Сердцеед

— Похоже, что компания, которая меня окружает, больше не приносит мне удовольствия, — шепчет он мне на ухо.

Если Сент продолжит купать меня в таком тепле, не уверена, что к утру я не растаю окончательно. Проводя губами по его маленькому коричневому соску, я шепчу:

— Зачем ты окружаешь себя всеми этими людьми?

— Из-за менингита. Помнишь, я говорил, что мой отец не мог смириться с тем, что я заболел? В пять лет я был ребенком, лежащим в больнице с менингитом. Моя мать заходила ко мне на час каждый день перед уроками тенниса. Дни тянулись так медленно. Так чертовски медленно, что я смотрел на часы, как проходила минута за минутой. Я ждал, когда закончится жидкость в моей капельнице, чтобы кто-нибудь зашел ее сменить.

Ему было одиноко. В частной палате. Одинокий. Изолированный.

Я смотрю на него, Сент большой и властный. Но все равно остается ощущение, что он одинок, несмотря на все окружение.

Зажмурившись, я лижу сосок на его груди, целую, посасываю, а когда чувствую, как он напрягается и поднимает руку к моим волосам, чтобы остановить меня, я отстраняюсь и смотрю на него, чувствуя жар внутри.

— В рамках нашей кампании «Конец насилию» я иногда навещаю членов семей жертв, некоторые из них так одиноки. Люди не понимают, что, даже если у них нет денег на пожертвования, многим из нас просто нужна компания.

Он все еще печально улыбается, но нет ничего печального в диком возбуждении, которое я вижу на его лице, пока он смотрит на меня.

— Иди сюда, Рейчел, — он прижимает меня к своей груди, нежно проводя рукой вниз по моим волосам и шепча рядом с моим виском: — Мне очень жаль твою соседку.

Мои мысли затуманены его близостью, уникальным мужским запахом и ароматом мыла, шампуня, одеколона и крема после бритья. Это настолько мощная комбинация, настоящий афродизиак для моих чувств. Я закрываю глаза и легонько провожу пальцами по его груди. Я не пытаюсь его окрутить, просто не могу перестать касаться его кожи и мускулов; я не могу унять учащенное сердцебиение, и ослабить узел, сжавшийся у меня внутри от его слов.

Хочу. 

Я хочу провести пальцами по щетине у него на подбородке. Я хочу прижаться губами к ямочке на его верхней губе и полному изгибу на нижней. Я хочу, хочу, хочу.

«Хочу» — такое короткое слово, а несет в себе такой безграничный смысл.

Сент — словно импульс. Движение. Он человек, который всегда движется вперед, влекомый желанием большего.

Он не успокоится, пока не завладеет всем миром, а я лишь хочу найти в нем свое место.

Я не могла бы ошибиться сильнее.

Он плейбой. Ни одной женщине не подвластно унять его жажду большего.

Любовь для романтиков, а я журналист.

И все же, впервые в жизни я лежу в постели мужчины и не могу перестать хотеть... хотя бы на одну ночь быть кем-то другим.

Глава 19 УТРО

Мы просыпаемся, волосы Сента спутались, а на отдохнувшем лице появилась колючая щетина. Он наблюдал за мной, и я краснею, потому что отлично спала. Чувствую себя спокойной и расслабленной.

— Привет.

Он касается меня. Я прижимаюсь к нему, пододвигая голову ближе к его руке. Это искреннее проявление нежности, и я начинаю беспокоиться, что становлюсь зависимой от его внимания.

Рубашка Сента все еще на мне — ощущение ткани, касающейся моей кожи (той самой ткани, что касалась его обнаженной груди), согревает меня до кончиков пальцев. Я с трудом контролирую свои реакции. Мы с ним в постели, мои волосы рассыпались по плечам, мы не полностью одеты, и смотрим друг на друга одинаково, изголодавшимися и взволнованными взглядами. В глазах Сента больше нет льда, его сменил жар такой силы, что во мне закипает лава.

— Я приготовлю нам завтрак, — шепчу я.

Я иду на кухню в его рубашке и немного повозившись с его новомодной кофе машиной, делаю нам кофе. После этого готовлю тосты.

Сент входит, полностью одетый, в брюках и белой рубашке и вешает пиджак на спинку стула. Волосы блестят после душа, влажные, темные, зачесанные в сторону с гладкого лба, у него резкие черты лица и ровный загар.

Между нами чувствуется тесная связь, пока я устраиваюсь поудобнее на стуле, завтракая. Сент садится и читает новости с iPad. Мне не хочется снимать его рубашку. Я скучаю по ней, висящей в моем шкафу. Я и не понимала, как сильно хочу завладеть ею.

— Ничего, если я заберу твою рубашку? Я сдам ее в химчистку и верну...

— Не возвращай ее, — он откладывает в сторону свой iPad. Потом он наклоняется вперед, и его деловая рубашка натягивается на напряженных мускулах именно так, как мне хочется. Убрав волосы с моего лица, Сент кладет свою большую ладонь мне на щеку и целует меня подчеркнуто нежно. — Рейчел.

Это и все, что он произносит. Последнее звучит так, словно он расстроен, возбужден, раздражен, смущен, даже обижен. Прежде, чем я смогу поцеловать его, Малкольм кладет большие ладони по обе стороны моего лица и смотрит на меня своими ледяными зелеными глазами, проникающими мне в душу.

— Рейчел, я не тот парень, к которому приходят за утешением. Но мне нравится, что ты пришла ко мне.

Я понимаю, что этим утром он выглядит жестче, почти на грани, он не прищуривается, а взгляд не холодный, как обычно. Он выглядит... словно пылает внутри. Я проглатываю клубничный джем и облизываю уголок губ, наконец осознав, каким испытанием для него стала прошедшая ночь.

— Ты не спал, не так ли? — шепчу я.

Сент притягивает меня ближе к себе, жарким дыханием обдавая мою кожу позади уха, когда усаживает меня к себе на колени. Ощущения очень приятные, но, в то же время я не могу перестать дрожать.

— Я уже давно не оставался с кем-либо в постели. Меня сложно зацепить. Но ты смогла.

Я не могу не заметить его потяжелевшие веки. Я взволновано облизываю губы.

Его внимание привлекает место, где я прижимаюсь к нему грудью, и мое тело отзывается на то, насколько приятно это прикосновение, и насколько становятся гиперчувствительными мои соски.

— Сент... — я замолкаю.

Положив руку мне на затылок, он заставляет меня замолчать, прижавшись ртом к моему, и проникнув в меня языком.

— Я одержим тобой, — говорит он.

Пока Сент пробует на вкус мои губы, я ощущаю его вкус — зубная паста и кофе. Он продолжает держать руку на моей шее. А мои руки живут своей жизнью и, прежде, чем я опомнилась, они уже в его волосах.

— Сент, — стону я, прижимаясь к нему грудью.

Зарычав, он усаживает меня сверху, побуждая меня обхватить его ногами, и кладет руки мне на попу.

Я заворожена безрассудным трением друг об друга наших тел под одеждой, и позволяю ему сместиться, чтобы прижиматься ко мне во всех нужных местах — если бы не одежда, он бы уже был во мне.