — Кингстона.

Просто, к сожалению, так получилось, что он продемонстрировал: отношения с ним — огромный риск, на который я не могу позволить себе пойти. В течение тех бесконечных месяцев, когда я не получила ни письма, ни звонка, ни сообщения с объяснением, я решила, что не могу снов попасть в эту зачарованную паутину. Потому что выпутываться из неё больно. Очень.

Время за обедом пролетает быстрее, чем я ожидала, что хорошо по двум причинам. Во-первых, я знакомлюсь ещё с несколькими ребятами из нашей группы. И во-вторых, Кингстону приходится играть роль благородного хозяина, что отвлекает его внимание от меня.

Наевшись от пуза и воспользовавшись туалетом, мы загружаемся обратно в автобус для второй части нашей поездки, на протяжении которой большинство из нас дремлют, в том числе и я.

~~~~~

Я просыпаюсь, когда автобус резко тормозит; мы в Париже.

Сейчас ранний вечер, и после длинной поездки я подумываю о затяжном горячем душе и быстром ужине перед сном. Но, кончено же, остальные уже болтают о ближайших планах.

Мы с Нат проверяем нашу роскошную комнату, и пока я распаковываю свои ванные принадлежности, она скользит в платье и начинает поправлять макияж в зеркале комода.

— Ты уходишь куда-то? — спрашиваю я.

— Ага, некоторые девочки, с которыми мы обедали, оказались довольно крутыми, и они предложили сходить в Латинский квартал. Ты же идёшь, да?

— Нет, я выжата, но ты иди и повеселись.

Она слегка надувает губы.

— Уверена?

— Более чем, но спасибо. Только, пожалуйста, будь осторожна.

— Это я могу обещать! — щебечет Нат прежде, чем надеть туфли и вылететь за дверь.

После душа я лежу на кровати и звоню Себастьяну. Мы болтаем минут пять, когда я слышу стук в дверь.

— Подожди, кто-то стучит в дверь, — говорю я ему.

— Проверь глазок! — кричит он мне в ухо.

Через маленький глазок я вижу мужчину, одетого в белое, который стоит рядом с тележкой для обслуживания номеров.

— Себ, я тебе перезвоню. Думаю, приехал мой ужин.

— Думаешь? Слава Богу. Будь осторожна, Эхо. Я люблю тебя.

— Люблю тебя.

Я кладу трубку и на пару сантиметров приоткрываю дверь.

— Могу я…эм… вам чем-то помочь?

Мужчина улыбается и передаёт мне записку.

«Я не был уверен в твоём французском, но точно знаю, что он не говорит по-английски, поэтому ты держишь записку. Счёт оплачен, просто скажи «Mercibeaucoup» и наслаждайся ужином, любовь моя.