Сердце бури

Вместо ответа он скалится в жутковатой улыбке, медленно наступая на нее.

— Ты считаешь Темную сторону сильнее?

— Нет, не сильнее. Но многие считают ее привлекательнее. Ее суть постигнуть проще. Всегда проще поддаться эмоциям, чем научиться самоконтролю.

Он снова замахивается.

Его команда звучит почти угрожающе:

— Нет, не уходи от удара, нападай на меня! Нападай всеми силами!

С секунду она смотрит на него в недоумении. Должно быть, сама мысль причинить боль тому, кого она выходила своими руками, вызывает у нее отторжение. Ее меч активен, но какой с него прок, пока она не захочет биться?

Однако замешательство длится не больше секунды. Зеленое лезвие скользит по ее предплечью, и Бен, хохотнув, отступает.

Рей приходится изо всех сил стиснуть зубы, чтобы удержать крик боли, ярости и досады.

Бен сыто улыбается и звучно втягивает ноздрями запах ее пробуждающегося гнева.

— Да, вот так… — едва слышно шепчет он.

Рей молчит. Его удар был подлым, и ей, кажется, попросту не хватает слов, чтобы выразить всю глубину возмущения.

— Ну что же ты, — подначивает ее Бен. — Это всего-навсего небольшой ожог. В Академии мы такие приносили с десяток за тренировку. — И добавляет громче: — Давай же! Сделай мне больно, отвечай ударом на удар!

С тихим рыком она бросается на него, неуверенно выписывая дуги двойным мечом. Он парирует удар за ударом, сверху и снизу, и понемногу начинает пятиться.

Она неловка. Она все еще боится. Чего? Очевидно, себя самой. Той изнанки своей натуры, которую он ищет в ней и которую требует продемонстрировать. Несмотря на первые ростки ярости, с ним по-прежнему дерется лишь мусорщица с Джакку, с миру по нитке освоившая примитивные боевые приемы, а остальное пытающаяся восполнить рвением и упорством. В ее движениях нет и намека на изящество или — того хуже — даже на крохотную дальновидность. Кажется, она не способна просчитать и двух ударов наперед, слепо позволяя противнику вести себя.

Ее истинное пламя разгорается неохотно, как бы с осторожностью. Но все же разгорается.

Постепенно Бен начинает чувствовать не бестолковую помойную девочку, а ту самую Рей со «Старкиллера». Ту невиданную силу, которая смела его и едва не уничтожила. Которая похитила, вобрала в себя часть его — и сама стала его частью.

Да, вот они! Опасно полыхающие глаза, гневно раздутые ноздри. Красивые, хищные движения, которые притягивают, завораживают, околдовывают его. Благодаря Узам он ясно ощущает происходящие с нею изменения — Силу, которая собирается вокруг Рей, как воронка, беспокойно пульсируя, — и надеется лишь, что сумеет удержать ситуацию под контролем.

Он играет с огнем. А каждый, кто играет с огнем, не должен бояться обжечь руки.

Ее удары становятся сильнее. Он принимает их на себя — твердые, размашистые, стремительные. Они летят с такой скоростью, что в какой-то момент Бен всерьез начинает опасаться, выдержит ли старенький сейбер его дядюшки такой напор, припоминая, что предыдущий его меч не выдержал…

Наконец, не удержавшись, он падает назад, и оружие вылетает из его рук.

Рей стоит над ним, безоружным, приставив белоснежное острие к его груди. Напряженная, тяжело дышащая, с мрачным торжеством в глазах…

… в глазах, которые кажутся ему чуть светлее, чем прежде. С золотистым отсветом. Или это всего лишь обманчивая игра солнечных лучей?

— Рей нет, хватит!

Он вскидывает руку в предупредительном жесте.

С секунду ее пальцы крепче сжимаются на рукояти сейбера, а в глазах мелькает сомнение. Рей похожа на человека, который стоит на самом краю обрыва, немилосердно покачиваясь из стороны в сторону, и любое дуновение ветра может определить, будет он жить или погибнет.

И все-таки жребий выпадает правильным образом.

Рей закрывает глаза, прислушиваясь к своим чувствам, и медленно отходит на шаг. Еще немного — и она стала бы поистине неудержимым пламенем. Но сейчас ее душа полна смятения. Она осознает, что зашла слишком далеко.

Бен поднимается на ноги.

— Ситхи говорят, что они — центр бури, — медленно, с расстановкой произносит он, глядя ей в глаза. — Но в центре всегда спокойно и тихо. Будь этим центром, Рей. Ты создаешь вокруг себя целый вихрь Силы. Твоя задача — не потерять в нем себя саму. Научись управлять им…

Он сам не замечает, как холодеют его руки, и как в сердце занимается уже знакомый пожар. Рей стоит перед ним, разгоряченная боем, смущенная, мелко дрожащая. Двери ее души открыты нараспашку. Отголоски ее энергии звучат в Силе рваной, испуганно трепещущей ноткой.

О Сила! О великая Сила! Даже ее обнаженное тело не пьянит его так, как обнаженный вид самой ее сути. Как дрожь этой взволнованной добродетели, которая боится заглянуть на дно собственной души, как ребенок, который боится вглядываться во тьму колодца — ведь никто не знает, какое чудовище может показаться оттуда.

Бен касается ее шеи настойчивым движением, полным неприкрытого сладострастья. Ее короткие влажные пряди у самого верхнего позвонка забавно щекочут его ноздри.

— Не бойся своих чувств. Страсть — это то, что делает нас людьми. Тебе нужно лишь одно…

— Что же? — едва слышно выдыхает Рей, и по одному звучанию ее голоса Бен понимает, что она тоже готова потерять саму себя.

Конечно, она распалена и растеряна. В ней раздразнили спящего зверя, и сейчас Рей, быть может, сама того не сознавая, отчаянно ищет выход скопившейся в ней энергии Тьмы.

Ярости. Страсти. Вожделению…

Его пальцы вызывают волну мурашек на ее бледной, сладкой коже, соблазнительно блестящей от пота. Он опускается ниже, к ключице. Его глаза блаженно закатываются.

— Учиться.

— Чему?

— Управлять своими страстями. И не позволять им управлять тобой. Это и есть искусство удерживать баланс внутри себя.

Искусство, которым Кайло Рен так и не сумел овладеть. Но возможно, Бен Соло не столь безнадежен?

Он обещает себе, что будет учиться вместе с нею. Постигнет все, что должен постичь — именно должен, потому что обладать Рей — это счастье, которого он пока не заслужил. И тогда, быть может, однажды ему удастся примирить две грани своей личности.

Его губы осторожно приникают к обожженной ране на ее руке. Наверное, ему придется оставить на ней десятки таких царапин, пока его жена научится чему-то. Но после он покроет каждую из этих царапин десятком поцелуев, чтобы его нежность стерла память о боли.

Не медля ни секунды, пока дрожащие от желания его руки еще принадлежат ему, он касается ее живота, стискивает в ладонях кажущиеся хрупкими бедра. И наконец запускает пальцы под ее свободные тренировочные шаровары.

С ее губ слетает короткий стон — и все разглагольствования о равновесии вмиг теряют смысл.