Сердце Скал

Парковая аллея закончилась, и перед Робером возникла дворцовая лужайка с подъездной дорогой. С нее немедленно донесся радостный визг: едва заметив его, служанка Матильды со всех ног бросилась ему навстречу.

— Гици! Гици! — кричала Вицушка, размахивая руками как ветряная мельница. — К вам брат Ансельмо с письмом от отца-настоятеля!

Следом за Вицушкой семенил, скромно потупив глаза, коренастый крепыш в светло-серой рясе. Робер направился прямо к нему: за недолгое знакомство с аббатом Олецием он успел высоко оценить святого отца.

Письмо, однако, оказалось вовсе не от аббата. Над сургучным голубем летел четкий, уверенный почерк кардинала Левия. Робер, охваченный тревожным беспокойством, быстро сломал печать и развернул послание. Оно было кратким.

«Ваша светлость, — писал магнус Ордена Милосердия в официальном стиле, — мои отношения с вами и с покойным герцогом Окделлом обязывают меня держать вас в курсе дел, касающихся вашей семьи. Сожалею, что мне приходится выступать вестником несчастья, но, увы, оно было ожидаемо, и я надеюсь, что вы примете случившееся со смирением истинного эсператиста. Сообщаю вам, что ваш дед, герцог Анри-Гийом, скончался в Эр-Эпинэ первого дня месяца Летних Волн. Это событие делает вас герцогом Эпинэ и возлагает на вас ответственность за ваших подданных и провинцию. Надеюсь, что вы не обманете чаяния, которые связывают с вами все, исповедующие истинную веру в Талиге и за его пределами.

Примите мои соболезнования, сын мой. Мои молитвы с вами и вашим дедом. Благословляю вас».

Робер читал и перечитывал это письмо с каким-то тупым удивлением. Так вот к чему, оказывается, была его давешняя тоска и беспокойство! Его дед умер. Может быть, душа старого Повелителя не находила себе покоя, пытаясь докричаться до души нового? Нет, что за бред!

— Что произошло? — спросил прямо под ухом голос друга. — На тебе лица нет! Неужели к аббату Олецию пожаловал еще один разбойник с рассказом о Гальтаре?

Робер, не думая, сунул письмо в руки сюзерена.

— Читай сам!

Альдо быстро пробежал записку глазами.

— Этого и следовало ожидать, — произнес он, поднимая голову и внимательно рассматривая лицо Робера. — Левий, кажется, предупреждал тебя об этом еще пару месяцев назад? Не думаю, что это такая уж трагедия. А для твоего деда смерть точно стала освобождением, могу поклясться чем угодно.

— Дело не в этом, — безнадежно махнул рукой Эпинэ. — Курия теперь не даст мне покоя. Они хотят, чтобы я потребовал наследства, и будут трепать нервы тебе и Матильде. А Мараны тем временем сожрут мою мать живьем. Дед хоть как-то защищал ее. Бедная Жозина!

Альдо сложил письмо и в задумчивости покусал губы.

— Езжай к ней, Робер, — спокойным тоном посоветовал он. — Здесь от тебя все равно нет толку, а я не смогу смотреть, как ты мучаешься.

Робер вытаращил на него глаза.

— Что значит: «езжай»? — недоуменно переспросил он. — Я бунтовщик и мятежник, меня арестуют на первой же заставе!

Альдо усмехнулся, весело блеснув зубами.

— Не арестуют! — уверенно ответил он. — Брось, Робер: я давно разгадал ваши интриги. И позволь сказать тебе, что все эти ваши с Окделлом тайны – секрет попугая.

— Какие интриги? — не понял Робер, сбитый с толку веселостью сюзерена.

— Те же самые, которые теперь плетет новая сладкоголосая птичка из гнезда Ворона! — пояснил Альдо, от души смеясь. — Брось пялиться, за кого ты меня принимаешь? За идиота? Стал бы оруженосец Алвы болтаться в Граши, если бы у его эра не было планов на тебя! А теперь, когда Окделла нет, пожаловал этот виконт Валме! Я же советовал тебе третьего дня: продайся ему подороже.

— Альдо, ты все не так понял… Ворон не собирается покупать меня, — ответил Робер с легкой досадой. — Я рассказал тебе правду: Ричард приехал по собственному почину, и я ответил ему отказом.

— И поэтому потом написал Алве в Фельп?

— Я сообщил ему о судьбе Ричарда, вот и все.

— Тогда что здесь делает Валме?

Робер устало провел рукой по глазам, невольно скопировав жест Ворона.

— Не знаю. Мне он сказал, что собирает справки о гибели Дикона.

Приезд офицера по особым поручениям и просьба о встрече три дня назад стали для Робера сюрпризом. У Валме оказалось улыбчивое лицо, сдобное, как марципан, пухлые щечки и неопределенного цвета глаза с поволокой, сквозь которую иногда сверкал насмешливый, неожиданно цепкий взгляд. Однако улыбался он с такой сладкой приятностью, что Робер пару раз поймал себя на рвотных позывах.

Альдо посерьезнел.

— Если ты готов вести дела с Вороном ради Окделла, то тем более должен сделать это для Жозины. Езжай к матери, Робер. Ты ее единственная защита. И я не могу позволить тебе потерять Эпинэ. Сам посуди: какой бы я был тогда анакс? Да и друг не лучше. Не вечно же тебе торчать в изгнании! Признайся откровенно: на моем месте ты посоветовал бы мне то же самое.

— Перестань городить ерунду, Альдо, — нетерпеливо прервал его Робер. — Ты прекрасно знаешь: я никогда не оставлю Матильду и тебя. Мне некуда ехать, а если б и было куда, я бы отказался. Принять дедово наследство – значит поклясться в верности Оллару!

— Да не потребуют же от тебя клясться на крови, в самом деле! — расхохотался Альдо. — Поймаешь им Штанцлера, и, даю тебе слово, для Ворона и Дорака это будет дороже любой присяги! К тому же старый гусь и мне пригодится своими сведениями и связями… Послушай, Робер, я говорю вполне серьезно: уезжай, — продолжал сюзерен уже совсем другим тоном. — Я знаю, что ты мой друг и всегда останешься верен мне. Но и я хочу быть верен тебе. А во-вторых, ты будешь мне гораздо полезнее в Эпинэ, чем в Сакаци.

— Чем же это? — недоверчиво спросил Робер.

— Ты же знаешь, что я весь этот месяц корпел над пергаментами! Олларам отпущен всего один круг. Их время на исходе. Помяни мое слово: не пройдет и года, как я буду в Талиге вместе с тобой, и Кэртиана призовет на трон своего истинного короля! Ты должен быть на своем месте, когда это произойдет.

Робер с сомнением пожал плечами.

— Ты славный человек, Иноходец, но истинно неверующий, — шутливо заметил Альдо, легонько стукнув его кулаком между лопаток. — Впрочем, я знаю, чем тебя пронять. Вспомни, что в твоей поддержке нуждается не только твоя мать, но и семья Ричарда. И я приказываю тебе ехать хотя бы ради них. Со своей стороны я торжественно обещаю тебе не лезть в Гальтару в одиночестве. Так что, как видишь, выбора у тебя нет.

— Хорошо, — сдался Робер. — Если мой король приказывает, я поеду. Но как я доберусь до Эр-Эпинэ?

— А на что тебе Валме?

— Чтобы он доставил меня прямиком в Багерлее? — не без иронии спросил Робер.

— Дурного же ты мнения о Вороне! — засмеялся Альдо. — Впрочем, для человека столь ценимого святыми отцами, — и он ткнул пальцем в голубя на послании Левия, — нет ничего невозможного.

— Ты прав, — задумчиво сказал Робер.

Он поедет в Эпинэ, подумал он. В самом деле, ничто не держит его в Сакаци, и Альдо, надо надеяться, без него натворит меньше глупостей. Семья Ричарда и Жозина стоят любой опасности, какая бы его не ожидала. Конечно же, он не станет обращаться за разрешением к Ворону через Валме: надушенный виконт не вызывал в нем доверия, да и сам Алва находился не то в Фельпе, не то еще где-то. Аббат Олеций, вероятно, мог бы помочь, но Робер недостаточно хорошо знал его, чтобы просить об этом. Но вот разбойник, принесший весть о гибели Ричарда… Он легко и неоднократно пересекал границы Талига и Алата. Бандитам и контрабандистам известны тайные тропы, по которым не пройдет больше никто. Они могут уйти вдвоем, незаметно. Решено: он уговорит Жана-коновала возвратиться в Эпинэ вместе с ним.