Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Сердце полемарха
Шрифт:

В этот раз в абатон мы не вернулись, завернув грязные тряпки в чистую, закинула получившуюся котомку за плечи и, обернувшись на спокойно спящую женщину, пошла на выход.

– Когда она проснётся?
– спросила у Иринеоса.

– Через эйко ле (двадцать минут), - ответил тот, не оборачиваясь.

В коридоре нам встретились несколько жрецов-асклепиад, гиатрос Иринеос поручил им отнести женщину в абатон, а после того как она очнётся, вызвать родных.

– Пусть забирают домой. Её недуг временно отступил, для этого я использовал свои силы, - добавил он и устремился на выход из асклепиона.

Глава 28

Аглая, можем приступить к созданию микроскопа, - тщательно выговорив последнее слово, гиатрос Иринеос заинтересованно вперил в меня свой немигающий взгляд.

– Много нам не нужно. Мне понадобится очень тонкое листовое железо, примерно вот такой толщины и размеров, - я взяла стилус и изобразила на песке толщину в один - два сантиметра, - на одном из ее концов необходимо сделать идеально круглое отверстие диаметром в три миллиметра, - я знала, что Иринеос не понимает моих мер, зато рядом стоящий кузнец, впившись взглядом в мой рисунок, каждое слово ловил буквально на лету и было видно, что ему-то всё ясно, я старалась рисовать в натуральную величину.
– И последнее составляющее это капля воды. Именно она и является той практически идеальной короткофокусной линзой — объективом будущего микроскопа. Учтите только, что отверстие должно быть абсолютно круглым, а его кромки не должны иметь заусенцев, щербин и иных дефектов. После обработки полоску жести в зоне отверстия смажьте любым маслом и микроскоп готов.

– И всё?
– удивлённо пробормотал старый лекарь, глядя на изображение примитивнейшего прибора.

– Да, - спокойно кивнула я, - на более сложное замахиваться не будем, у нас нет стекла*, - "стекло" я произнесла на русском, не найдя в своей голове перевода на греческий, видать девушка, бывшая хозяйка тела, не сталкивалась с чем-то подобным.

– Что это?
– заинтересованно хором вопросили мужчины, сверля меня нетерпеливыми взглядами.

– Это...
– и замолчала. Есть ли в этом мире стекло? Вполне может быть на самом примитивном уровне его уже производят.
– Оно полупрозрачное, твёрдое, хрупкое, - начала перечислять я и Иринеос кажется понял о чём именно идёт речь.
– Из него делают сосуды для благовоний, вазы.

– Ты говоришь о потири (греч.
)?

– Может быть и о нём, - не стала сразу же соглашаться.

– Погоди, я сейчас, - и вышел в дверь, за которой у него было что-то типа кладовой.

С кузнецом, крупным молчаливым мужчиной, мы остались вдвоём и он спросил меня:

– Госпожа Аглая, - было видно, что ему сложно говорить, - гиатрос Иринеос пообещал, что как только я справлюсь с заданием, он поможет моему сыну.

– Он всегда держит слово, - уверенно кивнула я, потому что это так и было, всё зависящее лично от него старый лекарь старался полностью выполнить.
– А что у вашего сына?
– прорвалось моё профессиональное любопытство.

– У него страшные головные боли, уже и в абатоне в асклепионе он лежал, видел странные сны, большей частью тёмные, непонятные, - всё тише говорил мужчина и я видела, как он искренне переживает за сына.

– Мы обязательно посмотрим мальчика, - уверенно кивнула, я бы уже сегодня осмотрела мальца, но кто ж меня пустит? Точно не гиатрос Иринеос, пока не будет сделан микроскоп он не будет лечить ребёнка.

И меня это жутко раздражало.

– Вот, - в комнату вошёл старик, в руках он сжимал маленький бутылёк, я

даже подалась вперёд, чтобы рассмотреть.
– Смотри - и протянул мне, - это твоё стик-ло?

– Да, - дрожащими руками я приняла флакончик и принялась вертеть его перед самым носом, удивляясь практически ровным краям. Тёмно-зелёное стекло, с мелкими включениями, неидеальное, но это точно было оно.

– Потири - очень дорогой материал, у меня всего одна такая бутыль, - гордо заявил Иринеос, чуть округлив тощую грудную клетку, - мне друг привёз из Александрии. Масло там было из оливы. Но уже кончилось, а вот бутыль я храню, как память. У этнарха Менедема есть блюдо с дельфинами, сделанного полностью из потири. И один арибалл из красного потири. Но эти сокровища он никому не показывает, выставляют только, когда к нему приходят высокие гости, приближённые к стратегу или полемарху Афин. Секрет создания известен только потомственным демиургам по керамике и потири.

– Ясно, - кивнула я, - тогда может стоит попросить вашего друга попросить мастеров в Александрии сделать для нас кое-что?

– Можно попросить, я отпишу ему, только ответ придёт через дио минес (греч.: - два месяца).

– Ого, - тихо удивилась я, хотя ничего странного в том не было, это не мой любимый двадцать первый век с безграничными возможностями интернета и иных путей сообщения между городами, странами и континентами.

– Ты понял, что от тебя требуется, Зенон?
– строго поглядев на кузнеца, уточнил гиатрос.

– Да, гиатрос Иринеос, - поклонился тот в ответ, - завтра к утру изделие будет у вас.

– Вот и замечательно, - довольно потёр ладони старый лекарь и отпустил кузнеца.
– А нам пора в абатон, - развернувшись ко мне, произнёс он.

– Хорошо, - кивнула я, протягивая руку к спинке стула, на который повесила накидку, - я готова.

– Выходим, - деловито кивнул лекарь и направился к выходу.
– А пока расскажи мне, как ты собираешься отрастить рабыне язык.

– Поликсене, - сказала я, обдумывая ответ на его вопрос.

– А не всё ли равно, как её зовут?
– равнодушно пожал он плечами.

– Она человек, - возразила я, - и имеет полное право на нормальное обращение.

Глаза старика были полны ехидства и насмешки.

– Пойдёшь против всего мира и его устоев?

– Дайте время, - спокойно встретив его взгляд, ответила я, - рабство играет против развития общества. Это в корне неправильные отношения. Подобный строй разлагает общество.

– О как ты говоришь, - усмехнулся Иринеос, - интересно говоришь, - через секунду молчания, задумчиво протянул он.

– Человек многоклеточный организм, - затянула я свою любимую песню, и пока мы шли по пустынным коридорам поместья этнарха, и когда мы шли по таким же малолюдным в столь ранний час улицам Афин к асклепиону, я рассказывала гиатросу о клетке.

– Многоклеточный организм — это триллионы клеток, - говорила я вдохновенно, - синхронизированных друг с другом. Клетки, объединившиеся в органы и ткани наших тел, делятся, растут и умирают, связанные жесткими правилами.

Нужно отдать должное: гиатрос Иринеос не перебивал. Он слушал и впитывал в себя новые знания, ещё пока неизвестные этому времени и этому миру.

– Я собираюсь нарастить язык Полли именно активацией работы клеток и памяти заложенной в них. А ещё, - без перехода добавила я, - после абатона отведите меня в дом кузнеца Зенона. Я хочу посмотреть его ребёнка.

Иринеос резко затормозил, и заглянул мне в глаза.

– Я должен получить сначала свой микроскоп, - важно фыркнул он, - а потом уж выполню свою часть уговора.

– Но, может, там каждая лепта на счету?
– не унималась я.
– К тому же, гиатрос Иринеос, если у него интересный случай, то вам должно быть интересно его изучить.

Поделиться с друзьями: