Серебро в костях

— Они были в форме звёзд, — сказала я, скривив лицо.

— Ты права, беру свои слова обратно, — ответил Кабелл. — Они не просто симпатичные, они восхитительные. Думаю, на тебе они бы смотрелись потрясающе…

Я толкнула его плечом, закатив глаза.

— Теперь я знаю, что подарю тебе на Рождество.

— Ага, — протянул Кабелл, разглядывая кованые балконы над нами. Тонкая луна озаряла Нью-Орлеан во всём его красочном великолепии и казалась подвешенной ниже, чем обычно.

— Почему мы не живём здесь? — мечтательно вздохнул он.

Я могла бы назвать дюжину причин, но лишь одна имела значение: Бостон был нашим домом. Единственным, который у нас когда-либо был.

Мы оба замедлили шаг, подходя к неприметной боковой улице. Окружённый плющом чёрный особняк ждал в тупике, прямо за последним золотистым пятном света от уличного фонаря.

Кованые ворота дома Рука сами распахнулись, не дожидаясь приглашения. Ягоды боярышника усыпали искривлённую дорожку к крыльцу. Я задержала дыхание, но их гнилостный запах всё равно нашёл меня, проникая в ноздри и застревая там.

Стук моего сердца больно отдавался в рёбрах, напоминая о том, как мы с Кабеллом, будучи детьми, ждали у таких же домов, крепко держась за руки и молясь, чтобы Нэш не погубил себя, торгуясь с колдуньей внутри.

— Ты уверена, что у тебя брошь? — спросил Кабелл, хотя и так знал, что она у меня.

— Всё будет в порядке, — ответила я.

— Я могу пойти с тобой, — предложил он, бросив нехарактерно тревожный взгляд на дом.

Я достала чёрный кожаный дневник из своей рабочей сумки и прижала его потёртую обложку к его груди.

— Попробуй несколько новых ключевых слов, пока ждёшь.

Дневник Нэша, одно из немногих его вещей, оставшихся после исчезновения, был хаотичной смесью историй, заметок о реликвиях, легендах и магических существах, с которыми он пересекался на протяжении лет. Возможно, зная, что его любопытные подопечные рано или поздно захотят его прочитать, Нэш записал некоторые записи с использованием шифра на ключевом слове. Хотя нам удалось разгадать ключ для большинства записей, последняя, написанная перед его исчезновением, ускользала от нас много лет.

Кабелл взял дневник, но тревога не ушла с его лица.

— Сегодня моя очередь, — сказала я. Когда мы доставляли товары колдуньям, один из нас всегда оставался снаружи, на случай если другой окажется заперт внутри с клиентом, который откажется платить. Я успокаивающе сжала его руку. — Я быстро, обещаю. Люблю тебя.

— Не умирай, — отозвался он, прислонившись к забору с последним вздохом.

Дом колдуньи Мадригаль будто источал собственный холод. Оконные стёкла дрожали в своих рамах, словно зубы, стучащие от холода, а мраморные кости здания скрипели под ветром.

Мой взгляд скользнул вверх, по изношенному временем фасаду особняка, пока я подходила к проваливающемуся крыльцу.

— Ладно, — прошептала я себе, расправляя плечи. — Просто доставка. Забрать оплату, уйти.

Я всегда тщательно изучала наших клиентов перед встречей, что значительно увеличивало наши шансы на успешную сделку и безопасное возвращение. Но в гильдейской библиотеке почти ничего не было о Мадригаль, а записи Нэша оказались лишь частично полезными.

Мадригаль — старая колдунья, мастер всех стихийных магий. Родственников не известно. Никогда не соглашайся на ужин.

Её объявление на доске заданий гильдии оставалось нетронутым месяцами, прежде чем я решилась взять его.

Моя рука сжала брошь в бархатном мешочке. Переговоры по этому делу чуть не разрушили мои нервы, и они снова натянулись, пока я прокручивала в голове все возможные планы действий на случай, если что-то пойдёт не так. Грустная правда заключалась в том, что мы мало что могли сделать, если Мадригаль решит не выполнять наш контракт и не заплатить. Таков был характер ведения дел с более могущественными существами; их прихоти менялись так же быстро, как огонь, и нужно всегда быть готовым к тому, что обожжёт в следующий раз.

Дверь открылась до того, как я успела протянуть руку к колокольчику.

— Добрый вечер, мисс, — прозвучал голос.

Спутник колдуньи занимал почти весь дверной проём, его рост казался невероятным, а плечи — такими широкими, что могли бы перекрыть целую улицу. Она называла его милый, и я не была уверена, было ли это его именем или ласковым прозвищем, но понимала, что лучше не задавать лишних вопросов.

Когда я подошла ближе, он склонил голову, его черты остались такими же неразличимыми, как и при первой встрече. Кожаная маска плотно прилегала к верхней половине его лица, напоминая капюшон, скрывая глаза, а массивное тело было облачено в старомодный, но безупречный костюм дворецкого.

— Будьте так добры последовать за мной, мисс, — произнёс он. Его акцент был странным, мелодичным, но не до конца человеческим, и, он вероятно, не был таковым. Хотя такие создания в нашем мире встречались редко, колдуньи нередко связывали магических существ, вынуждая их служить долгие века.

Он отступил в тень позади него, пропуская меня внутрь. Запах тёплого воска и дыма от свечей проник в мои ноздри, пока я проходила мимо. На его лацкане поблёскивала золотая булавка в виде шахматной фигуры с рогатой луной над ней — знак колдуньи Мадригаль, который мигнул в свете ближайшего канделябра.

Где-то из глубины дома доносилась музыка — плач саксофона соревновался с переливами пианино, набирая лихорадочный ритм.

Закончи работу, напомнила я себе, чувствуя, как края броши впиваются в мою ладонь.

— Ваша госпожа дома? — спросила я.

— О, да, мисс, — ответил он. — Она принимает гостей.

Мой желудок сжался.

— Может, мне вернуться в другой раз?

— Нет, мисс, — мягко сказал он. — Это её огорчит.

И как всякий преданный слуга колдуньи, он знал, что огорчать её не стоит.

— Хорошо, — выдавила я, позволяя ему вести меня вперёд, чуть замедлив шаг. Я была так напугана при первом визите, что дом Рука запомнился мне лишь неясным пятном из бархата и благовоний. Теперь я могла его разглядеть.

Как увядшие неделю назад цветы, изысканная мебель, произведения искусства и позолоченные безделушки покрылись налётом старины. Всё это богатство, попусту испорченное временем, было столь же впечатляющим, как и грязные, запятнанные ковры и пронизывающий запах плесени и гнили.