Сердце Скал

— Мне незачем лгать. Ваш сын пытался отравить меня, и я выгнал его, потому что ненавижу вероломство. Теперь вы единственный человек, который знает об этом кроме меня самого и Ричарда. Я отослал его в Алат, поскольку полагал, что там ему будет лучше, чем со мной. Вот и вся правда, миледи, и, если позволите, мы больше не будем возвращаться к этому.

Герцогиня Окделл, прямая, как палка, с лицом белее снега, смотрела на него расширенными глазами и недоверчиво качала головой.

— Нет, невозможно, — бормотала она. — Ричард не мог сделать ничего подобного. Он… Он слишком верил вам.

— Вероятно, был человек, которому он верил больше? — иронически предположил Алва, приподнимая уголки губ.

Мирабелла повторяла, механически качая головой как заведенная:

— Это невозможно. Мой сын настоящий Окделл, а Окделлы никогда не пойдут на низость.

— Ваш муж тоже был настоящий Окделл, сударыня, — заметил Алва с прежней иронией, — однако он согласился подстроить мне западню и убить меня с помощью бесчестной женщины.

Услышав эти слова, герцогиня слегка попятилась назад, едва не споткнувшись на ходу о край ковра. Алва шагнул вперед, чтобы поддержать ее, но она неловко уклонилась, пошатнулась и тяжело ухватилась за спинку кресла, в которое побрезговала сесть в начале разговора.

— Так вот за что вы его ненавидели! — прошептала она, не сводя с Алвы бездонных, дышащих безумием зрачков. — Вот за что вы его убили! За грех моего мужа!..

— Опомнитесь, миледи! — рявкнул Алва, которому на миг показалось, что он имеет дело с сумасшедшей. — Вы сами не понимаете, что говорите!

— Вы… вы… — бормотала Мирабелла, опуская голову словно под бременем вины, — вы правы… Эгмонт согласился убить вас… Он говорил: такова воля Создателя. Он говорил: вы во власти Леворукого, и Святой Отец отрекся от вас… Но Дикон… Нет. Дикон – нет. Он считал иначе. Он верил вам. Вы не стоили его веры. Вы не стоите и волоска на его голове! — Она подняла голову и, слегка прищурившись, с внезапным интересом спросила: — Что вы сделали ему, герцог? Почему он так разочаровался в вас?

Алва перевел дыхание: похоже, к Мирабелле снова вернулись зачатки разума. Шагнув к столику с фруктами, он наполнил бокал тончайшего роанского стекла.

— Выпейте воды, миледи, — предложил он. — И прошу вас, сядьте: вы едва держитесь на ногах.

Мирабелла только раздраженно затрясла головой.

— Что вы сделали моему сыну? — властно повторила она.

— Не знаю, миледи. Может быть, он приревновал меня к какой-нибудь даме? — любезно выдвинул гипотезу Алва, слегка приподнимая бровь.

— Нет… — протянула Мирабелла, сверля его темным яростным взглядом. — У моего сына не было любовниц!.. Но даже будь это не так, из-за женщины Дикон вызвал бы вас на дуэль. Окделлы не бросают своим соперникам яд в вино!.. А, только что вы заявили, будто сказали мне всю правду? Нет… Это не вся правда! Что же вы утаили? Что произошло между вами на самом деле? Может, мой бедный мальчик наконец-то понял, какова ваша подлинная суть? Может, он наконец-то догадался, что вы не герой Октавианской ночи, а соучастник Дорака, не так ли, герцог?

— Я не соучастник кардинала, миледи! — холодно бросил Алва, невольно сжимая кулаки при воспоминании о сегодняшнем разговоре с Сильвестром.

— Тогда почему Дикон пошел против вас?

— Спросите об этом вашего друга Штанцлера! — не без сарказма посоветовал Алва. — Если, конечно, сумеете его найти.

— Что скажет он, чего не состоянии сказать вы сами? — яростно выдохнула Мирабелла прямо ему в лицо. — Об интриге, которую вы с Дораком замыслили против всех Людей Чести? Об убийстве достойных дворян, братьев епископа Риссанского и королевы Катарины? О лжи, возведенной на моего сына и семью герцога Придда? О вашем намерении опорочить и погубить саму ее величество, которое теперь ясно, как день?..

— Довольно, миледи! — гневно оборвал ее Алва.

— Да вы просто трусите, герцог! — пронзительно расхохоталась Мирабелла. — Вы трусите говорить о собственных мерзостях! И перед кем! Перед беззащитной женщиной, у которой убили и мужа, и сына!.. Скажите: Ричард видел вас таким? Он видел это гнусное выражение Закатной твари на вашем лице?.. Слава Создателю! Тогда я сожалею только об одном: что ему не удалось отравить вас на самом деле!

Рокэ глубоко вздохнул, усилием воли гася порыв неразумного гнева. Мирабелла Надорская ударила по больному месту. Он должен был разгадать интригу Сильвестра еще многие месяцы назад, и тогда ему без труда удалось бы найти общий язык со своим оруженосцем.

— Миледи, Ричард не одобрил бы ваших слов, — сдержанно произнес он, возвращаясь к своему обычному самообладанию. — И вы сами возьмете их обратно, когда успокоитесь. Окделлы не отравители, а ваш сын настоящий Окделл. Решив убить меня, он принял яд одновременно со мной. Неужели вы находите, что моя смерть стоит его жизни?

— Дикон принял яд вместе с вами? — Мирабелла подалась к нему гибко, как змея. — Что же, теперь я верю вам, герцог. Вот она, вся правда! Мой сын узнал о ваших замыслах и попытался предотвратить их. Но он гораздо благороднее вас и судил по справедливости и других, и себя самого. Вас нужно было остановить во что бы то ни стало, но цена за подлость – смерть, даже если эта подлость вынужденная!

— Вряд ли ваша церковь согласится с вами, — возразил Алва. — Я знаю, что Ричард раскаялся в своем поступке.

— Откуда вы можете это знать? — напряглась герцогиня, подозрительно уставившись на него.

— Мне написал кардинал Левий из Агариса. Ричард обратился к нему за помощью. Он признался кардиналу, что действительно хотел предотвратить… некоторые нынешние события, но больше не считает, что выбрал правильный способ. И я рад этому.

Герцогиня Мирабелла окинула его ледяным взглядом.

— Вы опять собирались заморочить голову бедному ребенку?

— Тогда я не смог простить ему предательства. Меня слишком часто предавали, чтобы я умел легко прощать. Но теперь… Теперь я сожалею об этом. Думаю, что после всего случившегося мы с Ричардом сможем понять друг друга.

— Ложь! — выкрикнула Мирабелла. — Обычное лицемерие рода Алва! Вы убили моего сына, а теперь делаете вид, что сожалеете об этом!

— Миледи, — решительно произнес Алва, акцентируя каждое слово, — я не верю в смерть вашего сына.

— Что?.. Что?..

— Я не верю, что Ричард мертв, сударыня, — повторил Алва так же твердо. — И не стану хоронить его раньше времени. Ни вы, ни я не видели его труп. Пока я не получу неопровержимых доказательств, Надор останется за ним и за вами. Это даст отсрочку по крайней мере на три года, и я сделаю все возможное, чтобы отыскать моего оруженосца. Вы вольны считать это решение обманом или хитростью, если угодно. Однако мне приятно сознавать, что Ричард все же знал меня лучше, чем вы. Вы ведь сказали, что это он посоветовал обратиться ко мне за помощью? Так вот, миледи: я услышал его просьбу.