Сердца Лукоморов

– Ты чего дерешься?!
– возмутился Медведь, ссаживая Черномора с плеч.
– Я тебе что - стойка, что ли?! Привык, понимаешь, палицей стучать.

– А что этот нам угрожает, что не пойдет дальше?
– оправдывался смущенный Черномор.
– Ты извини, Медведь, я случайно.

– Да ладно, - проворчал Медведь, потирая шишку на затылке.
– Только больше не забывайся. У меня голова не деревянная.

– Может быть, пойдём дальше?
– нетерпеливо вмешалась в их разборки Безумная Макаровна.

– И то правда, - согласился Буян.
– Время к ночи, у нас каждая минуточка на счету, а мы толком с места не сдвинемся.

Он повернулся и пошёл за Макаровной. Следом потянулись остальные. В самом конце плёлся скоморох, выкручивая на ходу мокрую рубаху, ругая на чём свет стоит Буяна и проклиная болото.

– Дёрнула меня нелегкая с вами связаться, - в сердцах ворчал он. Чёрт меня понес по этому болоту!

– Неправильно говоришь!
– перебил его Черт.
– Это я могу сказать: куда вы Чёрта понесли?

Скоморох даже не огрызнулся в ответ. Знать, сильно расстроился, если слов у него не нашлось. Тем временем стемнело, мы выбрались на крошечный островок, наскоро перекусили и завалились спать на сырую землю. Нас плотно укутал, как ватным одеялом, густой болотный туман.

Утром мы проснулись, ёжась от сырости и холода, быстро развели костёр. Черномор заварил в котле душистые травы вместо чая.

– Ты чего это в воду подсыпаешь?
– подозрительно спросил у колдовавшего возле костра Черномора недоверчивый Яшка, протягивая к кипящему котлу ковшик, чтобы зачерпнуть горячего отвара, за ночь он основательно замёрз в мокрой одежде.

– А ты не суйся под руку, если не нравится, - хлопнул его ложкой по лбу Черномор, которого Яшка неаккуратно подтолкнул под локоть и у него просыпалось что-то из щепоти.

– Подумаешь!
– обиделся Яшка.
– Просыпал-то травки всего ничего, а сразу ложкой по лбу.

– Всего ничего!
– возмутился Черномор.
– А ты травки эти собирал? Ты знаешь, сколько в эту щепотку труда вложено? Знаешь, сколько нужно травиночек заветных собрать? Каждой травиночке в пояс поклониться, сберечь её, высушить, с другими травками перемешать. Вот тебе и "щепоточка".

– А что ты туда сыпешь?
– не унимался Яшка.
– Не потравишь ты нас?

– Пей ты, или уйди отсюда!
– рассердился Черномор, замахиваясь ложкой на скомороха.

Яшка на всякий случай отошел подальше, жадно глотая горячий отвар из ковшика, грея об него руки.

– Что ты так волнуешься?
– отстранил с дороги Яшку Медведь, который тоже спешил к костру.
– Не хочешь - не пей, другим больше достанется.

– А если он из нас наркоманов сделать желает?
– прищурился Яшка.

– Это я-то?!
– двинулся к нему Черномор.
– Ты сам по себе давно наркоман. Кто мухоморы целыми лукошками лопает?

– Ну, это мухоморы, - засуетился скоморох.
– Про мухоморы еще Великий Русский писатель Бунин писал...

– Ага, что они вкусные, как чистая курятина, - не упустил я случая припомнить мою женитьбу.

– Как курятина, - подтвердил скоморох.
– А что? Не так, что ли?!

Я исподтишка показал ему кулак.

Скоморох надулся и ушел в сторонку, хрумкая сухарём, запивая горячим отваром. Мы поели сухарей и, напившись горячего отвара, который действительно взбодрил, поспешно двинулись в путь.

Впереди всё так же неутомимо шагала Безумная Макаровна.

Шли мы быстро, потому что ночью замерзли и даже горячий целебный отвар не до конца согрел нас, поэтому согревались на ходу, движением. Макаровна пристально оглядывалась по сторонам, словно что-то искала. Она замедлила шаги, вертела головой, пожимала плечами, часто оглядывалась.

– Потеряла что-то?
– спросил наконец Черномор.
– Позабыла где Дворец?

– Где Дворец стоит, я хорошо помню, - отмахнулась Безумная Макаровна.
– До него идти и идти, а вот избушку я точно потеряла. Помню, что где-то здесь она должна быть, а не вижу.

– Какую избушку?
– переспросил вездесущий скоморох, выныривая из-за спин.

– Да так, - уклончиво ответила Макаровна.
– Стояла тут одна... избушка-развалюшка. Когда-то это была добротная изба, не зря столько веков простояла. Этой бы избе, да хозяина достойного! Из вековых деревьев была построена. В три обхвата человечьих деревья на постройку пошли.

– Кто же такие брёвна на болото таскал?
– удивился Буян.
– Что за богатыри избу строили?

– Не богатыри, а богатырь, - поправила его Макаровна.
– Сам Илья Муромец эту избу строил. Когда старость стала подходить Илье, решил он с ратной службой проститься, мирным делом заняться. Устал от войн бесконечных, устал у князя при дворе жить. Ему покоя хотелось. Решил он на болоте поселиться, где никого нет.

Сам бревна натаскал, сам избу выстроил, всё своими руками. Пожил какое-то время, а потом его опять на воинскую службу позвали. Илья не мог отказать, когда Родине опасность грозила.

После очередной войны и подвигов славных не вернулся он в избушку. Ушёл Илья Муромец в монастырь и стал монахом. И там он для всех примером был, святым был признан после смерти. Похоронен же он в Киево-Печерской Лавре, в городе Киеве. Там есть пещеры, в которых захоронены монахи, и нетленные мощи святого Ильи Муромца до сих пор видеть можно.

А здесь его потомки жили, в избе этой... Да вот же она!
– указала посошком Макаровна.

Мы старательно всматривались в ту сторону, куда она показывала, но ничего не увидели, как ни старались. Никакой избушки.

Глава двадцать первая

"А мне лениво..."

– Эх вы!
– укоризненно покачала головой Макаровна.
– Как вы Дворец собрались искать, когда избушку перед носом не видите?!

Скоморох толкнул меня локтем в бок и постучал себя по лбу кулаком, показывая на Макаровну, мол, совсем, старая, с ума сошла.

– Ты по голове кулаками не стучи, - не оборачиваясь к нам, сказала Макаровна скомороху.
– Мне из-за спины звон твоей пустой головы слышен. Я ещё не настолько головой повредилась, чтобы мне избушки наяву мерещились. Ты бы лучше глаза раскрыл, да посмотрел внимательнее по сторонам.

Макаровна вздохнула и пошла по болоту к небольшому островку, покрытому изумрудным мхом. Она подошла к островку и остановилась возле, подзывая нас.

Мы подошли и к своему удивлению увидели под ногами крышу домика, заросшую мхом. Избушка погрузилась в болото по самую крышу, только она и осталась сверху.