Семнадцать мгновений весны (сборник)
Шрифт:
«Д-р Гросс.
Управление расовой политики.
Секретный документ
государственной важности.
НЕКОТОРЫЕ СООБРАЖЕНИЯ ОБ ОБРАЩЕНИИ С ЛИЦАМИ НЕНЕМЕЦКОЙ НАЦИОНАЛЬНОСТИ НА ВОСТОКЕ
При обращении с лицами ненемецкой национальности на Востоке мы должны проводить политику, заключающуюся в том, чтобы как можно больше выделять отдельные народности, т. е. наряду с поляками и евреями выделять украинцев, белорусов, гуралов, лемков и кашубов.
Я надеюсь, что понятие о евреях целиком изгладится из памяти людей. В несколько более отдаленные сроки на нашей территории должно стать возможным исчезновение украинцев,
Принципиальным вопросом при разрешении всех этих проблем является вопрос об обучении и тем самым вопрос отбора и фильтрации молодежи. Для ненемецкого населения на Востоке не должно быть никаких других школ, кроме четырехклассной начальной школы. Начальная школа должна ставить своей целью обучение учащихся только счету максимум до 500 и умению расписаться, а также распространение учения о том, что подчинение немцам, честность, прилежание и послушание являются Божьей заповедью. Умение читать я считаю необязательным.
Кроме начальной школы, на Востоке вообще не должно быть никаких школ.
После осуществления этих мероприятий в течение ближайших десяти лет население генерал-губернаторства будет состоять из оставшихся местных жителей, признанных неполноценными.
Это население будет служить источником рабочей силы, поставлять Германии ежегодно сезонных рабочих и рабочих для производства особых работ (строительство дорог, каменоломни). При отсутствии собственной культуры это население будет призвано под строгим последовательным и справедливым руководством германского народа работать над созданием вечных памятников культуры и архитектуры Германии, и, может быть, благодаря этому окажется возможным выполнить эти работы, поскольку дело касается работ огромных масштабов».
«Прокуратура при народной судебной палате.
Дело № 31 301/44
Фрау Нейбауэр,
Кельн, Бетховенштрассе, 7.
СЧЕТ ПО ДЕЛУ ГУСТАВА НЕЙБАУЭРА, ОБВИНЯЕМОГО В РАЗЛОЖЕНИИ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ
«ЮСТАСУ. Информация получена. Мы понимаем, как вам тяжело. Берегите себя. ЦЕНТР».
Штирлиц заплакал. Он отчего-то вспомнил весну двадцать первого года, свою первую командировку за кордон по делу похищенных из Гохрана бриллиантов диктатуры пролетариата; вспомнил тихий, красивый Таллин, лицо Лиды Боссе и ее вопрос: «А вы мне на прощание скажете – „Товарищ, береги себя“?» И он услышал свой ответ ей: «Обязательно». Он тогда ответил усмешливо, он ведь молодой был тогда, моложе своего сына – на семь месяцев и три дня…
Каждому – свое
После того как Аппель и Крыся вместе с Краухом и тремя разведчиками Седого были переправлены в горы, к партизанам – на встречу с передовыми частями Красной армии, – на запасной явке Седого в погребе собрались Коля, Вихрь, Аня, Тромпчинский и Берг.
Вихрь. Аня, хочешь спросить полковника обо мне?
Аня. Не надо. Я получила все от Бородина. Это важнее.
Вихрь. Спроси.
Берг. Девочка, я иначе не мог.
Вихрь. Почему?
Берг. Потому, что тогда я играл всерьез.
Коля. Ложная вербовка?
Берг. Да.
Вихрь. Когда вы от нее отказались?
Берг. Когда понял неизбежность конца. Врать про мою оппозиционность режиму с самого начала не буду, это недостойно. Я был за режим до тех пор, пока не понял его обреченности.
Аня. Вы знаете, что такое ненавидеть?
Берг.
Я никогда не знал ненависти. Я всегда выполнял свой долг.Вихрь. Аня, полковник помогает нам честно. Это проверено.
Берг. Что ж… Я могу ее понять.
Коля. Только понять?
Берг. Понять – значит оправдать.
Вихрь. Время! Берг, вы уходите со своими. Вас найдет человек, который даст вам половинку вот этой вашей фотографии. Возвращаю вам половинку вашего семейства. Дети остаются у вас, а сами вы – у меня.
Берг. Вы сохраняете юмор. Это великолепно.
Вихрь. До свидания, Берг.
Берг. Господа, как разведчик, я должен сказать, что восхищен вашей работой. Вам помогал Бог. До свидания. – Он обернулся к Коле: – Отто, мне подождать вас здесь или выйти?
Коля. Подождите здесь.
Вихрь. Коля, ну-ка, отойдем…
Коля. Иду.
Вихрь. Коленька, он тебе уже выдал документы?
Коля. Да. Я откомандирован командованием группы армий «А» в штаб РОА, к Власову, в Прагу.
Вихрь. Коленька, держись, братишка. Слова банальные, но иначе не скажешь.
Коля. Спасибо тебе, Вихрь.
Вихрь. Это за что?
Коля. Просто так.
Вихрь. И тебе спасибо. Все помнишь?
Коля. Каждую субботу с девяти до десяти возле входа в отель «Адлон» меня будет ждать связь.
Вихрь. Человек с двумя кульками хрустящей картошки. Пароль…
Коля. Я все помню.
Вихрь. Если что – уходи через фронт…
Коля. Если что – скажи маме про… отца…
Вихрь. Все будет как надо. Ты сам скажешь ей.
Коля. Ну, давай.
Вихрь. Счастливо, Коленька. До встречи…
Коля. Счастливо, Ветерок… До встречи…
– Аня…
– Да?
– Девочка, ты уйдешь на конспиративную квартиру Палека.
– Нет.
– Что?
– Никуда я от вас не уйду.
– Родная, давай не будем устраивать кино с приказами. Я не стану вращать глазами и шептать: «Я тебе приказываю». Анечка, я просто тебя прошу.
– А я вас прошу.
– Ты почему меня называешь на «вы»?
– Потому, что я вас люблю.
– Неловко, они нас ждут…
– Ну и пусть…
– Анечка, курносый мой человечек… Ты уйдешь…
– Знаете, я вот часто думаю: мы такие красивые слова научились говорить, а все равно обижаем друг друга. Обидеть очень легко. В мыслях, усмешкой, взглядом. А особенно легко мужчине обидеть женщину.
– О чем ты?
– О том, что мне просто не для кого жить, если я останусь одна.
– Я вернусь. Мы все вернемся, о чем ты? Мы встретим наши танки и вернемся.
– Война – это ж не расписание поездов.
– Ну вот что…
– Я никуда от вас не уйду. Я, как собака, пойду за вами. Хотите – можете пристрелить.
– Как мне доказать тебе, что это нелепо?
– Очень просто.
– Ну?
– Взять меня с собой.
Вихрь отошел к Седому и сказал:
– Товарищи, прошу всех сверить часы. Завтра мы увидим наших. В два часа ночи… Нам поставлена задача нарушить кабель взрыва Кракова.
В одиннадцать часов вечера, когда по шоссе от Кракова отступали войска немцев, в трехстах метрах от них на снежном поле, в маскировочных халатах, работали Вихрь, Аня, Тромпчинский, Седой и его люди. Они долбили мерзлую землю и оттаскивали ее в белых мешках в лес. Они продирались сквозь окровавленную, ледяную, коричневую, острую землю к тому кабелю, в котором была смерть Кракова. Шурф становился с каждым часом все шире и глубже, и вот руки Вихря тронули бронированный кабель. Вихрь лег на спину и увидел небо, а в небе, среди звезд, совсем рядом с собой бледное лицо Ани.