Семь с половиной женихов Евангелины

– О, еще как!
– обрадовалась девица.
– А по вечерам к воде приходит стая косуль.

– И медведей, - мечтательно прошептал Акмаль, мечтающий сразиться с медведем. Девица кивнула.

– Если повезет, то и медведя встретить можно, - сказала она. Из башни донеслись подозрительные звуки, и она чуть кивнула наверх.
– Дракон твой очень занят, кажется. Он не в том настроении, чтоб ты его спасал. Как-нибудь потом. Ну, идем?

– А можно, - спросил Акмаль, радостно глядя в милое девичье лицо, - я у тебя погощу этим летом?

– Отчего нет, - рассмеялась девушка, скрывая свое смущение.

– Ты знаешь, - продолжил осмелевший Акмаль, - мама научила меня варить такой хороший бальзам для волос. у тебя очень красивые волосы, - с чувством произнес он.
– Мне их так жаль. но они отрастут! Отрастут длиннее прежнего!

– Конечно, отрастут, - смеясь, ответила девица, щурясь от вставшего солнца.
– И быстрее, чем ты думаешь. Ну, идем?

***

Роланд, слегка напрягшись и выгнув золотую драконью спину, все-таки снес крышу на башне, и над печальной комнатой теперь было видно голубое небо и пролетающих там, в вышине, белоснежных голубей.

Крыша же была откинута далеко-далеко, и выглядела как огромное гнездо непонятного зверя или птицы.

– Ну все, - сказал Роланд, глянув вниз. Ветер трепал его волосы, надувал пузырем накинутую на плечи рубашку за его спиной.
– Мы свободны. Хоть сейчас в путь.

– Немного погодя, - сонно ответила Евангелина, ворочаясь на диване и щуря глаза от солнца. Она была взлохмаченная, голенькая, накрытая своей собственной юбкой и очень милая.
– Я сейчас умоюсь, расчешусь и немного, хотя бы немного оденусь...

Роланд, застегивая пуговки на своей сорочке, отнесся к этому желанию девушки с пониманием. А Эван, прилегший с ней рядом и целующий ей руки, тревожно заглянул в ее глаза.

– А потом?
– спросил он, словно умел угадывать ее мысли, и Евангелина сжала его ладонь, словно желая его поддержки.

– А потом надо вернуться к нему, - тихо ответила она.
– К похитителю. К Черному Драконищу. И сказать ему, что я выбрала! Выбрала! Пусть он отстанет навсегда и не смеет даже думать, что можно утащить меня снова! Ему ничего не светит! Я вольна говорить «да» и «нет» кому мне вздумается!

Эван молча поцеловал ее дрожащие пальцы, а Роланд, беспечно глядя в небесную синь, ответил:

– Надо - значит, вернемся.

– Нет, я одна!
– подскочила Евангелина.
– Вы не поняли! Я одна вернусь! Мне он вреда не причинит, а вам. Я не отдала бы на растерзание ему никого - даже удравшего некроманта!

– Кто же одну тебя пустит, - проговорил Эван.
– Что ж мы, будем сидеть и ждать, пока вы с ним договоритесь? А если он тебя снова запрет? Нет, теперь наша очередь с ним говорить. По-мужски.

Его голос прозвучал кровожадно, и Евангелина побоялась ему возражать.

– Но он очень огромный и сильный, - несмело пискнула она, и Роланд беспечно пожал плечами, все так же всматриваясь в синее небо и насаждаясь тем, как ветер перебирает его волосы.

– Там посмотрим, кто огромный и сильный, - проворчал он.

Из лесу, огромный, мужественный, перецарапанный и распаленный, вышел Берни, волоча за хвосты пару Диких Оборотней, которые не успели от него удрать. Остальные враги были повержены дубиной и раскиданы по кустам по всему маршруту следования дикого альфа-самца.

Могучая спина его была интимно и эротично расцарапана, словно демоница пыталась его оседлать, но Берни не дрогнул, не поддался ей, и оборотница теперь зализывала раны в овраге, злясь на такого привередливого альфу.

Берни чувствовал себя победителем.

И, как истинного альфу, голову его увенчивал венок из запутавшихся в его темных волосах белых пахучих мелких цветков.

– Бродяги!
– рыкнул он, небрежно швырнув побитых оборотней к башне.
– Отпирайте. Или я за себя не ручаюсь.

Оборотни, воя и рыдая, спешно отыскали замаскированную дверь, еще быстрее отворили ее, и Эван с Роландом, сладко потягиваясь, вышли наружу.

– О, Берни, - радостно сказал Роланд.
– Спасибо, конечно за заботу, но мы смогли бы выйти через крышу. Но ты все равно огонь, - он уважительно посмотрел на царапины на спине Берни и присвистнул.

– Лучше поздно, чем никогда, - брутально рыкнул Берни.
– Это чтоб потом никто не сказал, что я вас бросил на произвол судьбы!

– Никто б и не посмел, - заверил его Эван, присаживаясь на камешек и подставляя бледное лицо солнечным лучам.
– Да, вечность - это, конечно, хорошо, но иметь возможность иногда погреться под солнцем - лучше...

– Ну, - отважно сказал Берни, - пошли дальше? Я вижу, у нас потери. идем выручать или как?

– Или как, - ответил Роланд, растягиваясь на травке и закинув руки за голову.
– Акмаль, кажется, нашел свое счастье с длинноногой красоткой. Я видел, как они бредут вглубь чащи.

– Тогда идем к Евангелине!
– распорядился развоевавшийся Берни.

– Евангелина здесь, - ответил Эван.
– Наверху. Одевается.

Это слово было сказано так красноречиво, что вкупе с их внешним видом - растрёпанным и неприбранным, - Берни все сразу понял.

– Вот жуки!
– ругнулся он.
– Меня не могли подождать?!

– Но Евангелина нас выбрала, - резонно заметил Роланд.

– Это потому, что рядом не было меня!

Меж тем Евангелина, одетая в коротенькую нижнюю рубашечку, тоже выбралась из башни на солнце. Она была очень хороша собой - с блестящими глазами, полными любви, с гладкими шелковыми волосами, алыми лентами рассыпавшимися по плечам, с голыми соблазнительными коленками, мелькающими под слишком коротким подолом.

– Евангелина, - выдохнул Берни, возвышаясь над ней могучей скалой.
– Я их всех победил.

– Берни, - с удивлением произнесла девушка музыкальным голосом, с сожалением проведя ладонью по исцарапанному, искусанному плечу молодого человека.
– Вы стали взрослее и... как будто еще больше... Как ваша аллергия?

– Свежий лесной воздух, подвижные игры - и все как рукой сняло, - засмеялся оборотень, нарочно играя мышцами, демонстрируя зардевшейся девушке свою великолепную физическую форму.

В темных глазах Берни играло солнце, на губах его расцветала восхищенная улыбка.