Сердцеед

Еще один поцелуй в уголок рта.

Я дрожу.

Теперь он касается другого уголка моих губ, его губы теплые, но поцелуи решительные.

Я провожу рукой вверх по его напряженному бедру, желая узнать, твердый ли он, но не уверенная, что мне хватит смелости коснуться рукой еще выше. Кожа Сента под одеждой кажется такой горячей. Его глаза такие зеленые и темные.

— Куда мы едем? — шепчу я.

— Ко мне, — отвечает он. Он проводит губами по моим и смотрит на них, затем отклоняется назад, чтобы посмотреть на меня всю.

Я начинаю отодвигаться, оставляя некоторое пространство между нами, чтобы взять себя в руки.

— Иди сюда, я хочу, чтобы ты была близко.

Он проводит рукой вокруг моей талии, и легонько прижав пальцы к моим ребрам, придвигает меня ближе. Жар бурлит в моих венах, когда я прижимаюсь губами к его накаченной шее. Сент позволяет мне. Я провожу рукой вверх по его рубашке, а он засовывает руку под мой топ.

Мы меняем положение и я, расставив ноги, сажусь на него сверху.

Просовываю язык между его губ.

Сент приподнимает меня так, что теперь его эрекция оказывается у меня между ног.

— Я так хочу тебя, — говорит он хрипло.

Возбуждение проносится по моему телу, когда я чувствую его твердую эрекцию под собой. Я хотела знать? Теперь я знаю. Он пульсирует. Идеальный и огромный, твердый, как сталь, его желание, словно живое, обжигает меня между ног. Его же губы, напротив, мягкие словно перышко, невероятно нежно касаются моих.

— Я хочу попробовать тебя здесь, прямо здесь. Заниматься с тобой сексом всю ночь. Боже, ты восхитительна, — шепчет он, упиваясь мной взглядом, смакуя меня руками.

Моя ответная реакция неуправляемая. Неконтролируемая. Я кусаю губу, страдая от желания.

Мы смотрим друг на друга — глаза, губы, глаза, губы, губы. Губы. Он наклоняет голову, и внезапно сама мысль о том, чтобы не попробовать его вкус, невыносима. Мы целуемся. Сначала только губами. Легкое касание, нажатие, затем отстраняемся, тяжело дыша.

Сент ведет рукой вниз по моей спине.

— Как ты хочешь, чтобы это было? Жестко? Нежно?

Он смотрит на меня сверху вниз, словно я какая-то богиня.

— Жестко. Нет. Нежно. Нежно, потом жестко.

Я так взволнована и взвинчена.

Он поедает меня глазами, пока наливает нам вино, мы пьем и смотрим друг на друга, и когда я ставлю бокал в сторону, он делает то же самое и пододвигает меня ближе, чтобы дразнить меня, губами раскрывая мне рот и пробуя изысканное красное вино, которое я только что выпила. Сент улыбается, когда мы подъезжаем к его зданию. Мы идем в холл, и я чувствую на себе понимающие взгляды, смотрящие из каждого угла.

Сент подхватывает меня под руку и заводит в лифт.

— Сколько женщин ты приводишь сюда? — спрашиваю я. Он привлекает так много внимания. Не представляю, чтобы я когда-нибудь к такому привыкла.

— Я давно уже никого не приводил, — признается он, когда двери закрываются и лифт поднимает нас двоих вверх. — С тех пор, как увидел тебя.

Я смеюсь.

— Ты не обязан это говорить.

— Зачем бы мне сейчас врать? — он привлекает меня ближе к своему мощному телу, моя грудь болит, будучи прижатой к его груди. — Ты ведь здесь, не так ли? — он проводит рукой вниз по моим волосам, и внезапно я чувствую себя такой любимой под взглядом этих мерцающих всезнающих глаз. — Ты собираешься позволить мне сделать с тобой все, что я захочу, — шепчет он мне на ухо.

— Ты правда, никого не приводил?

Я, кажется, не могу перестать говорить шепотом. Мое тело настолько напряжено от возбуждения, что требуются усилия, чтобы просто стоять здесь и не позволять своим пальцам и языку исследовать его тело. Боже, я так увлечена им, что потеряла рассудок. Напрочь.

Сент качает головой, он смотрит прямо на меня, пока, фактически, признает, что соблюдал целибат рекордное для себя время. Этот вечер сводит меня с ума, я опускаю глаза, с неожиданным смущением уставившись на его горло.

— Что насчет афтепати, на которую мне не разрешено было прийти? Тебе ведь устроили шоу... те девушки? — тихонько спрашиваю я, поглаживая пальцем пуговку на его рубашке. Почему из-за него я так смущаюсь? Я боюсь, что он увидит, что я ревную, но я обязана спросить.

Кажется, что этот лифт — наш кокон и ничто не станет сейчас между нами, ничто из мира снаружи этого идеального пространства.

Его шея, она такая мужественная. Я смотрю, как движутся мышцы и кадык, когда он отвечает, его теплое дыхание касается волос на моем виске.

— Тот вечер в «Айсберге» был способом отвлечь себя, я планировал развлечься. Но появилась ты (та, о ком я пытался перестать думать), и я не мог быть с кем-то другим, после того, как ты на меня смотрела тем вечером.

Лифт останавливается в пентхаусе, и я краснею, когда он берет меня за руку и заводит внутрь, он вскружил мне голову своими словами.

Он звонил своим друзьям во время нашего второго интервью в машине. Его уже тогда ко мне влекло, пока я была зачарована водой, которую он пил, что почти была готова сделать пару глотков из бутылки, что он оставил, даже не понимая, что со мной происходит.

Сент бы встретился со мной для еще одного интервью (я бы об этом позаботилась), но я бы никогда не узнала, ушел ли он не сам, чтобы утолить свою страсть ко мне между ног другой женщины, пока я всю ночь лежала, мучаясь от возбуждения.

Приятно знать, он не обязан был рассказывать мне, но рассказал.

— Ты часто это делаешь? — шепчу я. — Спишь с другой женщиной вместо той, которую хочешь?

Он смеется, запрокинув голову, сжимая мою руку.

— Рейчел, я не остепенюсь... ни в бизнесе, ни в удовольствии. Ты бы стала исключением, потому что ты журналист. А я никогда не смешиваю работу и удовольствие.

— Я все же стала исключением из этого правила, — говорю я, скорее себе, снова краснея, когда думаю о том, что и сама нарушила это правило. Отойдя от него, я смотрю на Чикаго сквозь огромные окна его квартиры, восхищаясь тысячью крошечных мерцающих огоньков, проснувшихся в городе после заката.

— У тебя здесь потрясающие виды. У тебя совершенно иной взгляд на мир... как в офисе, так и здесь.

— Прямо сейчас мне нравится мой вид, — говорит он, стоя позади меня, а я резко вздыхаю, пока бабочки порхают у меня в животе, а колени дрожат. Сейчас его голос с хрипотцой такой уверенный, раскатистый, неуклонный и твердый. Когда его язык касается моего уха, мне кажется, что я невесомая, опираюсь на него, прижимаясь к нему спиной.