Сердцеед

Мы находим только ту информацию, которую уже видели по ТВ, так что Джина сдается и бредет на кухню.

Мне пришла куча новых оповещений с Google, которые я установила на ключевое слово «Малкольм Сент». Поддавшись импульсу, я кликаю на некоторые из них и попадаю на страницы с популярными новостями и блог со сплетнями. Я просматриваю заголовки, события дня и включаю видео. После пятнадцатисекундной рекламы на экране появляется лицо Сента, и ноющая боль начинает медленно нарастать у меня в груди, пока в видео проигрываются его фотографии. Вот он в черном костюме, черном галстуке, темные волосы зачесаны назад, он идет сквозь толпу людей. Он выглядит недоступным и отстраненным.

Очевидно, нарезка сегодняшняя, с деловой встречи, на которой он присутствовал этим вечером. «Примечательно, что известный бизнесмен был один», — говорит голос, комментирующий видео. «Слухи о том, действительно ли он состоит в своих первых серьезных отношениях с юной журналисткой, захлестнули сеть...»

— Может, он и был один на этой встрече, но сейчас-то он точно не один, — говорит Джина, наливая воду и выпивая одну из своих таблеток снотворного.

С тех пор, как мое небольшое увлечение переросло в серьезную романтическую привязанность, от ее замечаний я чувствую себя паршиво. А после случившегося сегодня с мисс Шеппард, я окончательно расклеилась.

— Не уходииии, — ною я, хватая ее за руку, когда она направляется в постель. — Джина, останься, я не смогу уснуть.

— О, бедняжечка, — она гладит меня по голове и говорит «спокойной ночи».

Продолжая тихонько всхлипывать, я пытаюсь вспомнить, когда последний раз видела мисс Шеппард. Я уходила, собираясь на экскурсию по офису Interface. Она выгуливала своего пса... и была, как всегда, добра ко мне. Мне жалко ее пса и кота. Мне жаль весь мир, который потерял мисс Шеппард.

После этого я возвращаюсь к новостям, и узнаю, что «М4» замахнулся на фармацевтическую продукцию.

Я осознаю, что он — сексуальный сорвиголова, а я лишь ищущий безопасности запуганный трудологик, я не умею скрывать свои чувства, отчего всегда уязвима. «Когда ты выйдешь из своей коробки, я буду ждать».

Ох, Рейчел, что же ты делаешь?

Я бегу в ванную, лезу в душ, заколов волосы, чтобы они не промокли. Вина — такое переменчивое чувство. Я всегда чувствую вину, когда кто-то погибает вот так. Вину за то, что не сделала большего, вину за то, что все еще жива. Мы выработали столько защитных механизмов, чтобы справиться с виной. Гнев, отрицание, слезы, но я всегда предпочитала действия. Многие из поступков в своей жизни я совершала, чтобы побороть свои страхи и заглушить боль.

Я никогда и ни за что не могла представить, что они приведут меня к этому мужчине. Особенно к этому мужчине. Я выбираю белье с мыслью о нем. Белое, потому что знаю, что он опытен, но я — нет... и я хочу, чтобы он был бережным. Мое платье? Тоже для него. Как и мои черные лодочки. Черт, он в каждом моем вздохе. Я быстро и усердно расчесываю волосы, пока они не ложатся блестящими волнами на спину, и, схватив свои ключи с туалетного столика, я смотрю на свое отражение в зеркале, удивляясь, кто эта изголодавшаяся по сексу, отчаянная ненормальная, смотрящая на меня в ответ.

Я слышала, что у Сента несколько квартир в Чикаго, но я точно знаю, что одну он чаще всего использует в последнее время — огромный пентхаус на верхнем этаже многомиллионного сверкающего небоскреба, с видом на озеро Мичиган и Мичиган-Авеню. Я оставляю Джине записку, предупреждающую о моем уходе, просто на случай, если она проснется и будет беспокоиться, после чего выхожу в коридор и спускаюсь вниз к такси.

«Рейчел, он может все еще быть на мероприятии по сбору средств», — попрекаю я саму себя. — «А может быть, он уже едет куда-то, и он не один».

Но ничего из того, что я могу сказать, не изменит моих планов, пока я сажусь в такси. Я чувствую себя на конце резинки, натянутой до предела, и теперь я лечу, не зная, где приземлюсь.

Я просто хочу его увидеть.

Я говорю себе, что это все, чего я хочу.

Я не пьяна.

Я полностью владею своими чувствами, но, в то же время, потеряла над ними контроль.

С заднего сидения такси я всматриваюсь в мелькающие высотки, блестящие окна, оживленные улицы, а затем (почувствовав уже хорошо знакомый узел внутри, связанный со всем, что касается Сента), появляется роскошная высотка, где, предположительно, живет Сент, пока в его более крутой квартире ремонт.

Под тревожный аккомпанемент моих цокающих на идеально чистом полу каблуков, я пересекаю холл.

— Привет, — я приближаюсь к консьержу, размышляя, что сделает Сент, когда увидит меня здесь. — Рейчел Ливингстон к мистеру Сенту. Он меня не ожидает.

Заверив меня, что нет причин для беспокойства, он тут же набирает номер.

Судя по тому, как быстро он сориентировался, я предполагаю, что подобное случается часто.

Известив о моем приходе, он объясняет: «Прошу вас, прямо на верхний этаж». Мужчина из обслуживающего персонала в лифте вставляет ключ (думаю, чтобы открыть доступ лифту на верхний этаж), после чего выходит из кабины, отправляя меня наверх.

Так-так, что же я делаю?

Прошу, боже, сделай так, чтобы там не было одной из его фанаток... 

Или пускай он будет с фанаткой, чтобы я могла просто вернуться домой и забыть, что вообще хотела этого...

Или, если это слишком плохая идея, позволь лифту застрять здесь, пока ко мне не вернется способность ясно мыслить, и я больше не вернусь сюда, после пережитого страха и клаустрофобии... 

Когда двери лифта распахиваются прямо в его квартиру, я слышу музыку. Черт, нет, я передумала. 

Мне, наверное, стоило бы вернуться, но я чувствую, как меня охватывает чудовищная ревность. Я не ухожу. Вместо этого я заставляю свои ноги передвигаться. Оказавшись в не обременённой лишними деталями, и все же роскошной, словно дворец, квартире, я будто попадаю в другой мир.

Его пиджак лежит на спинке длинного современного г-образного дивана. Я пытаюсь вспомнить мелодию, играющую фоном. Классика, я слышала ее раньше. Кажется, Шопен. Один пустой бокал из-под вина стоит на кофейном столике. Интересно, может у него гости. Возможно, Рейчел, бог услышал твои молитвы, и он там не один. Возможно, у него секс втроем, а консьерж решил, что ты станешь четвертой. По какой-то причине эта мысль причиняет острую боль, и прямо сейчас мне хочется заплакать. На мне милое черное платье, но по лицу видно, что я рыдала, а это не лучшая комбинация. Не так ли? Не для соблазнения плейбоя. Я всерьез задумываюсь, а не уйти ли, когда он выходит из холла, застегивая белую рубашку. Святой боже. Он так красив. Он кажется рассеянным, волосы взъерошены. Он босой... и такой сексуальный. Наконец, я замечаю ноутбук на кофейном столике рядом с бокалом. Он работал?

Да. 

— Рейчел, что-то случилось? — он изучает меня с головы до ног.

Теперь, находясь здесь, я чувствую себя более, чем уязвимой. Я оделась так, чтобы соблазнить мужчину, этого мужчину. Этого мужчину, от которого у меня все трепещет и сжимается, и колотится сердце.

— Ты один? Я помешала? — я безумно нервничаю. Безумно хочу его коснуться. Поцеловать.

Он смотрит, прищурившись.

— Что случилось?

— Вечером одна из моих соседок по дому умерла, — я обхватываю себя руками, продрогнув до костей. — Она в разводе. Жила с собакой и кошкой, была такой милой. Ну, знаешь, одинокой. Милой и одинокой.