Семь Оттенков Зла

Он намеревался найти торговый пост среди скопления небольших зданий вдоль участка, который можно было назвать деревенской площадью. Его взгляд привлекла грубо написанная вывеска с красными буквами, сильно потрепанная временем и непогодой. Таверна «Красная Клешня» — по сути своей, еще одна серая ветхая хижина. Из каменной трубы поднимался дымок.

Мэтью решил, что глоток эля ему этим утром не помешает. Вдобавок ему как раз нужно было найти место, где можно посидеть и поразмышлять. Его вопрос к самому себе звучал так: «если бы я мог купить темный фонарь, как бы я пронес его через лужайку в дом так, чтобы меня никто не обнаружил?».

Мэтью вошел в таверну через потрепанную непогодой дверь, которую навес на крыше совершенно не уберег от штормов. Внутри он обнаружил полдюжины маленьких столиков, за тремя из которых сидели несколько мужчин с отросшими бородами, барную стойку с дощатой столешницей, а за ней — полки с разнообразными глиняными чашками. В камине приятно потрескивал манящий огонь.

При появлении Мэтью все разговоры разом стихли, и все внимание семи грузных посетителей и крепкой седовласой женщины за стойкой обратилось к нему. Воздух буквально зазвенел от напряжения, и Мэтью стоило больших усилий идти твердой походкой и не спотыкаться о собственные ноги. Он ощущал враждебность, нацеленную на него, всей кожей.

— Доброе утро, — как можно беззаботнее поздоровался Мэтью, подойдя к женщине за стойкой. — Могу я попробовать кружку вашего эля?

— Не знаю, — фыркнула женщина. Ее сверкающие голубые глаза прожигали в Мэтью дыру. — Можешь ты или нет?

Это вызвало смешки у наблюдательной аудитории.

Мэтью собрался с духом для еще одной попытки.

— Я бы выпил кружку эля.

— А че сразу так не сказал? Промямлил что-то там себе под нос. Тьфу!

Последовал очередной взрыв деревенского веселья. Мэтью подумал, что знакомство этих людей с комедией, видимо, было весьма ограниченным.

Женщина взяла с полки чашку и повернулась к нему.

— Чего хочешь-то? «Экстра-стаут», «Квакушку» или «Горячее пушечное ядро»?

Казалось, весь мир замер в ожидании ответа.

— Дай мальчишке «Пушечное ядро», Бесс! — раздался резкий голос, который звучал так, словно завтрак его обладателя состоял исключительно из квакающих лягушек. — Сделай из него настоящего мужика!

Мэтью оглянулся и увидел, что непрошенным оратором оказался широкоплечий чернобородый мужчина, сидевший за столом в одиночестве. Ему составляла компанию лишь кружка. Грива спутанных черных волос дикаря ниспадала ему на плечи, а лицо с приплюснутым носом и низкими бровями разрумянилось, сообщая о том, насколько «Пушечное ядро» уже укрепило его дух.

— Хорошо, — сказал Мэтью, — я попробую «Пушечное ядро».

— Ты в этом уверен, сынок? — ехидно спросила женщина. В ее улыбке мелькнуло почти детское озорство. Казалось, она подсказывала ему, что все эти недружелюбные соглядатаи предлагают ему не самый лучший вариант. Однако Мэтью почувствовал, что именно такой выбор он должен сделать. Если ему удастся расположить к себе этих людей (особенно женщину за стойкой), он может найти клад.

— Я уверен.

— Что ж, это твои похороны. Йейтс! Готовь гроб!

Чернобородый в ответ стукнул своей кружкой по столу, и все увидели, как Бесс сует руку под стойку, достает черный глиняный кувшин с красными прожилками и наливает темно-коричневую жидкость в кружку Мэтью. Он взглянул на кружку почти с отчаянием, когда Бесс наполнила ее до краев, и пена слегка стекла на стойку со звуком, напоминавшим шипение бекона на сковороде.

— Ну вот, — протянула Бесс. — Пей. За счет заведения, сынок. Ребятам нужно развлечение.

— Что ж, рад услужить, — ответил Мэтью, задумавшись, не следует ли ему придумать что-то более остроумное в качестве последних слов. Но назад дороги не было. Он собрался с духом, как будто отправлялся на собственный расстрел, затем поднес кружку ко рту и начал пить.

Первые несколько глотков были горькими и крепкими, но ничего такого, с чем он не смог бы справиться.

Сынок. Тоже мне!

После четвертого глотка в горле начало покалывать от жара. Еще один глоток — и он ощутил пламя Преисподней, вспыхнувшее у него во рту и горле. Глаза у него заслезились и выпучились, а из носа потекло. Мэтью показалось, что помещение крутанулось вокруг него, а зрение сузилось до темного туннеля. Жар все еще усиливался, оставляя после себя жгучую боль, и он понял, что «пушечное ядро» только что попало в цель.

— Ты и наполовину не осушил кружку, — проскрипела Бесс. Как будто он и сам этого не знал!

Мэтью покрылся липким потом. Языки пламени плясали у него перед глазами. Он боялся, что у него подкосятся колени, потому что таверна «Красная Клешня» вдруг накренилась вместе с остальной землей. Может ли от кружки эля остановиться сердце? Сердце Мэтью колотилось, как бешеное. Ему пришлось прислониться к стойке, чтобы удержаться на ногах. В жгучем тумане Мэтью понял, что единственное, на что его хватит, это допить кружку одним большим глотком, который распалит в его внутренностях лесной пожар.

Когда он с трудом проглотил остатки пойла, то хотел, как настоящий мужчина стукнуть кружкой о стойку, но вместо этого промахнулся. Кружка угодила ему в ботинок и чуть не сломала ему ступню. Мэтью уставился на женщину за стойкой. Глаза у него слезились. Он намеревался сказать: «С меня хватит, мэм» голосом, которому позавидовал бы Хадсон Грейтхауз, но не издал ничего внушительнее мышиного писка.

— Уж пожалуй! — ответила Бесс, едва сдерживая улыбку.

Но, по крайней мере, сынком его больше не называли.

Хотя «Пушечное ядро» продолжало гореть в его внутренностях, и Мэтью едва не подпрыгивал от взрывов жара, реакция деревенских не заставила себя ждать. Они вскочили со своих мест и довольно захлопали в ладоши, поддерживая решимость молодого решателя проблем. Мужчины подошли к нему, улюлюкая, и утянули его в какой-то бешеный танец. В воспаленном мозгу Мэтью промелькнула мысль, что он желает этому адскому карнавалу скорейшего окончания, но высказать это вслух он не смог.

Бесс перегнулась к нему через стойку и узкой рукой выдернула его из танца деревенщин. Притянув его к себе, она протянула ему стакан.

— На вот, выпей это! — приказала она. Тон был командирским, оставался лишь небогатый выбор: подчиниться или умереть.

Мэтью выпил.

Это оказалось молоко.

— Ну все, ублюдки, — бросила Бесс мужчинам, пока они скакали вокруг Мэтью, который продолжал тушить внутренний пожар молоком. — Хорош паясничать! Проявите хоть немного уважения к мужеству! — Когда они не ответили, Бесс достала из-под стойки полый бычий рог, поднесла его ко рту и дунула в него. Раздался гул, от которого Мэтью подскочил.