Серебро в костях

Мы должны будем пройти через это место снова на обратном пути, и мой желудок сжался при мысли, что мне придётся ещё раз увидеть этих людей.

Лицо Кабелла немного расслабилось, когда он откинулся назад, оглядывая длинный, полированный коридор, ведущий к центральному залу библиотеки. Тёплое сияние свечей было словно приглашение, заставляя белые вкрапления на каменном полу мерцать, как звёздная дорожка.

— Сегодня не пятница, да? — спросила я. Пятничные встречи Опустошителей посвящены выпивке и хвастовству о реликвиях, которые они нашли, и хранилищах, которые им удалось открыть. Любая надежда, что мы сможем быстро поздороваться с Библиотекарем и уйти, ускользала, как песок сквозь пальцы.

— Вторник. Но, похоже, Эндимион Дай и его команда вернулись из своей экспедиции, — заметил Кабелл.

Проклиная своё любопытство, я украдкой взглянула вниз по коридору. Конечно же, Эндимион Дай стоял у одного из столов, окружённый членами гильдии, которые хлопотали ему, пытаясь высказать хоть одно слово похвалы. Его невероятные белые волосы каждый раз заставляли меня удивляться, хотя я видела их уже множество раз. Это был «прощальный подарок» одного из проклятий колдуньи, наложенного на него три года назад.

Мои челюсти сжались. В Эндимионе было что-то тревожное, что выходило за рамки его огромного богатства, статуса основателя гильдии или даже пронизывающих серых глаз, которые, казалось, смотрели сквозь тебя. У него был непроницаемый вид, как будто никто из нас не заслуживал чести знать его истинные чувства или намерения.

Даже Нэш, человек, который мог улыбаться в самой гуще хаоса, всегда обходил Эндимиона стороной. Этот парень занят какой-то тёмной хренью, Тэмси, сказал он однажды, когда мы проходили мимо Эндимиона по пути на одно из единственных собраний гильдии, которое Нэш соизволил посетить. Держись от него подальше, слышишь?

В те редкие моменты, когда я видела Эндимиона, он всегда казался настолько собранным, что теперь было странно видеть его покрытым пылью и грязью после экспедиции.

И всё же он не настолько раздражал, как его сын, Эмрис Младший Дай, когда не проматывал своё наследство, которого не заслуживал ни один семнадцатилетний, или не хвастался очередной реликвией, найденной им и его отцом; парень, казалось, существовал только для того, чтобы испытывать пределы моего терпения.

— Ты не видишь здесь Маленького Наследника? — спросила я.

Кабелл снова взглянул в коридор.

— Нет. Странно.

— Что странного? — переспросила я.

— Странно, что отец не взял его с собой, — сказал Кабелл. — Хотя я не видел его в библиотеке уже несколько недель. Может, он поступил в новую элитную школу?

— Я могу только надеяться, — пробормотала я. В любом случае, не было ни малейшего шанса, что Эмрис бросит охоту за реликвиями, пусть даже на время.

Эндимион, казалось, игнорировал болтовню охотников за артефактами, его взгляд скрывался отблесками огня, отражающегося в его тонких очках.

Кабелл положил мне руку на голову и сказал:

— Подожди здесь. Я возьму задания с доски объявлений, чтобы тебе не пришлось с ними сталкиваться.

Я потянулась к сумке с припасами, которую Кабелл нес на плече, и почувствовала, как напряжение покинуло моё тело.

— Спасибо. У меня закончились остроумные ответы на сегодня.

Я прислонилась к холодной каменной стене, слушая, как остальные охотники с энтузиазмом приветствовали Кабелла, как блудного сына. После того как они пересилили его облик «татуированного одинокого волка», они приняли Кабелла в свой круг. Его глубокий смех и умение рассказывать увлекательные истории, которому он научился у Нэша, почти перекрывали неудачную связь с нашей семьёй Ларк.

Но каждый раз, когда он уходил на очередное собрание или встречу за выпивкой с ними, я с трудом удерживалась от того, чтобы не напомнить ему, что за его спиной они всё ещё называли нас воришками Ларк.

Меня бы это оскорбило, если бы их оскорбление было хоть немного умным.

Они не уважали его, и уж точно не заботились о том, выживет он или умрёт. Никогда не заботились. Когда мы с ним нуждались в их помощи в детстве, от так называемого единства гильдии не осталось и следа.

Это был первый урок, который преподал мне Нэш — в жизни люди заботятся только о себе, и чтобы выжить, ты должен делать то же самое. По крайней мере, колдуньи были честны в этом и не притворялись, будто заботятся о других.

Кабелл вернулся ко мне, держа в руках три задания, написанные изумрудно-зелёными чернилами Библиотекаря.

— Пара неплохих, как мне кажется.

Я взяла все три, изучая имена тех, кто запросил работу по возвращению артефактов. Большинство из них были одарёнными. Хорошо. Нам нужен был перерыв от колдуний.

Очередной взрыв ликования заставил меня снова посмотреть в сторону зала.

Эндимион, наконец, снял защитную обёртку с того, что нашёл, с болезненно медленной тщательностью. Затем, с театральной изысканностью, которой эти люди не могли устоять, даже если это означало грубое обращение с бесценными артефактами, он бросил реликвию на стол. Громкий удар разнёсся по библиотеке.

Огромная книга, переплетённая кожей, обложка, потрескавшаяся от времени и огня, выглядела так, будто страницы веками пытались вырваться наружу. Только тяжёлый металлический замок с символом древа Авалона удерживал её.

Укол зависти, который я ненавидела больше всего на свете, пронзил меня.

— Бессмертие Калвен… — прошептала я. Коллекция воспоминаний колдуньи, написанная кровью перед смертью. Хотя это стало обычной практикой среди колдуний сейчас, этот экземпляр считался древнейшим из известных.

Кошки, скрывавшиеся на верхних полках библиотеки, зашипели, почувствовав проклятия, вплетённые в книгу. Звук был похож на дождь, шипящий на горячей крыше.

Охотники забарабанили кулаками по столам. Мой пульс ускорился в такт этому гулу, и я отвернулась к двери «Все пути».

— Ладно, — сказала я, вставляя наш ключ в замок. — Куда сначала?

****

После нескольких часов метаний между Бостоном, Саванной, Сейлемом и Сент-Огастином мы потерпели неудачу по всем трём заданиям. Два из них уже выполнил другой охотник из другой гильдии, а по третьему клиентка намеревалась расплатиться своей обширной коллекцией пуговиц.

Оставалось лишь закрыть последнее дело — доставить брошь колдунье Мадригаль.

— Единственное, что я говорю, — это то, что те перламутровые пуговицы были довольно симпатичными, — продолжал Кабелл, уворачиваясь от толп после ужина во Французском квартале Нового Орлеана.