Сэр

Я не смотрю на Эйдана, но он снова сжимает мое бедро, на этот раз в попытке успокоить меня. Я отпускаю его щеку и лениво кладу руку на нижнюю часть живота, где находится шрам. Я провожу по нему, чувствуя, как меня охватывает печаль, которую я никогда не смогу выразить словами.

— Ты хотел всего со мной, — шепчу я, сдерживая слезы. — Я… я испугалась. Я не могла пережить боль от ее потери, и что если… что, если я не была готова снова открыть свое сердце, принеся в этот мир другую жизнь, и, послушай, ты никогда не говорил о детях или о чем-то подобном, но женщина… мы проживаем целую жизнь за один миг.

Я опускаю руку на его твердую грудь, очерчивая круги, и торопливо признаюсь:

— Я поступила глупо, оттолкнув тебя, мне нужно было время, и это привело ко многим вещам, за которые я чувствую ответственность, и твоя авария — одна из них. Я часто думаю, что ты бы никогда не оказался на краю пропасти, если бы я просто осталась рядом с тобой, и все же… я чувствую, что не смогла бы узнать себя так хорошо, как узнала в одиночку. Те месяцы были для меня решающими. Я должна была привыкнуть к тому, что нахожусь вдали от Дерека, должна была побыть одна, по-настоящему одна, и привыкнуть к собственной компании, и... я могу говорить об Изабелле, не чувствуя, как все внутри меня замирает. На самом деле… — Слеза скатывается по щеке. — Я могу говорить о ней с гордостью. Она была прекрасна. Просто... такой прекрасной, Эйдан, и держать ее, как бы недолго она ни была со мной, стоит всей этой печали. — Я сглатываю, втягивая воздух, хотя мои легкие сжимаются. — Она существовала лишь мгновение здесь, в реальном мире, но она навсегда осталась в моем сердце. Я всегда ношу ее с собой.

Еще несколько слезинок скатываются по щекам, но не более того. От горя у меня уже не перехватывает дыхание, как раньше. Боль всегда свежа — утрата всегда рядом, — но я в состоянии пережить это и с нежностью вспоминать о том времени, когда она была со мной. И это тот прогресс, которого я добилась, оставшись одна, и теперь, когда думаю об этом, возможно, я поступила правильно, что мне нужно было побыть одной.

Эйдан вытирает слезы, лицо у него серьезное и нежное.

— Спасибо, что рассказала мне о ней, Айви.

Я придвигаюсь к нему еще ближе, но ближе уже некуда. Кажется, он чувствует то же самое. Мы крепко прижимаемся друг к другу, как две израненные души, цепляющиеся друг за друга.

А потом мы лежим там, на жаре, и слушаем дэт-метал на скрипучей кровати, пахнущей старыми газетами.

И знаете что?

Я бы не хотела оказаться где-нибудь еще.

31

Айви

Меня будит звук автомобильной сигнализации, хотя я все равно спала не крепко. Запах и жара в этой комнате ощущаются на моей коже и в носу, и у меня несколько часов болит голова.

Я шарю руками по матрасу в поисках Эйдана. Не найдя ничего, кроме воздуха, я резко сажусь и высматриваю его в темноте. Чувствую легкое дуновение ветра из-за двери и поворачиваю голову. Она распахнута настежь, сигнализация все еще звучит, а Эйдана здесь нет.

Я немедленно выскальзываю из кровати.

Когда подхожу к двери, я слышу перепалку еще до того, как вижу ее. Эйдан кипит от злости, его голос такой сердитый, что у меня мурашки бегут по коже. Осторожно выхожу, останавливаюсь у двери и смотрю вниз. Мое сердце замирает, когда я вижу группу людей в капюшонах, окруживших Эйдана.

Я слышу их ругательства, у одного в руках лом, он крепко сжимает его и тычет пальцем в грудь Уэсту. Эйдан рычит в ответ, приказывая им отвалить от его машины, иначе им придется ползти в больницу.

— Эйдан… — Мой голос слишком тих, чтобы он мог его услышать, и у меня нет возможности повторить.

Мужчина с ломом замахивается, ударяя Эйдана в бок, и собирается сделать это снова, но Эйдан наступает на него и бьет кулаком в лицо, отчего тот падает прямо на землю. Остальные хулиганы, не теряя ни секунды, бросаются на Эйдана, сбивая его с ног. Шум борьбы, кулаков, бьющихся о плоть, воздух оглашается рычанием Эйдана. Я уже в комнате, ищу свой телефон, чтобы позвонить в полицию. Тут же набираю номер и сразу бегу обратно…

Эйдан уже не на земле. В его руках лом, и он безжалостно замахивается им на людей в капюшонах. Уэст попадает по телу одного из них, и изо рта мужчины вырывается болезненный вопль. Остальные отступают, когда он замахивается на них ломом.

— Ну, давайте! — рычит он. — Вы же, блядь, сами этого хотели. Давайте покончим с этим!

Но они ничего не делают.

Они бросают один взгляд на двух мужчин на земле и разбегаются — все трое — в ночь. Я сжимаю телефон так крепко, что у меня начинает болеть рука. Наблюдаю, как Эйдан перешагивает через мужчин и возвращается ко мне. Он знает, что я стою рядом, но слишком зол, чтобы сказать хоть слово. Эйдан проходит мимо меня в комнату, все еще сжимая в руке лом.

— Пора выбираться отсюда, — говорит он. — Быстрее, пока они не вернулись с оружием.

Вбегаю в комнату и хватаю свою сумочку и одежду. Я не утруждаю себя одеванием. Мы летим вниз по ступенькам и садимся в машину. Эйдан кладет лом на колени, заводит машину и уезжает. Только когда мы сворачиваем за угол и выезжаем на главную дорогу, он опускает окно и выбрасывает лом.

***

Эйдан долго молчит.

Я чувствую, как в нем нарастает гнев, и знаю, что меньше всего на свете он хочет сейчас разговаривать.

Все еще ночь, и на дорогах темно, потому что мы так далеко от цивилизации. Я смотрю в окно, на густой лес. И едва различаю горы, но иногда они такие черные, что кажутся бесконечными.

Я смотрю на Эйдана, пытаясь разглядеть его. Он продолжает водить языком по нижней губе, и мне приходится наклониться вперед, чтобы получше его разглядеть. У него опухла губа, и она кровоточит.

— Ты ранен, — обеспокоенно говорю я.

Он слабо моргает.

— Да.

— Насколько серьезно?

— Не слишком плохо.

— Можешь остановиться, чтобы я взглянула?

Должно быть, ему больно, потому что он останавливается на обочине пустынной дороги несколько мгновений спустя. Я включаю свет в салоне и наклоняюсь к нему, подцепляя пальцем его подбородок. И заставляю его посмотреть на меня. Мое сердце болезненно падает в груди, потому что его лицо опухает. Под его глазом уже формируется синяк, а щека красная и рассечена вдоль скулы. Нос остался невредим, но нижняя губа ушиблена и обильно кровоточит. Кровь стекает по подбородку, и на груди есть несколько полосок крови.

— Господи, Эйдан.

Я наклоняюсь и хватаюсь за сумочку, которую положила между ног. Быстро открываю ее и просматриваю содержимое. Почему мои сумки всегда набиты бесполезным хламом?

Я достаю упаковку дорожных салфеток и разрываю ее. Потом подползаю к нему и забираюсь к нему на колени, чтобы вытереть его. Он смотрит на меня усталыми глазами, пока я провожу салфеткой по каждому порезу и синяку, и мне становится ужасно жаль его.

— Не разочаровывайся во мне, — бормочет он, пристально глядя на меня. — Я должен был дать отпор. Я бы отдал им эту чертову машину, мне все равно на нее, но когда услышал сигнализацию, то подумал, что это енот. Поэтому вышел туда, а они уже пытались открыть дверь, выломать оконную раму с помощью ломика и открыть ее с помощью «slim jim»… который, не заставляй меня начинать, устарел для чертиков (примеч. инструмент, используемый для (незаконного или законного) открытия дверей автомобилей путем «поднятия» замка внутри двери). Я... я был не слишком рад этому, и я бы не стал затевать драку, если бы они уже не начали окружать меня, угрожая всевозможным насилием. Дети-панки в крошечном городке бродят по улицам, но это моя вина, что у меня такая машина в таких районах. Не самый лучший момент в моей жизни.