Семейные ценности

В какой-то момент он кусает особенно сильно, и лёгкая вспышка боли отзывается требовательным спазмом внизу живота.

Аддамс переступает с ноги на ногу в инстинктивной попытке сжать бёдра, чтобы унять стремительно нарастающее напряжение. На секунду отстранившись, Торп быстро оглядывается по сторонам — и решительно тянет её за руку в сторону панорамного окна. Уэнсдэй подчиняется, шагнув вслед за ним и едва не споткнувшись на адски неудобных шпильках о брошенный на пол плащ.

Мимоходом она успевает подумать, что с высоты пятьдесят пятого этажа открывается великолепный вид на ночной Торонто — а потом Ксавье резко разворачивает её к себе, вжимает спиной в холодное стекло, и все прочие мысли исчезают под его сокрушительным напором.

Он явно больше не настроен медлить.

Уверенно проталкивает колено между её бёдер, принуждая шире расставить ноги. Одной рукой грубо стискивает грудь до сладкой боли, а второй — наматывает на кулак собранные в хвост волосы, оттягивая назад.

Жар его тела резко контрастирует с холодом оконного стекла, и это восхитительное ощущение напрочь срывает ей крышу. Подрагивающие от возбуждения пальцы Аддамс ложатся на ремень Торпа. Немного ослабив пряжку, она с лихорадочной поспешностью расстёгивает пуговицу вместе с молнией и запускает тонкую руку за пояс его брюк. Проводит большим пальцем по головке напряжённого члена, срывая с губ Ксавье низкий стон, утонувший в очередном глубоком поцелуе.

А мгновением позже расстановка сил внезапно меняется — крепко стиснув талию, он резко разворачивает Уэнсдэй спиной к себе.

Теперь она прижимается к окну грудью, соски приятно покалывает от изменения температуры.

Руки Торпа скользят ниже, отводя её бёдра назад и заставляя немного прогнуться в пояснице. Аддамс упирается лбом и обеими ладонями в холодное оконное стекло, расфокусированным взглядом глядя на то, как внизу сияет яркими огнями медленно пробуждающийся ото сна город.

Позади слышится неясная возня.

Она уже намеревается повернуть голову и поинтересоваться, какого чёрта он так долго копается… И вдруг невольно вздрагивает, ощутив, как вокруг шеи завязывается галстук — ловко соорудив узел, Ксавье осторожно натягивает один конец. Широкая полоска шелковой ткани врезается в кожу и сдавливает горло, частично перекрывая доступ кислорода.

Острота ощущений сиюминутно зашкаливает до предела, пересекая критическую отметку.

Пальцы Торпа дразняще медленно скользят снизу вверх по внутренней стороне бедра, и Аддамс ещё больше прогибается в пояснице навстречу сильной мужской руке.

Он касается промежности сквозь насквозь мокрую паутинку винного кружева — совсем мимолётно, чтобы убедиться, что она готова.

Уэнсдэй прикусывает нижнюю губу в попытке сдержать стон, рвущийся из сдавленного горла.

Дыхание сбивается, становясь тяжёлым и прерывистым. Между бёдер всё давно горит пламенем адского огня, мышцы глубоко внутри истекают обжигающей липкой влагой и требовательно сжимаются вокруг пустоты.

Рука Ксавье исчезает, и она протестующе шипит, плотнее прижимаясь задницей к его паху.

— Чёрт… — бормочет он сбивчивым шёпотом и отводит в сторону её высокий хвост, чтобы прижаться губами к выступающему шейному позвонку. — Я очень хочу тебя, Уэнсдэй.

— Так не тяни, — oh merda, это должно было прозвучать твёрдо, но выходит почти умоляюще. Она неосознанно двигает бёдрами вниз и вверх, прижимается к его эрекции, пытаясь побудить Ксавье к более активным действиям.

Уловка срабатывает — слышится шорох одежды, а секундой позже он оттягивает тонкую полоску нижнего белья и плавно погружается в изнывающее от возбуждения тело. Так медленно и сладко, что у Аддамс буквально голова идёт кругом от чувства долгожданной наполненности. Пульсирующие мышцы податливо расслабляются, впуская твёрдый член по самое основание. Полностью оказавшись внутри, Торп ненадолго замирает и сильнее натягивает конец галстука на её шее.

Кислородное голодание усиливается — и вместе с тем многократно усиливается интенсивность ощущений. Сердце заходится в бешеном нечеловеческом ритме, словно вот-вот выпрыгнет из груди. По артериям расплавленным огнём струится адреналин.

Ксавье плавно подаётся назад, выходя практически полностью — и тут же обратно.

Ей хочется застонать в голос, громко и протяжно, но из скованного удавкой горла вырывается лишь тихий сдавленный хрип.

Его ладонь собственнически стискивает её бедро, не позволяя вернуть контроль над ситуацией — так крепко, что на мертвецки бледной коже наверняка уже расцветают синяки в форме его пальцев. Сходя с ума от желания, Аддамс вжимается лбом в холодное стекло, запотевшее от учащённого дыхания, и опускает одну руку между широко расставленных ног. Предательски подрагивающие пальцы ложатся на набухший клитор, лаская чувствительное место сквозь кружево нижнего белья.

Торп немного ускоряет темп движений, сильнее вбиваясь в хрупкое тело, и удовольствие стремительно нарастает. Она движется ему навстречу, подстраиваясь под ритм толчков и глубже насаживаясь на напряжённый член.

Просторную гостиную заполняют звуки пошлых шлепков от соприкосновения плоти, воздух вокруг наполняется терпким ароматом секса.

Кислород стремительно догорает в лёгких с каждым рваным выдохом. Уэнсдэй лихорадочно кусает губы, смазывая багряную помаду — и очень скоро во рту появляется солоноватый привкус крови.

От каждого яростного толчка она дрожит и задыхается, как на сеансе электрошока.

Разгорячённое тело, изголодавшееся по его собственническим прикосновениям за пару дней вынужденной разлуки, предаёт Аддамс преступно быстро — всего через несколько движений по позвоночнику проходит волна мурашек, а мышцы внутри начинают яростно сокращаться, обхватывая твёрдый член плотным кольцом. И это крышесносное ощущение накрывает горячей волной цунами, сокрушительным ураганом пятой категории.

Протяжный задушенный стон проходит по сдавленной трахее, срываясь с приоткрытых искусанных губ, местами окрашенных кровью в цвет багровой помады.

Ксавье едва не рычит от возбуждения и принимается толкаться резче и быстрее — и наслаждение снова нарастает. Первый оргазм не прекращается, стремительно переходя во второй, ещё более крышесносный. Он продолжает трахать её в бешеном темпе, а через несколько секунд отпускает конец галстука, наконец позволяя сделать полноценный спасительный вдох.