Сердце мечты

Мы проходили мимо деревенских домиков, огражденных низкими заборчиками, из которых тянулись к дороге склонившиеся сливы или яблони, а под некоторыми заборчиками на лавочках сидели старушки с внуками, и я подумал, что можно было бы так и идти бесконечно, только любуясь на все вокруг. Но тут, Маша вдруг потянула меня за руку в сторону от дороги и подвела к калитке очередной дачи.

– Вот и пришли - сказала она мне и впустила в садик.

Как и в случае с рестораном "Титаник", я увидел то, что и хотел увидеть. Садик был ухоженным, подстриженным, с красивыми клумбами, домик же был скромным, но красивым, со ставнями, с маленькой верандой, перед которой склонялась слива со спелыми желтыми сливами. К дому вела бетонная дорожка. Я стоял и любовался ее дачей, только как вошел в сад, а потом Маша снова схватила меня за руку и напомнила:

– Ну, пойдем, чаю попьем.

Я пошел вслед за ней, поднялся по ступенькам и вошел в дом.

На своей памяти, в этой деревне я был в семерых деревенских домах, в которые, в основном, мы ходили с бабушкой за молоком, а однажды за рыбой, или я ходил к одному своему, давно забытому другу. И я помнил, что в этих домах была не одна общая комната, служившая, как у нас на даче, сразу и кухней, и спальней и прихожей. Там было по две, а то и по три комнаты. Здесь тоже была не одна комната. Из прихожей я увидел две комнаты и кухню. Я ожидал, что из кухни, или из комнаты выйдет кто-нибудь из взрослых, и приготовился поздороваться, хоть и не знал, как зовут Машиных родителей, а так же не знал их отношения к себе, учитывая тот факт, что мы с Машей давно знакомы. Но из кухни не было слышно скрипа ложки, и молчание в доме говорило о том, что в нем, кроме нас с Машей никого нет.

Маша привела меня на кухню и стала нагревать чайник. Я смотрел на стены, обклеенные обоями, на розовые занавески, наполовину скрывавшие вид из окна, на холодильник и телевизор. Все это было далеко не старым, и можно было сказать, что семья у Маши не бедная. Но вот живет ли она здесь круглый год, или приезжает только на лето, сказать было трудно.

– А где твои...
– я замешкался, не зная как сказать - родители, или бабушка с дедушкой. Откуда я мог знать, с кем она живет в своем доме. Поэтому я ввернул слово "предки".

– Бабушка у соседки своей, наверное - ответила Маша - да ты садись.

Я сел за стол и стал смотреть, как Маша разливает по кружкам чай и режет батон. А про себя подумал: вот же какая заботливая у меня могла быть жена. Интересно, а есть ли здесь где-нибудь ЗАГЗ? О мысли, что невеста, живущая в деревне круглый год, может быть заботливой только до свадьбы, у меня не было. Я просто не мог подумать, что Маша могла только притворяться такой любящей. Притворства не было и в помине. И я убедился в этом, когда она поставила передо мной кружку чая с бутербродом.

– Не горячий, как ты любишь - добавила она.

Я отхлебнул чай.

– Слушай, а может лучше поедим на веранде?
– предложил я - на свежем воздухе и аппетит лучше.

– Давай - согласилась она.

На веранде и вправду было гораздо лучше, чем в кухне. Здесь тоже был стол, а на столе в корзинке была клубника и малина. Да еще и слива свешивалась так близко, что можно было протягивать руки и срывать, не выходя с веранды. На третьей минуте, пока я дожевывал сливу, Маша вдруг поднялась из-за стула и ловко уселась мне на колени, обвив рукой плечи.

– Ну как тебе - игриво спросила она - вкусно?

– Очень - горячо признался я - обожаю желтую сливу.

– А-а-а-а, а я знаю что еще вкуснее сливы.

– Да ты что?
– усмехнулся я, подыгрывая ее игривому тону.

– Да, я знаю - сладко пропела она, уже в дюйме от моих губ. Мы снова поцеловались, только на этот раз, рядом не было ни Антона, ни Андрея, ни Кости, и некому было бы нас оторвать друг от друга. Руки сплетались, Маша все ближе прижималась ко мне и я не знаю, как долго это продлилось, пока Маша сама вдруг не высвободилась из объятий и сказала:

– пойдем в мою комнату.

– Ну - замешкался я - не знаю...

– Пойдем, пойдем - потянула она меня, и я сдался и побежал за ней в ее комнату.

Вбежав в ее комнату, я оглядел ее. Здесь был шкаф до потолка, полки с книгами, зеркало возле двери, компьютер на тумбочке и кровать. На обоях были приклеены два плаката, и оба посвящены Гарри Поттеру. Я так и смотрел на них, не представляя себе, что Маша может еще и любить Гарри Поттера, помимо всего прочего.

Наверное, стоило бы объясниться. Дело в том, что еще с девяти лет я понял, что сказка про Гарри Поттера станет моей самой любимой из всех, и так до своих двадцати лет я только убеждался в этом, постепенно влюбляясь в этот невероятный волшебный мир добра и зла, созданный великой, на мой взгляд, писательницей Джоан Роулинг. Но к несчастью своему, только в интернете я видел столь же влюбленных в него поклонников, а сам же, сколько я сверстников не видел, все только посмеивались над моим предпочтеньем, и не принимали его всерьез. И я мечтал найти себе такого друга, или подругу, с подобным отношением к Гарри Поттеру. Чтобы мы целыми днями только и высказывали свои мнения по поводу того или иного исхода событий в этой сказке, или цитировали более понравившиеся и запомнившиеся фразы, вроде "Я не должен лгать!", "Не тронь мою дочь", "страница триста девяносто четыре", или самое знаменитое "всегда". Но я смирился, что людей таких вряд ли я повстречаю в жизни, и вот теперь, девушка, так внезапно ставшая моей давней подругой, как выяснилось, тоже была не равнодушна к этой сказке.

– Это ты...
– промямлил я, заворожено уставившись на неразлучную троицу друзей-волшебников, изображенных на плакате.

– Нет - ответила она - это Гарри, Рон и Гермиона.

– Да я понял, кто это!
– попытался объяснить я ей - я только не... Я не ожидал, что ты тоже этим увлекаешься.

Тут Маша возмутилась и поглядела на меня и обиженно и вызывающе:

– так, Влад, я прекрасно помню твою реакцию, когда ты первый раз узнал о том, что я этим увлекаюсь, но прошло уже сколько лет! Мы же пересмотрели все фильмы и переиграли во все игры по Гарри Поттеру раз сто, наверное, и ты сейчас заявляешь, что не ожидал увидеть, чем я увлекаюсь?

– Я просто... Прости, я. Я забыл.

– Да как это забыл?

– Не знаю!

Тут мы оба замолчали, и я присел на ее кровать, опустив голову.

– Я правда, многое не знаю. Как будто забыл все вдруг. Да ты не бери в голову - добавил я, увидев ее обеспокоенный взгляд. Она присела рядом и снова взяла мои руки, а взгляд ее снова наполнился теплом и нежностью, которая повлияла на меня так же успокаивающе, как недавно выпитый чай. Я опять смотрел на нее, не в силах отвести взгляда и вспомнил про свою первую мысль, возникшую, когда я первый раз увидел ее лицо на фотографии в своем телефоне.

– Мне бы очень хотелось тебя нарисовать - признался я. Мои рисунки, я выставил на страничке вконтакте, вот тебя бы так же нарисовать.

На это Маша улыбнулась, не помню уже, в какой по счету раз, и сказала:

– Так ты же уже нарисовал.

– Правда?
– удивился я - я тебя рисовал?

– Конечно - кивнула она и сунулась к тумбочке, на которой стоял компьютер. Из ящика она вытащила файл с бережно вставленным в него листом.

– Вот, посмотри - протянула она мне листок.

Я взял его и обомлел. На листке было изображено лицо Маши. Я увидел четко прописанные глаза с бликами от света, старательно вырисованные темные локоны, бережными и осторожными штрихами розовела кожа, и живо подчеркнутые губы, застыли в полуулыбке. И поразили меня в этом рисунке его стиль, и его подчерк. Все это было моим. Именно так я изображал понравившихся мне эстрадных артисток и актрис, подчеркивая в них губы на своих рисунках и кропотливо выводя волосы. И у всех моих нарисованных звезд с фотографий было одно и то же свойство - живо прописанное лицо, и мягко сходящая на нет шея и плечи. Я никогда не утруждал себя в выделении плеч и одежды, концентрируясь только на самом лице, причем лица эти всегда были чуточку похожи друг на друга прической, взглядом и губами. Так вот Маша была изображена так же, как эти звезды, причем с такой старательностью и похожестью, что было понятно, с какой нежностью ее портрет рисовался. И не было никакого сомнения в том, что это нарисовал когда-то я. Я был уверен в том, что если бы этого рисунка не было бы, то возьмись я нарисовать сейчас Машу, имея цветные карандаши и бумагу, я нарисовал бы ее точно так же.