Сердце бури

Финн еще помнил, с каким искренним упоением, как восторженно и невинно он был когда-то влюблен в Рей с Джакку. Стоило ее имени коснуться его слуха, и ставни покрытой мраком души податливо распахнулись, пропуская свет надежды и счастья.

— Эта девушка гостила в моем доме на Мон-Каламари последний месяц, — произнесла Силгал, внезапно опустив голову. Если бы речь шла о человеке, юноша наверняка решил бы, что она смущенно потупилась.

— А где она сейчас? С ней все хорошо? Она жива? — Финн сыпал вопросами, перебивая сам себя.

Он опасался, как бы леди Акбар не сказала, что с Рей приключилась беда — такое, судя по особому напряжению каламарианки, было вполне вероятно. Однако та успокаивающе покачала головой.

— Она жива и в общем-то вполне здорова. И все же она попала в непростую ситуацию. Думаю, ей необходима ваша помощь.

— Какая же? Скажите скорее!

Силгал глубоко вздохнула, как обычно делают, чтобы заставить себя настроиться на нужный лад.

— Позвольте мне рассказать все по порядку, — попросила она. — Около месяца назад со мной вышел на связь некий Лэндо Калриссиан, это давний друг генерала Соло. Его судно вошло в систему Аурея, и Лэндо искал встречи со мной. Оказывается, его главное предприятие — газодобывающую станцию на Беспине — захватил Первый Орден. Калриссиан вынужден был пуститься в бега. Он просил меня об услуге — приютить у себя двух детей. Двух необычных детей. Причем сделать это полагалось непременно втайне от Сопротивления.

— Почему же? — Финн недоуменно почесал шею.

— Сейчас вы все поймете. Дело в том, что эти двое детей, юноша и девушка — ваша подруга и сын генерала Органы.

— Этого не может быть, — сорвалось с губ Финна прежде, чем он успел что-либо сообразить. — Сын генерала… вы хоть знаете, кто он на самом деле?

— Знаю, — кивнула Силгал. — И мне известно, что вы знаете тоже. Вы недолюбливаете его, Финн, в этом никто не может вас винить.

На миг лицо юноши тронула горькая усмешка. «Недолюбливаете» — это мягко сказано. Не говоря уж о том, что слышать слово «дети» по отношению к Рей и к Рену — к человеку, который был старше самого Финна на целый десяток лет, — казалось ему по меньшей мере странным. Впрочем, леди Силгал могла элементарно ошибиться. Возможно, каламарианцы не имеют достаточно четкого представления о том, какой возраст у людей считается детским, а какой зрелым?

— Но… ведь власти Республики давно разделались с ним.

— Это не так. Верховный канцлер всех обманул, тайком отправив на расстрел другого заключенного.

— Но почему? Зачем ему делать это?

Хотя уважение к леди Силгал не позволяло ему сомневаться в ее словах, сама эта история казалась Финну все более запутанной. Он никак не мог понять, о чем речь. И это неимоверно раздражало его, а вкупе с беспокойством и нетерпением и вовсе доводило до безумия.

Проклятие! Почему госпожа не может сказать обо всем короче и яснее? Почему, хатт побери, эти джедаи так любят все усложнять?

Леди Акбар коротко рассказала ему о том, что сама узнала в свое время со слов Леи — иначе еще неизвестно, смогла ли бы она поверить, что Верховный канцлер способен на такой подлый и вероломный обман. Силгал старалась выбирать слова, чувствуя, что ее обычное самообладание на этот раз готово ей изменить. Она до сих пор не могла вспоминать эту историю без возмущения.

Поведала она и о том, что произошло дальше — по крайней мере, о той части истории, которая была ей более-менее известна. Магистр Скайуокер погиб, однако генерал Органа посчитала необходимым пока не раскрывать этой скорбной истины никому. Последний джедай десятки лет был символом праведного света для своих друзей-повстанцев. С ним рядом каждый ощущал поддержку неведомых, но могучих сил — сил, которые мало кто мог охватить своим разумом, и большинство даже не пытались сделать этого, но все же каждый в Сопротивлении был готов отдать жизнь за Люка Скайуокера именно по этой причине. Весть о его смерти могла бы внести смятение в ряды солдат, подорвать их боевой дух, чего нельзя было допустить. Оттого Лея все это время мужественно переживала свое горе в одиночестве.

Но Бен остался жив. Генерал Органа была уверена, что ее брат скончался не просто так. Что он купил этой ценой другую жизнь — жизнь своего племянника.

Рей и Бен должны были возвратиться на «Второй дом», но им помешало прибытие кораблей правительства. С тех пор о пропавших детях долгое время ничего не было слышно. И вот, оказалось, что Лэндо Калриссиану удалось их отыскать и приютить у себя. Пока враг не заставил и его сорваться с места.

Финн слушал, затаив дыхание, однако ясность никак не наступала. Неправдоподобным казалось буквально все: Рей полетела на помощь первоорденскому ублюдку? Люк Скайуокер, последняя надежда галактики, разменял свою жизнь на жизнь этого мерзавца? И наконец, Лэндо просил леди Силгал, чтобы та не сообщала своим товарищам из Сопротивления — и ему, Финну, в том числе, — что Рей и Кайло Рен находятся на Мон-Каламари, а Рей ни словом не возразила? Или она не знала, что ее присутствие скрывают даже от лучшего друга? Но как она могла не знать?

«Наверняка Рен держит ее пленницей», — первая вразумительная догадка, которая пришла ему на ум. По крайней мере, это хоть как-то объяснило бы то, что иначе у него в голове никак не укладывалось. Ведь всем известно, что магистр Рен умеет манипулировать чужим рассудком.

Но леди Силгал тоже чувствует Силу, она сразу должна была понять, что происходит. Почему же тогда она молчала столько времени? Почему ничего не предприняла? Неужели Кайло Рен запугал ее?.. Крифф, от такого количества вопросов с ума можно сойти!

Финн взволнованно потер ладони.

— Чары Силы? — спросил он, самим своим тоном давая понять, что нисколько не сомневается в ответе.

Силгал опустила взгляд.

— Я понимаю, любой на вашем месте предположил бы то же самое. Но поверьте, никакого насилия не было, да Бену и не удалось бы удерживать разум Рей под контролем так долго.

— Но тогда… простите ради всех богов, леди Силгал, но получается какая-то чушь. Вы клоните к тому, что Рей помогла Рену просто так, по своей воле?

— Именно это я и хочу сказать, — голос Силгал прозвучал немного удивленно. Ей казалось, что ранее она высказалась вполне однозначно.

Ей было невдомек, насколько эта вроде бы очевидная мысль противоречила фундаментальным понятиям лейтенанта Финна о разумном и неразумном, правильном и неправильном, возможном и невозможном. Кайло Рен и Рей… когда он видел их обоих в последний раз, они ненавидели друг друга. Рей назвала Кайло монстром; Кайло пытался убить ее — а судя по его остервенелому виду, так не просто убить, а разорвать на клочки. И теперь они заодно? Вдвоем скрываются от Сопротивления? Что за дичь! Что за ужасная дичь!..

Он конечно не учитывал того обстоятельства, что Рей уже однажды помогла Рену, когда они с Чуи вынесли темного рыцаря с гибнущего «Старкиллера». Уж этот-то факт однозначно не подлежал сомнению. Но так устроена человеческая память, она хранит прежде всего то, что нам хочется запомнить, неугодное же, напротив, быстро отметает. Такая избирательность — наверное, главное наше оружие в противостоянии всем жизненным перипетиями и невзгодам. И потом, одно дело — вытащить раненого врага из заварушки здесь и сейчас; это, в конце концов, можно объяснить обыкновенным нежеланием пятнать свою совесть, брать, как говорится, грех на душу. И совсем другое — лететь на выручку мерзавцу через полгалактики, а затем (если только Финн все понял верно) прятаться где-то вместе с ним столько времени.

Вместе.

Юноша не представлял, из каких укромных уголков его сознания вдруг выползла эта скользкая и, вроде бы, ничем не обоснованная мысль. Но он тут же попытался загнать ее обратно. Нет, это уж слишком! Какой-то пошлый анекдот. Финн был, конечно, любителем сальных шуточек и нередко отпускал таковые в адрес, скажем, капитана Фазмы, но когда дело касалось Рей, он не смел допустить даже призрачного намека на нечто подобное. Рей по-прежнему оставалась в его представлении чем-то первозданно светлым, неприкосновенным для любой грязи.