Сердце полемарха

Говорить ему о том, что я знаю, как сделать потири не стала. Ещё мне не хватало и этим заниматься. Вот если бы у мен не было доро, тогда бы я заморочилась, потому что стекло везде нужно. А так, если я могу лечить руками, мне по сути оно не нужно, разве что латексные перчатки, от них бы я не отказалась.

– Пойдём, - схватив меня за руку, гиатрос Иринеос буквально понёсся в правое крыло здания, в свою лабораторию, где мы также организовали классную комнату.
– Асэ, жди в коридоре. И не подслушивай!
– погрозил парню старик, и со мной на буксире влетел в помещение.

Схватив тонкий нож со стола, перевернул мою правую руку ладонью вверх и я, не успев понять, что происходит, вскрикнула от боли. Тонкий порез тут же набух от крови, капли потекли на пол, растекаясь некрасивыми лужицами.

– Залечи!
– приказал мне Иринеос, я же, надувшись от обиды, призвала свои силы.

И ничего.

Закрыла глаза, внутренним зрением посмотрела на ранку, но хоть как-то на неё повлиять не смогла.

– Не могу, - удивлённо пробормотала, прикрыла порез левой ладонью и попробовала влить целебную энергию с её помощью.

– Воот, у тебя третий доро, саму себя ты лечить не можешь. Ты смертная.

– Но зачем?!

– А, просто, давно хотел проверить, да всё из головы вылетало.

– Дайте вино, - пробурчала я и тут же получила желаемое. Щедро плеснула на рану и зашипела от боли.

– Сейчас, - суетливо, чуть виновато сказал Иринеос, и положил свою сухую узкую ладонь на мою ранку и призвал силы. Разрез чуть затянулся. Но и всё, а ещё перестал болеть.

– И на том спасибо, - не удержалась я и даже фыркнула ехидно.

– Пожалуйста, - сделав вид, что не заметил, усмехнулся старый лекарь.

– Меня мучает вопрос, - усевшись на стул, спросила я, - как вы докажете богу Асклепию, что это именно вы придумали "микроскоп"? Боги же всё видят?

– Пфе, - беззлобно фыркнул лекарь, - богам всё равно, кто придумал что-то новое для мира, они засчитывают заслугу только тому, кто принёс результат к алтарю.

– Даже если человек не имеет отношения к ремеслу?
– округлила я глаза.

– Не говори ерунды, твой уровень доро и направление учитываются.

– Ясно, - пробормотала я, возмущённая в глубине души пофигизмом неизвестных мне Высших сил. Ну как так? Придёт ко мне завтра ночью вор, украдёт наработки, продаст их, скажем, анотатосу Парису, и тот возвысится за мой счёт?

– Жизнь - несправедливая штука, - словно прочитав мои мысли, заметил Иринеос.
– Поэтому держи всё тут, - он ткнул пальцем в висок, - и здесь, - тот же палец переместился на уровень сердца.
– Свои мысли и чувства в нашем обществе принято скрывать. А тебе особенно, Аглая. Ты другая. Уж не знаю почему именно в тело женщины посадили твою душу, но так надо. Значит, так надо, - последние предложения он произнёс едва слышным шёпотом, задумчиво глядя в узкое окошко, находившееся практически под самым потолком. Их там было аж пять, гораздо больше, чем в других комнатах дома, поэтому дневного света вполне хватало для работы.

– Итак, я ухожу в храм. Ты сиди здесь, займись той рабыней, что без языка осталась. Пусть он у неё отрастёт, ха!
– вдруг хохотнул он, - если у тебя получится, то какие возможности, просто невероятные открываются для людей с отсутствующими конечностями!

Его задор меня напугал, но что-либо сказать я не успела.

– Пойду сначала в храм. Уверен с этим, - он взял со стола жестянку с дырочкой, - у меня всё получится. Ах, да, последую твоему совету, зарисую этих простейших... м-да, обязательно, так и поступлю... немедленно. Потом в храм, - он бубнил, перескакивая с мысли на мысль, человек явно был перевозбуждён предстоящими событиями, - потом к этнарху Менедему. Расскажу ему о тебе, - на секунду его взгляд остановился на моём лице, - не волнуйся, я буду на твоей стороне, но правитель должен знать о том, что у него под крышей живёт одарённая с третьим доро...

Иринеос шагнул к двери, ускоряясь.

– Иди к себе, - обернувшись, приказал он, и вышел из лабораторной.

В коридоре, подпирая стену, стояла Агата, помощника старика-лекаря уже не было.

– Пойдём, Агата, - обратилась я к ней, - думаю, Поликсена где-то неподалёку от моей комнаты, вроде как сегодня они хотели там убраться, вымыть полы, стены, - говорила я, а сама думала над словами лекаря, а потом мысли плавно перетекли к предстоящей работе над восстановлением языка у Полли.

А вечером, когда отпустила Поликсену отдыхать, в моей комнате появился помощник Иринеоса – Асэ.

– Госпожа, - поклонился он, - вас зовёт к себе великий этнарх Менедем!

Ну вот, сейчас я узнаю, что мне уготовано в ближайшем будущем. Лишь бы в клетку не посадили. Из неё сбежать будет гораздо сложнее.

Глава 30

В покои этнарха я вошла одна, Агата и помощник гиатроса Иринеоса остались ждать в коридоре.

Менедем сидел на широком стуле, на соседнем расположился гиатрос Иринеос.

Мой начальник переоделся в белую тунику до пят, крупная золотая бляшка красиво блестела на правом плече. Бородка гиатроса в это раз не торчала в разные стороны, а была заплетена в тугую косичку. И вообще Иринеос имел вид гордый, преисполненный собственной значимости.

А ещё он как будто бы помолодел. Нет, точно помолодел! Сбросил около двух десятков лет. И теперь выглядел не как старик восьмидесяти восьми, а как мужчина около семидесяти и то с натяжкой.

В общем я тут же подумала, что всё у него получилось. И оказалась права.

– Аглая, Великий Отец Асклепий наделил меня силой исцелять наложением рук, - торжественно произнёс старик, сверкнув хитрыми умными глазами.
– А ещё я рассказал нашему великому правителю этнарху Менедему о твоих способностях.

– Да, - величественно кивнув тремя подбородками, согласился с ним Менедем.
– И, посовещавшись с гиатросом Иринеосом, решил твою судьбу таким образом.

Он замолчал, а я вся напряглась, ожидая приговора.

– Ты будешь отныне лечить от моего имени и только высокомудрых мужей, приходящих в асклепион. Женщин будут лечить как и раньше, а ты нужна на мужской половине. Гиатрос Иринеос на три месяца отправится на остров Кос, есть у него там теперь неотложные дела. Ты пока займёшь его место и будешь лечить меня и всех в доме. Половину дня будешь проводить в асклепионе, всё остальное время в поместье. Возьмёшь себе учеников среди смышлёных юношей, пусть постигают науку врачевания под твоим присмотром.