Семья волшебников. Том 2

— Шуки еще мельче и слабее.

— Шук может перегрызть человеку горло за пару секунд. Любые демоны опасны. Просто шуки еще и быстрые…

— Я понял.

Вероника собирала свои инструменты. Книжку, мелки, посох, коробку конфет и корзиночку с овощами. Там у нее были картошка, помидор, яблоко, кокос и на всякий случай банан.

Папа взял кокос, посмотрел на Веронику очень странным взглядом и сказал:

— Да, вот сюда можно надолго… Но вообще, ежевичка, не стоит загонять демонов в овощи.

— Это зистоко, — согласилась Вероника. — Но иногда нузьно. Для смиения дуси.

— Что?..

Майно решил, что ослышался.

— Мама так сказала.

— А… мама… ладно. Нет, ежевичка, дело не в том, что это жестоко. Дело в том, что это неразумно. Овощи недолговечны. Сгниет картофелина — и демон освободится.

— Дя, — кивнула Вероника.

— Так что используй… что-нибудь прочное. Шкатулку, бутылку, кольцо. Чтобы демон не мог выйти.

— Папа, ты тё, хотись их НАВСЕГДА запитатить?! — ужаснулась Вероника.

— Но…

— Папа, фу!..

— Фу так фу, — вздохнул папа. — Но хотя бы не используй помидоры, они слишком быстро портятся. Хотя бы картошку… или бататы, я не знаю. Что-нибудь, что продержится хотя бы пару лет.

— Папа, для лаитъи — кайтоска, для гохеййима — помидой, — терпеливо объяснила Вероника. — Гохеййима незя в кайтоску.

Майно пристально посмотрел на дочь. Та с абсолютной уверенностью несла дичь. И в этом нет ничего странного, учитывая ее возраст… только вот у нее эта дичь работает. Майно Дегатти прекрасно знал, разумеется, что в магии любая дичь будет работать, если надежно внедрить ее в подсознание, но как и почему Вероника сумела внедрить это овощное правило?

— Ты настоящий феномен, ежевичка, — сказал он, улыбаясь дочери.

— Знаю, я уполномотьная пузя, — серьезно ответила Вероника. — Я пиду на гойсёк.

— Иди, иди, родная.

Вероника затопала вниз, забыв в мансарде свои мелки, книжку и овощи. Однако Майно ничуть не удивился, когда через некоторое время те исчезли.

— Так, для ларитры — картошка, для гохеррима — помидор, — стал размышлять он вслух. — Для кого яблоко и кокос? Банан, насколько я понял, Вероника взяла просто так, про запас, но для кого яблоко и кокос? Бушуки — маленькие подобия гохерримов, так что для них, возможно, подойдет помидор черри… о Кто-То-Там, какую же кирню я несу… В моей жизни слишком много волшебства.

— Слишком, — согласилась Лахджа, закрывая книгу. — Я вот даже не удивлена, что многие волшебники сходят с ума.

— Слушай, кто бы говорил, — хмыкнул муж. — Демоны еще чаще едут крышей.

— У нас это от безумно долгой жизни и вседозволенности. А у вас от чего?

— От того же самого. К тому же мы еще и смертные, нам меньше нужно.

— Так ли уж меньше? Я бы, знаешь ли, так не сказала.

Дегатти ухмыльнулся в бороду. Он распахнул балконную дверь, подставив лицо холодному воздуху, и сказал:

— Скоро весна. Как думаешь, мы достаточно обучили Веронику?

— Нет, — вздохнула Лахджа. — Мне кажется, никогда не будет достаточно.

— Это так… но более сложным вещам будут учить в КА. Она слишком мала. Главное, что мы научили ее основам… безопасности.

— Я бы предпочла ей запретить вообще. Призывать. Кого-либо.

— Я бы тоже, но ей еще нет и четырех. Грубо вмешиваться в разум я не хочу, а держать дочь еще лет пять в кандалах… не знаю. Это может… она ведь добрая девочка. Ей жалко даже демонов.

— Даже, — хмыкнула Лахджа.

— Не о тебе речь, — поморщился Майно. — Просто… понимаешь, когда я в детстве читал «Гюльгары», мне казался совершенно недостоверным эпизод, где девушка жалеет демонов и освобождает их…

— А чем кончилось? — заинтересовалась Лахджа.

— А ты не читала?.. прочти, это классика.

— Ладно, тогда не спойлери. Недостоверным ему казался… а потом ты вырос и сам сделал то же самое.

— Это когда?.. — не понял Майно.

— О, кто-то забыл, как освободил из вазы свою будущую жену? — усмехнулась демоница.

— А… это… тля… У тебя просто такие жалобные глаза были… и красивые.

— Красивые?..

— Да, помню, я тогда в них посмотрел и… забыл, чем кончился «Гюльгары»…

Лахджа помолчала. Майно помолчал. А потом он поставил ногу на перила, галантно протянул жене руку и предложил:

— Хочешь полетать?

— Конечно, — улыбнулась Лахджа.

Глава 25

На кухне сегодня было дымно, жарко и чадно. В Мистерию пришла весна, Лахджа только что вернулась с очередного утопления свиньи и теперь пекла пирожки.

— С тобой там опять водяной заговаривал? — спросил Майно, следя, чтобы было побольше пирожков с капустой и рыбой.

— Ну да, — пожала плечами Лахджа. — Поболтали о погоде.

Ее не смущала стихийно сложившаяся традиция дважды в год приносить духу реки жертву. Ну да, гибнут невинные поросята, зато раков и рыбы на их участке реки всегда немерено. И пляж неизменно чистый, красивый. Никакой тины, ила или коряг. Дно ровненькое, без омутов. На берегу полно цветов, а в воде — лотосов, кубышек и речных орхидей. Словно прекрасный букет для прекрасной дамы.

Майно, услышав такие ее мысли, хотел что-то сказать, но покосился на сидящих рядом дочерей и просто сердито подумал:

Не дразни меня.

Почему ты решил, что я тебя дразню?

Астрид и Вероника сидели перед тарелками, следя за мамой глазами голодных кобр. Они ждали первую партию пирожков.

— Да я позову, как сделаю! — не выдержала Лахджа.

— Пустышек побольше сделай, — велела Астрид, не трогаясь с места.

— Если останется тесто.

— Офтанетца, — сказала Астрид, набивая рот начинкой.

— Так, не сметь! Руки прочь от начинки!

— Я буду без рук! — своим самым наглым голосом сказала Астрид и получила шумовкой по лбу.

Астрид только что вернулась из школы и радовалась, что завтра и послезавтра — праздники, Ангуиндис и Фелидис, Змеиный и Кошачий Дни. К тому же мама сегодня пекла пирожки по рецепту своей бабуленьки. Даже Ихалайнен признавал, что ее бабуленька знала толк в пирожках.

— У меня, канефна, луфе, — сказал он, первым снимая пробу. — Но пойфет.