Семь грехов Уилсона
Шрифт:
— До завтра, мистер Дейвис. Удачной вам операции.
Я шел к выходу, напряженный как струна. Я боялся, что ко мне сейчас кинутся охранники. Что на улице меня окружат полицейские. Но… Ничего не произошло. Я без проблем покинул здание и неторопливо направился к остановке.
Когда я вернулся в квартиру Моники, девушки еще не было дома. Я запер дверь и сполз по ней, усевшись на пол. Уставившись на свои трясущиеся руки, я хихикнул. Рассмеялся. Захохотал!
Безумный приступ смеха скрутил меня, выжимая из моих глаз слезы. Меня накрыла самая настоящая истерика. Я убил человека!
Я трясся, слезы ручьем бежали, скапливаясь под лицом лужицами. Я не мог сдерживать вой, что рвался из меня. Мне было плевать, что думали соседи, что думали люди, услышавшие это — я был не в себе.
— Ублюдок… Сдох… — выдавил я, а мое тело дергалось, как у припадочного.
Наконец, моя истерика сошла на нет, и я обнаружил себя лежащим на полу в прихожей, в луже собственных слез, опустошенный и выжатый, как лимон. Я кое-как поднялся на ноги, сбросил обувь и, шатаясь словно пьяный, волоча за собой сумку, пошел в спальню и рухнул на кровать, где уснул, провалившись в угольно-темную пропасть без сновидений.
Меня разбудил шелест ключей в замке. Вернулась Моника. Я, всклокоченный после сна, выполз встретить ее.
— Ох, какой ты лохматый! — рассмеялась она, целуя мою колючую помятую щёку. — Сейчас приготовлю ужин.
— Угу, — выдавил я невнятно. Похоже, ей еще не звонили. Скоро вечерний обход… Мне не терпится увидеть ее лицо, когда она узнает о смерти ублюдка.
Вскоре, мы сели за стол, и я с улыбкой слушал ее болтовню. Скоро мне не надо будет сидеть и слушать твое несносное бормотание.
Тут, зазвонил телефон Моники. Девушка заткнулась на полуслове и уставилась на экран.
— Кто это? — поинтересовался я.
— Из больницы звонят, — растерянно ответила Моника и подняла трубку. Я, не отрываясь, жадно разглядывал ее лицо. Из растерянного, оно медленно превратилось в ошеломленное. Её губы затряслись, а рука ослабла, выронив телефон. Он со стуком упал на стол и, ударившись углом, свалился на пол. Я вскочил.
— Что случилось?! — воскликнул я.
— К…Кларенс… — выдавила Моника, прижимая руки в груди. Ее лицо перекосило ужасом. — Папа… Папа умер…
— Не может быть! — я изобразил изумление. — Я же… Я же недавно у него был!
— Папа… Папа! — Девушка зарыдала, с каждой минутой все громче и отчаяннее. Я подошел к ней, и Моника поднявшись, уткнулась лицом в мое плечо.
— Как же так… — произнес я.
— Я не верю!! — воскликнула девушка, прижимаясь ко мне. — Этого не могло случиться!! Это все сон!!! Кларенс, пожалуйста… Скажи, что это неправда…
— Поплачь, детка, — я мягко погладил ее по спине. — Я уверен, они ошиблись. А пока тебе стоит успокоиться.
— Я… — Моника схватила меня за одежду, размазывая по ней слезы и тушь. — Мы должны немедленно ехать туда!!
Мы мигом доехали до больницы. Я был удивлен, что Моника не попала в аварию, в её-то состоянии. Мы вихрем влетели в здание, и Моника кинулась к стойке.
— Эллиот Дейвис! — закричала она, растрепанная и растерянная, нависнув над испуганной медсестрой. — Что с ним?! Боже, пожалуйста, скажите, что вы ошиблись!! Он ведь жив?!
Прошу, умоляю, не молчите!!Я стоял за ней, с сочувствием поглядывая на Монику. Бедняжка.
— М-мисс… — Выдавила медсестра, стараясь не смотреть на нее. — Мне… Мне очень жаль.
— Не-е-ет!! — Моника в отчаянии взвыла и упала на колени, рыдая на весь холл. Я опустился рядом с ней на колени, чувствуя себя идиотом. К нам прилипали сочувствующие и любопытные взгляды.
— Ну же, милая, тише… — прошептал я, обнимая ее. — Идем…
Моника вцепилась в меня, как в спасательный круг, и мы медленно вышли на улицу и сели в машину. Моника оперлась на руль, рыдания потоком лились из нее, били по моим ушам.
— Папа!.. К-как же так… Операция… Я…
Я молча сидел рядом не убирая с лица грустного выражения, хотя меня тянуло чуть ли не в пляс от радости. Мне было немного жаль ее, но больше я был рад смерти выродка.
— Кларенс… Дай мне сигареты, пожалуйста, — выдавила девушка. Я с удивлением покосился на нее.
— Ты же не куришь…
— Дай чертовы сигареты!! — взвизгнула Моника, и я поспешно вытащил и отдал ей пачку. Безостановочно шмыгая носом, она вытащила сигарету и сунула ее в рот непослушными пальцами. Я подставил зажженную спичку, от которой она прикурила, жадно затянувшись, а потом судорожно закашлявшись. Я разглядывал ее пухлое от слез лицо с размазанной по щекам тушью и зарёванными, красными глазами. Так себе зрелище.
— Прости… — наконец, прошептала она. — Я… Не должна была на тебя кричать. Я…
— Не думай об этом, это неважно, — я мягко погладил ее по плечу. Девушка дёрнулась, сдерживая рыдания, и снова обняла меня. Я едва успел убрать глаз с траектории сигареты в ее пальцах.
— Осторожнее, милая…
— Кларенс, я не могу поверить! Я… Я должна вернуться и увидеть… его. К-Кларенс… Ты ведь пойдешь со мной?
— Конечно, дорогая, — сказал я решительно. — Давай мы сначала приведем тебя в порядок. — Я вытащил из бардачка пачку салфеток и аккуратно провел салфеткой по лицу девушки, стирая тушь.
— Д-да, ты прав, — девушка взяла салфетку и дрожащими пальцами начала убирать черные разводы с щёк.
— Идем, — спустя пару минут, мы покинули машину и снова направились к больнице. Моника прижималась ко мне, едва держась на ногах.
— Я… Я могу его увидеть? — дрожащим от сдерживаемых слез голосом спросила она у медсестры.
— Да, конечно! — Та вскочила.
Нас проводили в помещение морга. Когда из ящика выдвинули тело Эллиота, прикрытое простыней, Моника не выдержала и рухнула в обморок. Я заботливо усадил ее на стул в коридоре, а сам остался наедине с трупом и работником морга.
— От чего он умер? — спросил я у мужчины, с фальшивой жалостью разглядывая мертвеца.
— От обострения, скорее всего, — лениво ответил тот, перелистывая папку с именем Дейвиса на обложке. — У него был рак голосовых связок. Хотя, возможно, аллергическая реакция. Может, съел что-то не то.
— Будет проводиться экспертиза? — спросил я с легким волнением. Мужчина хмыкнул:
— Да какой смысл? Он же умер в своей палате… — он осекся и кашлянул. — Простите. Вы, наверное, родственник.