Сердце бури

— Итак, ты завтра улетаешь, — произнесла женщина, надеясь хоть как-то помочь ему начать разговор.

— Да, — выдавил Финн, упрямо глядя себе под ноги. — На Набу…

— Должно быть, ты волнуешься?

Ее собеседник лишь судорожно кивнул.

— Я понимаю…

Даже сейчас Лея хорошо помнила себя во время миссии на Кашиике — миротворческой операции, принесшей принцессе Альдераана первый военный опыт. Совсем юная, неопытная аристократка, привыкшая к битвам, разве что, в Имперском сенате. Успевшая пройти лишь общую боевую подготовку и дотоле не имевшая при себе оружия более серьезного, чем спортивные бластерный пистолет типа «Защитник»…

Финн был не намного старше, чем она тогда. Но он, по крайней мере, уже знаком с войной достаточно хорошо.

— Не беспокойся, ты справишься, — сказала Лея, ободряюще коснувшись его крепкого плеча, сейчас кажущегося каким-то болезненно-напряженным. — По верит в тебя — а значит, и я буду верить.

— Спасибо вам… — несмело, как и прежде, процедил Финн. И добавил: — По… говорят, с ним нет связи. Возможно, что-то случилось.

Сообщения от пилотов, отправившихся с разведывательной миссией в систему Бешкек, перестали поступать, хотя прежде приходили в той или иной мере регулярно. В последнем сообщении говорилось, что эскадрилья успешно преодолела систему Оджом и направилась к облаку Тарл. Этот сектор, судя по данным с инфодиска, самый пустынный и едва ли не самый опасный на протяжении всего пути.

Лея нервно пожала плечами. По Дэмерон был для нее, словно родной. Генерал даже не пыталась скрыть того, что и у нее болит душа за «дорогого, верного мальчика» и за товарищей По, направившихся в самое жерло, в самое сердце неизвестности. Однако она успокаивала себя тем, что на территории Глубокого Ядра, а тем более в секторе К, в устрашающей близости от черной дыры, возможны любые аномалии. Наверняка, интенсивное излучение вносит помехи в работу коммуникаторов и не позволяет пилотам послать сведения о себе. И это только одна из возможных причин прекращения связи. А ведь еще Рей рассказывала о пространственно-временных разломах…

Однако вовсе не обязательно, что с эскадрильей случилась какая-то беда. По крайней мере, следует надеяться, что, за исключением потери контакта с внешним миром, все остальное у участников этой миссии идет по плану.

— Для беспокойства пока нет повода, — уверила Органа и усмехнулась. — Поверь, если кто-то и способен пройти Глубокое Ядро почти вслепую, так это наш По.

На мгновение губы Финна растянулись в улыбке. Уж что-что, а способности старшего товарища никогда не вызывали у него сомнений.

Внезапно лицо юноши изменилось. Его черные глаза вспыхнули решимостью, крылья носа сильно раздулись, губы перестали улыбаться и сжались в тонкую нитку. Финн взлетел на ноги.

Нет, довольно молчать! Хватит ходить вокруг да около! Дэмерон, чтоб его ранкор сожрал, прав от начала и до конца. Живой или мертвый, По сдержит свое слово и не простит друга, пока тот не расскажет генералу все, как на духу.

Одного взгляда достало Лее, чтобы понять: парень невероятно злится. И похоже, что злится он на самого себя. Уж она-то знала эту муку противоречия, этот обжигающий гнев, направленный вовне, слишком хорошо.

— В чем дело? — сдержанно спросила Органа, давая понять Финну, что хоть она и смущена его резкостью, однако все же готова его выслушать.

— Генерал, простите меня… я… знаю, я отвратительно поступил, скрывая это столько времени…

Судя по его виду, Финн готов был не то заплакать, не то закричать во все горло. Тяжесть вины слишком долго лежала у него на сердце, сдавливая тисками, немилосердно терзая день ото дня… бесхитростный парень больше не мог этого выдерживать.

Лея взяла его ладони в свои и мягко привлекла юношу к себе, заставляя вновь сесть.

В последующие минуты она внимала его рассказу спокойно и внимательно, не перебивая, не задавая никаких вопросов. Однако Финн, видевший, как побледнело и обострилось ее лицо, искренне полагал, что лучше бы генерал спрашивала как можно больше. Лучше бы она кричала на него или вовсе велела ему замолчать — словом, проявила хоть какое-то участие.

Ее спокойствие было настолько неестественно, настолько ужасно, что ему хотелось провалиться на месте. Финн предпочел бы что угодно, только не этот отрешенный взгляд, не эти сдавленно дрожащие, как всегда, горделиво-прямые плечи.

— Чала Орнула… — первое, что сказала Органа, когда юноша наконец закончил. Она произнесла это имя с сухой горечью и сдержанной яростью — так мы говорим о людях, которым всей душой желаем смерти.

Финн тяжело кивнул.

— Возможно, она — двойной агент.

Лея в муке закрыла глаза.

Девочка-сирота с Рилота — одна из сотен детей, лишившихся родителей по вине адептов Империи и от безысходности присоединившихся к Альянсу. Жертва ксенофобии, которая охватила галактику в годы правления Палпатина. У Чалы не было ни одной причины сочувствовать имперцам; более того, эта тви’лечка была последней, кого Лея могла бы заподозрить в шпионаже в пользу Первого Ордена, или в том, что она может тайно исполнять приказ Сноука. Нет, рассуждала она, тут явно что-то другое…

Генерал Органа не знала о тайной связи Чалы с рыцарем Рен; она и не могла этого знать. Жизнь ордена Рен всегда оставалась для посторонних тайной, окутанной множеством всевозможных домыслов, среди которых если и встречались отголоски истины, то они были практически неразличимы. Лишь однажды в обыденной дружеской беседе Чала упомянула, что когда-то была влюблена в человеческого юношу, с которым вместе росла. Назвала она и имя: Тодди Барр. Но разве этого достаточно, чтобы связать одно с другим? Лея уже почти позабыла думать о том разговоре.

И сейчас она терялась в догадках, не представляя, что могло толкнуть Чалу на предательство. Вероятнее всего, какие-то личные мотивы.

Ненависть? Страх перед полусумасшедшим рыцарем Рен? Возможно, Чала пошла на такую низость, опасаясь, что чувствительный к Силе и абсолютно неуправляемый пленник может навредить своей матери?..

Наконец Лея распахнула веки — и посмотрела на Финна каким-то новым, ледяным взглядом. Казалось, в этот момент она впервые видит его. Не мальчишку-перебежчика, который помог взорвать «Старкиллер» и спасти Рей, а человека, который, хоть и сам того не желая, выдал тайну ее сына — и тем самым погубил не только Бена, но и ее брата.

Если бы не пьяная болтовня Финна, если бы не его ужасная, непростительная глупость, Бен до сих пор находился бы на Эспирионе, в полной безопасности, под присмотром врачей, рядом с матерью; а Люк все еще был бы жив.

В конце концов, отравленный злобой разум в какой-то момент заставил ее припомнить, что у Финна были с Беном некоторые собственные счеты. Ведь это Бен исполосовал этому парню плечо и спину световым мечом… так можно ли допустить, что пьяное признание Чале Орнуле на самом деле не было ошибкой?