Семья волшебников. Том 4

Хотя ничто не мешает и так это сделать. Вступить в кружок, а потом всех восхитить. Или даже не в кружок, а пойти в настоящую Тезароквадику, взрослую, и сказать: так и так, вот я дарю вам открытие века, и ничего мне за это не надо, и даже имени моего не спрашивайте, я просто скромная и таинственная исследовательница. И будет потом висеть в музее табличка — передано в дар таинственной… нет, подождите. В каком еще музее? Это ж катакомбы, они в музее не поместятся.

Что вообще тезароквадики делают со всякими катакомбами?

К тому же раз тут собирается тайное общество, Астрид ни храка не первооткрывательница, а так, в хвостике плетется. Принесет она свой дар, а эти, в плащах которые, тоже придут и скажут: а вот и не ты первая эти катакомбы открыла, мы там давно уже козни строим, у нас даже инкарны есть!

Стыда же не оберешься, если так выйдет. Подозрительные типы еще и в суд на нее подадут, чтобы не присваивала чужие открытия. На Астрид однажды подавали в суд, ей не понравилось.

Она пошла вперед — туда, откуда исходил слабый свет. Повернула за угол — и расслышала голоса. Несколько индивидов сердито переговаривались.

— … Архидиакон совершенно ясно выразился на этот счет! — донеслось до Астрид. — Мы не должны привлекать внимание Кандидатов!

— Да ничего страшного! — оправдывался кто-то. — Мы не сделали ничего дурного! Я… я получил от нее святыню!

— Что?..

— Что?..

— Вот, монета! Она сама мне ее даровала!

Астрид подошла ближе. Подкралась к повороту, жадно слушая. Правда, слушать стало нечего — индивиды смолкли и только доносилось странное бульканье, как будто кого-то бьют по почкам.

— Отпустите его, — наконец раздался новый голос, гулкий и суровый. — Верно ли я понимаю, брат Аграф, что ты нарушил четырнадцатую заповедь, привлек внимание Кандидата и по собственной инициативе с ней заговорил?..

— Да!.. — просипел тот, что говорил про монету. — Но это же ничего такого!.. Брат Юмар тоже с ней заговорил!

— Заткнись!.. заткнись, ты!.. Она сама первая ко мне обратилась!.. я растерялся!.. но отвечал со всем смирением и почтением!

— Она сама?.. — снова спросил суровый голос. — Растерялся?.. Брат Эмей, где вы набрали этих неразумных аколитов? Архидиакон будет очень разочарован вами.

— Смилуйтесь, диакон!.. — донесся испуганный голос.

Астрид сделала еще шаг и наконец выглянула из-за поворота. Боги-чмоги!.. во что же она такое встряла?!

Там стояли все эти типы в плащах… только сейчас без плащей. В том числе акрилианин. Но у Астрид глаза полезли на лоб, когда она увидела того, с гулким и суровым голосом. Он, правда, стоял к ней спиной, но она сразу его опознала по росту, фигуре, чешуе и паре крыльев. В Мистерии не так уж много хомендаргов.

Это… это магистр Гробаш?!

И… и он только что схватил какого-то типа за горло и… и свернул ему шею!

Астрид беззвучно пискнула. Она чуть не взвизгнула от неожиданности, потому что это было слишком… слишком неожиданно!

Но она мужественно смолчала и зажала рот ладонью.

А… нет. Он поднимается. Поднимается, втягивая голову в плечи. Живой. Значит, Астрид померещилось… или этот тип не простой смертный, и сломанная шея его не убивает.

— Пусть это будет тебе уроком, брат Аграф, — коротко бросил Гробаш. — Никто. Никогда. Ни один Предвестник не должен контактировать с Кандидатами без прямого дозволения и одобрения архидиакона или хотя бы его секретаря.

Брат Аграф что-то залепетал, склонившись в поклоне. Остальные стояли ни живы, ни мертвы. Особенно один, дрожавший всем телом. Гробаш посмотрел на него и сказал:

— Брат Юмар, если ты не был инициатором контакта, твое наказание будет мягким. Но содержание твоего разговора должно стать мне известно. Твоя судьба зависит от того, что ты говорил.

— Я… а… я…

Гробаш дернул головой, и другой тип в плаще подошел, касаясь лба брата Юмара. Волшебник, ясное дело. Несколько секунд он стоял так, а потом тихо-тихо заговорил, наклонившись к Гробашу.

Его чешуя стала аж бурой. Он помолчал, а потом сказал:

— Твою судьбу решит секретарь.

— Нет!.. — выпучил глаза брат Юмар, но его уже волокли к дальнему проходу.

— Брат Аграф тоже отправится на исповедь, — сурово сказал Гробаш, сам хватая оного за шкирку. — Вчера был святой день, и некоторые из нас приняли чересчур много горячительного, чересчур возрадовались и возомнили, что могут нарушать заповеди, но если это повторится… что?.. где?..

Волшебник снова тихо что-то сказал и поднял руку, указывая прямо на… прежде, чем Гробаш повернулся, Астрид уже метнулась подстреленной птицей и помчалась назад.

Сердце стучало, как бешеное. Астрид вдруг стало очень страшно. Она только что увидела, как Гробаш голой рукой убил… почти убил человека, причем за какой-то пустяк. И она помнила, какой он сильный и опасный, так что ей вдруг стало кристально ясно — это не игра. Игры кончились.

Надо валить. Мир не должен ее потерять. Особенно так глупо и преждевременно.

Глава 21

— Значит, так, ежевичина, — вещала Астрид, пока Вероника ошалело таращилась спросонья. — У меня для тебя три новости, две плохие и одна хорошая. Первая плохая — тебе кабзда.

— А-а-а!.. — заверещала Вероника.

— Тихо ты, — зажала ей рот Астрид. — Вторая плохая — тобой заинтересовались какие-то опасные бандосы. Я все расследовала. Они узнали, что ты можешь всякое призывать, и теперь хотят использовать тебя, чтобы призвать себе гору золота, артефакты всякие и вообще что их душе угодно. А души у них черные, сама понимаешь. Они друг друга даже убивают почем зря. Шеи сворачивают. Вот так вот: хрусть!.. и все. Был человек, и нет человека.

— А… а хорошая какая?.. — испуганно спросила Вероника.

— Они понимают, что ты пока что мелкая и бесполезная, так что пока что следят за тобой, но не трогают пока что. Ждут, пока ты немного подрастешь и поумнеешь. Так что у тебя два выхода. Первый — не взрослеть и не умнеть. Это будет легко, особенно второе.

— Да, с этим и ты справилась, — согласилась Вероника.

— Да… нет, подожди… та-а-ак, слы-ы-ышь!..

Вероника снова заверещала, потому что Астрид заломала ее под мышками и принялась трясти, как грушу. И даже до апельсина не дотянуться, он в рюкзачке остался!