Семейное шоу

— К делу или к телу? — решил сострить Олег Иванович, но встретил такой ледяной взгляд, что буквально покрылся гусиной кожей. — Все, прости, виноват, безобразно вспылил, учту, исправлюсь. Ты делаешь интервью с этой мадам, вдовой видного политика, которая сама хочет стать заметной личностью. Правильно?

— Правильно. Вопросы я уже набросала. О политике говорить, естественно, не буду, это скучно, об этом только что на заборах не пишут. Попробую раскрутить ее на беседу «как женщина женщине».

— Умничка! — восторженно воскликнул Олег Иванович. — И насчет личных планов на будущее — обязательно. Нашим читательницам плевать, какой проект на телевидении она собирается раскручивать, им интересно, как она нынешнее свое одиночество переносит, чем его скрашивает. Или кем.

— Мне бы не хотелось делать материал на грани сплетни, — поморщилась Валерия. — Я посмотрела кое-какие материалы, навела справки — дама вроде бы неглупая, целеустремленная, немного тщеславная, но кто же из нас без изъяна? И семья у нее интересная. Конечно, все сведения тщательно проверены, а то, что она сама расскажет, я ей в лучшем виде на рассмотрение представлю.

— В общем, как всегда, — с довольным видом подвел итог Олег Иванович. — А теперь что касается нового проекта. Я бы хотел, чтобы ты взялась за серию портретов женщин-политиков, но без политики. Как тебе идея?

— Надо подумать… — неопределенно отозвалась Валерия.

Необычайно свежая мысль! А главное — оригинальная. Интереснее было бы сделать только серию очерков о мужчинах-политиках, но без политики. Так сказать, портрет в домашнем интерьере…

— Что-то придумала, — безошибочно определил Олег Иванович. — В глазах появился охотничий блеск. Я тебя знаю лучше, чем ты полагаешь.

— Придумала. Но идея пока сырая, обдумаю по дороге туда и обратно. Да и в белые ночи плохо спится.

— Ну хоть намекни! — взмолился Олег Иванович.

— А что намекать? Ты сам мне эту идею подал, — пожала плечами Валерия и конспективно изложила только что родившийся у нее замысел нового цикла.

— Это, значит, я такой умный, — польщенно усмехнулся Олег Иванович. — Ну-ну. Умеешь ты все-таки мужика по шерстке погладить так, что он вмиг ручным становится.

— Была бы шерстка, а погладить — дело нехитрое, — отозвалась Валерия, украдкой бросая взгляд на часы.

Меньше чем через час ей ехать визировать интервью, а тут разговору, похоже, конца-края не видно. Надо как-то деликатно сворачивать беседу с шефом и в темпе ехать к «плейбою». Туда по московским пробкам не меньше получаса потребуется, чтобы добраться.

— Сколько тебе времени нужно на визирование? — очень точно оценил перехваченный взгляд Олег Иванович.

Валерия пожала плечами.

— Это непредсказуемо. От четверти часа до… отхода поезда. Наш герой-любовник очень уж любит поговорить, особенно о себе и о своих победах на фронтах любви.

— Он к тебе не клеился? — ревниво спросил Олег Иванович.

Валерия усмехнулась и подумала, что Боб никогда не задал бы ей подобного вопроса. Похоже, он ее и не ревнует вовсе, доверяет полностью, да и поводов она не давала. А этот… Эх, Боб, придется с тобой мириться. Простить твой мимолетный кобеляж и продолжать жить дальше. Все-таки самый умный и красивый мужчина в ее ближайшем окружении — это собственный супруг. Такими не бросаются.

— Впрочем, за тобой любой мужчина, по-моему, тут же начинает ухаживать, если он не слепой, — поторопился исправить свой промах Олег Иванович. — Вот повезло Борьке! И не ругайтесь вы с ним, как друг советую, хотя лично мне это невыгодно. Ну, ляпнул что-нибудь, ну глупость сделал, так прости его. Поверь мне, мужики очень ценят, когда их не пилят до бесконечности, а немножко помучат — и простят. Особенно если это в первый раз.

— Я подумаю, — совершенно серьезно сказала Валерия. — Возможно, ты прав. Но видеть его пока не хочу. В Питере остыну, он глубже осознает, что был не прав, тогда…

— Ну и умничка, — со вздохом подвел итог Олег Иванович. — Если все-таки надумаешь поменять мужа, помни, что у меня преимущественное право: два года безответной любви. И в любом списке я должен быть под номером первым.

— Раз должен — значит, будешь, — уже машинально ответила Валерия, собирая свои вещи в сумочку. — Ну, счастливо. Вернусь через три дня, докладывать о ходе событий буду регулярно.

— Решишь задержаться на пару деньков — только позвони, — небрежно сказал Олег Иванович. — Тебе все можно.

— Благодарю за доверие, — усмехнулась Валерия, встала и вышла из кабинета.

Настроение у нее, как ни странно, было приличным. Все-таки Олег ведет себя как настоящий друг: в душу не лезет, вопросами не донимает, свободу действий предоставляет почти полную. Злоупотреблять этим, конечно, не следует, но мало ли какие ситуации в жизни бывают. Такими отношениями опять же не бросаются.

И наверное он прав: не стоит обострять ситуацию, нужно самой позвонить Борису. Только не на мобилку, а на домашний телефон. Если дома — значит, действительно раскаивается и можно будет подумать о следующем шаге к примирению.

По дороге к «плейбою» случилась мелкая неприятность — спустило колесо, но в таких случаях Валерия предпочитала забывать о равноправии и о принципе «я сама», а просто выходила из машины и вставала возле нее с очень грустным видом. Не было еще случая, чтобы через пять минут двое-трое добровольцев, пыхтя от усердия не возились с запаской, время от времени бросая, на попавшую в беду красотку зазывные взгляды. После того как все было сделано, обычно просили «телефончик» и получали в ответ вежливо-уклончивое:

— Большое спасибо за помощь, но у меня очень ревнивый муж.

На сей раз все тоже было по схеме, но на встречу, Валерия, естественно, опоздала. Правда, позвонила и предупредила, но к месту назначения добралась лишь около семи: ехать нужно было почти на край Москвы — в Крылатское. И примерно час потратила на пустейшую светскую беседу «за кофейком», а потом почти насильно заставила слишком уж гостеприимного хозяина заняться визированием интервью.

Тут же оказалось, что красавец и бывший неотразимый сердцеед — еще и патологический зануда: читал и правил он около двух часов, делая при этом далеко не самые умные и толковые замечания. Валерии стало понятно, почему все его многочисленные браки оказывались столь непродолжительными: такую мелочность и придирчивость могла вынести только святая.