Сексуальный студент по обмену

«Что случилось?» — произносит он одними губами.

Я показываю ему шесть пальцев, усмехаясь над проносящимся воспоминанием того, что это когда-то означало для нас, и отвечаю ему также одними губами:

«Только шестеро. Мы кого-то потеряли».

Его глаза расширяются, и он начинает дёргать головой из стороны в сторону, прежде чем снова смотрит на меня и вздыхает.

— Кто-нибудь видел Карсона? — громко и гневно спрашивает он.

Я не могу ответить, видела ли я или нет, потому что, честно, понятия не имею, кто такой Карсон, и уверена, что и не узнаю, даже если он свалится с неба прямо на стол передо мной.

Другие тоже не помогают, и хоть я и сканирую взглядом окружающую местность, нигде не вижу машущего флажка.

— Заказывайте еду, — Кингстон встаёт, — а я пойду назад. Если он покажется, кто-нибудь позвоните мне, пожалуйста.

Часть меня хочет помочь ему в поисках, но я отказываюсь от этой мысли. Нет смысла разделяться и повышать количество «потерянных», так что я остаюсь на месте, не сводя глаз с улицы, и желая, чтобы где-то взмыл белый флажок.

Вскоре появляется официантка, — к счастью знающая английский и, кажется, уже понявшая, что мы не знаем французского, — и я заказываю напитки для себя и Кингстона. Но когда она возвращается, чтобы принять заказ, я отказываюсь.

— Ты, должно быть, проголодалась, — произносит Чед, подталкивая меня в плечо.

— О, я умираю с голоду, но уверена, что и Кингстон тоже. А поскольку он платит за всех нас, думаю, будет вежливо подождать его. Ты так не думаешь?

— Да, думаю, да, — его губы изгибаются в кривой усмешке. — Ты на самом деле милая девушка, Эхо. Если он в чём-то облажался, всё испортив, то он набитый дурак.

Лейлани наклоняется вперёд, её страсть к сплетням зажигает блеском глаза.

— О чём мы тут разговариваем? Я что-то пропустила.

— Ни о чём, — коротко отвечает за меня Чед, прежде чем опустить голову и добавить на октаву ниже то, что слышно только мне: — Прости, всего лишь хотел сделать тебе комплимент. Даже не подумал.

— Всё нормально, — отвечаю я и подрываюсь с места, когда мельком замечаю белый флажок на другой стороне улицы.

— Карсон?

Парень поворачивается на мой крик, и облегчение очевидно отражается на его лице.

Когда он подходит, я вытаскиваю телефон.

Я: Карсон нашёлся. Он здесь с нами.

Кингстон: Спасибо. Уже в пути.

Я: Хочешь, закажу для тебя?

Кингстон: Нет, не хочу всех задерживать. Поем позже. Наслаждайся.

Я: Чем наслаждаться? Я ещё не заказывала.

Кингстон: Это почему?

Я: Жду тебя.

Кингстон: Моя сладкая девочка. Ты ещё не устала притворяться?

Я: Понятия не имею, о чём ты.

Кингстон: Нет, имеешь.

Он прав. Имею.

Я: Кажется, ты очень в себе уверен.

Кингстон: Вполне уверен.

Я: И почему это?

Кингстон: Может, потому что вижу, как ты сейчас улыбаешься и заливаешься румянцем? Ты делаешь это только для меня.

Я вскидываю голову и тут же нахожу его, стоящего в нескольких футах, он наблюдает за мной с заразительной улыбкой и чувственным огоньком в глазах.

Закатываю глаза и отвожу взгляд, поправляя салфетку на коленях.

— Карсон, — Кингстон присоединяется к нам на террасе. — Рад видеть, что ты нашёл дорогу назад.

Он занимает своё место за другим столиком и, подозвав официантку, просит меню, которое, как нам сказали, теперь будет обеденное.

Я даже не понимала, что солнце немного спустилось к горизонту: верхний слой фиолетового сдавал свои позиции перед трепещущим оранжевым, ожившем внутри.

Сегодня, когда каждое новое увиденное место казалось ещё более потрясающим и сюрреалистичным, чем предыдущее, время пролетало мимо меня.

Глава 13

Закончив есть, думаю, мы все понимаем, до чего же длинным был сегодняшний день. Между нами витает ощущение удовлетворённой лености, и я замечаю, как некоторые из нас зевают и пытаются держать глаза открытыми. Разве не было бы более целесообразно отравиться на автобусе или машине назад в отель и начать завтрашний день со свежей ноты? Абсолютно верно.

Но подсветку на Эйфелевой башне уже включили, и она как маяк зовёт нас, манит, и голосование за то, чтобы подняться туда, заканчивается единогласно.

На удивление, когда мы добираемся туда, народу не так уж и много, и вскоре наша восьмёрка разделяется, — большинство выбирают лифты, чтобы подняться по величественному сооружению.

Я не большинство. Я хочу получить весь опыт, поэтому выбираю лестницу… ступенек на которой будет не меньше шестисот.

Мышцы на ногах начинают гореть, в лёгких не остаётся воздуха, и я решаю, что совершила некий чудесный подвиг, но на меня обрушивается разочарование, когда ступеньки заканчиваются… а я так и не оказываюсь наверху.

Я шагаю вперёд, дабы взглянуть на вид с этого уровня и немного отдохнуть, когда меня внезапно пугают сзади.

— Хороший подъём? — спрашивает Чед, смеясь. На моём лице, наверное, читается столько же смятения, сколько и поражения, которое я чувствую, когда поворачиваюсь к нему лицом, потому что он произносит следующее: — На самый верх только один путь. Лифт, — он указывает вверх, гордо улыбаясь. — Остальные уже поднялись. Я не собирался подниматься по лестнице, но хотел подождать тебя.