Сердце с горьким ядом

«Ты попросил прощения. Как мило. Для меня это ничего не значит. А теперь исчезни нахрен», — шепчу, снова указывая на дверь.

Кожа горит, будто пленка огня над ледяной водой, невыносимое, невозможное противоречие ощущений. Сдерживаю желание прижать свободную руку к вискам, пока глаза покалывает. Не хочу казаться слабой. Но ладони уже немеют. Не чувствую пальцев ног. Левый глаз дергается. И Ашен все замечает.

— Что бы ты ни думала обо мне, тебе нужна моя помощь, — говорит он, голос все такой же тихий. Делает маленький шаг вперед, и я отступаю, неуверенно. — Я могу забрать тебя сейчас.

«Ты никуда меня не заберешь», — шепчу сквозь учащенное дыхание. Зрение плывет. Не свожу с Ашена глаз, будто он акула в бушующем море. Даже с отравленным клинком я не смогу его остановить.

Слезы от бессилия жгут глаза.

«Ninmen Elsal», — выдыхаю, сдерживая рыдания.

— Вампирша…

Ноги подкашиваются, падаю на одно колено, изо всех сил борюсь с онемением, ползущим вверх по икрам. Ашен делает еще шаг, и я запрокидываю голову. Прижимаю нож к своему горлу. Удивление вспыхивает в его глазах, когда взгляд падает на клинок.

«Я не вернусь», — беззвучно говорю, трясу головой. Хотела бы крикнуть это. Если это мои последние слова, они разорвут ночь. Расколют тьму пополам и выплеснут в мир последнюю вспышку яростного света.

Больше не пытаюсь скрыть отчаяние на лице. Слезы текут по щекам. Ашен переносит вес, готовясь к следующему шагу, но я вонзаю лезвие глубже. Чувствую запах крови. Не отвожу глаз от Жнеца, сильнее вдавливаю острие в плоть.

По его лицу вижу: Ашен очистил лезвие.

Здесь нет «Крыла Ангела». Какой же он мастер обмана. Но я больше не поверю в ложь.

«Ублюдок. Я знала. Здесь нет яда».

— Лу, опусти его.

«Возвращайся к Давине. Я никуда не пойду с тобой».

Искры вспыхивают в пламени его глаз.

— Боже, Лу. Я пытаюсь…

Треск.

Точечный свет разрывает время и материю. Молнии расползаются от центра, медленно, пожирая тьму сарая, оставляя за собой черноту — холодную, как сердце вселенной. Вдали мерцают звезды, кружатся галактики. Гравитация сжимает нас.

И из самой глубины тьмы выходит Эдия.

Ее глаза — омуты комет и звезд. Кожа, темная как полночь, светится, гудит от гнева.

— Ты дал мне обещание. Я сказала: верни ее невредимой, или я приду за тобой, — цедит Эдия, и ее голос сотрясает доски и сломанные инструменты вокруг. — Уходи, или я исполню свой долг, Жнец.

Смотрю на Ашена. Он неподвижен, как глыба гранита. Но где-то в глубине ярости, пылающей в его глазах, мне кажется, я вижу завихрение скорби.

— Я пытаюсь помочь ей, — говорит он, голос низкий, размеренный. Меч в руке, но пламя на лезвии и в глазах — не ярче свечи в холодной комнате.

— Ты и так достаточно помог.

Демон и ведьма замирают, словно каменные статуи. Я изо всех сил цепляюсь за сознание, переводя взгляд между ними. Уже знаю: Ашен не отступит. Но когда его взгляд впивается в мой и не отпускает, понимаю — он не нападет на нее. Даже если мог бы. Несмотря на силу Эдии, он все еще может убить ее. Но она может забрать его жизнь на время.

— Считаю до пяти, — говорит Эдия.

Ашен не отводит глаз от моих. Вижу, как пламя в его зрачках разгорается, но он не движется. Звезды за Эдией растягиваются, будто мы — гравитация, искривляющая их свет. Они становятся лезвиями созвездий в ночи. Их острия направлены на Ашена.

— Раз…

— Лу, я…

«Два» не звучит.

Есть только лучи света и кровь.

Ашен падает на колени, пронзенный двумя дюжинами осколков звезд.

Кинжал выпадает из моей руки. Слезы жгут щеки, когда его взгляд отрывается от моего. Он смотрит на кровь, текущую из тела. Поворачивается ко мне в последний раз.

И падает без движения.

«Ты сказала до пяти», — жестами показываю я Эдии, когда она подходит.

Она поднимает мой клинок и дневник, пока мы наблюдаем, как тело Ашена превращается в пепел.

— Он лгал, — говорит она, беря меня за руку и поднимая на ноги, хватая за плечо и направляя к черному полотну ночного неба, раскинувшемуся перед нами. — Я тоже.

ГЛАВА 8

Эдия опускает меня на диван в гостиной, кричит Эриксу и Коулу, а затем исчезает в вихре магии — черной пустоты и сверкающих звезд. Сверху доносятся торопливые шаги, зажигаются светильники, освещая лестницу. Коул появляется первым, щурясь от резкого света.

— Какого черта, Лу. Ты в порядке?

Я киваю и смотрю на Эрикса, который замирает в дверях, уставившись на меня. Черный портал клубится, и из тьмы выходит Эдия.

Громкий треск разрывает тишину — она бросает голову змеи на журнальный столик, разбивая стеклянную вставку.

— Что, во имя богини, это?

Еще один грохот раздается в углу комнаты. Будто кто-то уронил поднос с ножами. Мы поворачиваемся к Эриксу: он лежит без сознания на полу, крылья раскинуты по деревянным доскам.

— Он... он упал в обморок? — голос Эдии звучит одновременно раздраженно и недоверчиво.

Коул морщится, стискивая зубы, снимает плед с дивана и подходит, чтобы положить его на Эрикса, чей халат распахнут, открывая неприглядный вид на его яйца. Не то чтобы у яиц было много привлекательных сторон, если подумать... И если хотите знать мое мнение, то это не самые эстетичные части тела. Думаю, ангельские яйца — это лучшее, на что мы можем надеяться, и теперь я могу авторитетно заявить, что они ничем не лучше обычных яиц. Я ухмыляюсь при мысли о том, чтобы предложить высшим силам, правящим в Царстве Света, сделать яйца ангелов блестящими. И назвать это Сверкающими Шарами.

— Да... — говорит Коул. Его подозрительный взгляд в мою сторону отвлекает меня от этой мысли, прежде чем я успеваю слишком увлечься. Он поправляет голову Эрикса, чтобы тот не храпел. — У него фобия на кровь. Все в порядке.

— Я что-нибудь с этим сделаю, когда он очнется, — бормочет Эдия, хмурясь. Она указывает на столик. — Но сначала — это. Откуда оно здесь? Оно явно не из нашего мира.

Коул смотрит на отрубленную голову с одним глазом и раздвоенным языком, лежащую среди осколков.