Серебряный бумеранг

— Оскар Рамос, пока ещё испанский подданный, — коротко кивнул Денис.

— Иван Сервантес! — усмехнулся юноша. — Ты что же, дядя Мануэль, не узнаёшь своего любимого крестника?

— Иван? Не может быть! Сто злобных мартышек мне в нежную и непорочную задницу! — взревел генерал и заключил молодого человека в свои медвежьи объятия. — Сколько же лет мы с тобой не виделись? Всего три года? Не верю! Ты же тогда был — прыщавым поросёнком с тоненькой куриной шеей. А сейчас — настоящий патентованный мачо! Небось, не одной смуглой красотке уже разбил сердце? Да ты не смущайся, братец…. Женщины для того и созданы, чтобы рыдать в три ручья от нашего брата. Не все, конечно…. Вот, например, твоя мать — совершенно особенный и неординарный случай, — «Портос» внимательно посмотрел на Дениса. — Вы, сеньор Рамос, уже знаете, чем семейство Орлан обязано небесной донне Марии? Нет? Вам никто не рассказал? Подлые мерзавцы! Тогда слушайте…. Шесть лет назад мы с женой приехали на асьенду к уважаемым господам Сервантесам. Не помню, что тогда был за повод, да и не важно это совсем…. Так вот, детей у нас тогда не было, не хотела Мадонна сделать этого подарка. Я, наверное, всему был виной, грешил много в розовой молодости…. Донна Мария, она талантливая художница, захотела написать портрет моей дорогой супруги. Почему бы и нет? За три дня нарисовала…. Только очень уж странной получилась эта картина: жена моя была изображена сильно пополневшей, с огромными лучистыми глазами — как у самой Мадонны, на коленях у неё сидела крошечная девочка ангельской красоты, а рядом с креслом стоял пятилетний мальчуган, очень похожий на меня. Рассердился я тогда сильно, даже разгневался: зачем так насмехаться над нашим горем? А донна Мария и говорит: — «Это я так вижу ваше будущее. Надо верить в чудо, и всё тогда сбудется!»…. И что же вы думаете, мой добрый дон Оскар? Всё так и произошло! Через год у нас с супругой сын родился, ещё через два — доченька. И похожи они лицами — на свои те изображения — как две капли воды! Сейчас никто и не верит, что портрет был нарисован «заранее», ещё до рождения детей, — на глазах сеньора Орлана от полноты чувств навернулись крупные слёзы. — Так что, донна Мария — настоящая сказочная фея, добрая волшебница! Да я — ради неё — весь мир раком поставлю и такое с этим миров сотворю…

Сзади раздалось негромкое покашливание, это Крест решил вмешаться в ситуацию: было похоже, что генерал родился очень разговорчивым человеком, способным болтать на интересующие его темы часы и сутки напролёт.

— Дон Мануэль! — непреклонно заявил Саня. — Может, для начала мы покинем это гнусное узилище? Да и своей любимой жены я нигде не вижу, надо бы её отыскать.

— Конечно, конечно! — тут же согласился генерал, промокая глаза уголком белоснежного носового платка. — Пройдёмте, господа, в кабинет этого мерзавца Ортеги. Надо бы задать этому противному недомерку парочку конкретных вопросов, если, конечно, он ещё не отдал Создателю свою чёрную душу…

В кабинете полностью и безраздельно царствовала Мари. «Дон полисиаль» был крепко прикован стандартными наручниками к ручке большого сейфа. Двое его помощников безвольно лежали на грязном полу, вытянув руки и ноги в стороны. А сама «сеньора-гаучо» сидела в кресле, непочтительно закинув стройные ноги, обутые в низкие кожаные сапоги, на письменный стол и внимательно изучала какие-то бумаги. На подлокотнике старинного кресла чутко дремал изящный чёрный браунинг. Впрочем, увидев вошедшего генерала, Мари дисциплинированно убрала ноги со стола и чуть смущённо улыбнулась:

— Ничего, дон Мануэль, что я здесь немного похозяйничала?

Генерал успокаивающе замахал рукам:

— Да какие вопросы, небесная донна? Можете делать с этими ублюдками всё, что вам угодно! Если сочтёте нужным, то можете порезать их на мелкие кусочки, всё спишем на локальное восстание проклятых индейцев-гуарани. Кстати, они — в смысле «эти ублюдки» — уже рассказали что-нибудь интересное?

Мария деланно рассмеялась:

— Как я могла, сеньор Орлан, решить вас этого удовольствия? Всем же известно, что это именно вы — непревзойденный мастер ведения допросов! Вам и карты в руки, как говорится….. А я только бумажки полистала, но ничего интересного не обнаружила.

Генерал польщено запыхтел и принялся закатывать рукава своей лётной куртки…

Надо по-честному отдать должное — дон Мануэль действительно оказался мастером своего дела: от его грозного голоса дрожали не только допрашиваемые персоналии, но и стёкла во всех оконных рамах. Чтобы не мешать генералу, все остальные — по мимолётному знаку Креста — торопливо вышли из кабинета, плотно прикрыв за собой двери.

— Может, на улицу пойдём, перекурим это дело? — предложил Денис.

Расположились на древней узкой каменной скамье, густо испещрённой непонятными письменами и замысловатыми узорами.

— На такой древности сидим, — печально вздохнула Мари. — Если по-хорошему, то надо бы эту скамейку в музей переправить…

— Генералу скажи об этом. Он, дорогая, ради тебя — в лепёшку расшибётся, — улыбнулся Крест. — Кстати, почему это ты прилетела с ним? Где наш гидроплан?

Сеньора Сервантес поморщилась:

— На некоторое время о гидроплане придётся забыть…. Во-первых, кто-то жестоко избил нашего лётчика, ну того, который «полная оторва и за большие деньги на всё готов». Сегодня рано утром мы с ним должны были вылететь на первую разведку, осмотреть несколько безымянных притоков Рио-Парагвай. На розовом рассвете прихожу на аэродром — уже полностью готовая к путешествию — по такому случаю даже сменила то гадкое платье на нормальный походный костюм — а наш доблестный ас лежит у входной двери самолётного ангара и еле дышит. Здорово ему, надо признать, досталось: оба глаза заплыли, несколько зубов не хватает, на затылке образовалась большая и пухлая гематома. Хорошо ещё, что переломов и вывихов нет…. Кто избил? Неизвестно, ему сперва по голове крепко приложили чем-то тяжёлым, а уже потом отметелили ногами. Так что, недели на полторы, как минимум, наш лётчик выбыл из строя…. Во-вторых, досталось и самому гидроплану: нападавшие предварительно перерезали все топливные шланги, качественно попортили проводку. Требуется серьёзный ремонт дней на десять…. Стою это я на лётном поле — такая вся из себя грустная и печальная — а тут и наш генерал появился. Выяснилось, что он летит к вам в Марискаль! Есть Бог на Свете! Ну, я и напросилась к нему в верные напарницы. Адъютант генеральский — противный напомаженный хлыщ — начал возражать, вспомнил про некие незыблемые «Инструкции», так дон Мануэль ему все зубы выбил — в назидание…. У ангара наш генерал тут же выставил усиленную охрану, техников и ремонтников нагнал — целую толпу. Так что, может быть и полетаем ещё на нашем гидроплане, только немного попозже…

— Что же, воздушная разведка переносится на неопределённое время, — невозмутимо подытожил Санёк. — Одна теперь надежда на этого индейца Симона, может, он хоть что-нибудь успел прояснить. Только вот, где его искать?

Мари хмуро покосилась в сторону:

— Я знаю, где его икать. На местном городском кладбище. В ряду самых свежих могил…. Из бумаг, которые я успела прочесть в кабинете вашего Ортеги, следует, что гуарани по имени Симон ещё позавчера был застрелен — «при оказании активного вооружённого сопротивления представителям власти во время штатной проверки документов». Вот так оно, кабальерос! Да, верните-ка мне моё колечко…

Крест, протягивая кольцо, уже явно готовился впадать в пошлую панику, но в последний момент, заглянув жене в глаза, неожиданно успокоился:

— Кого ты, плутовка, хочешь обмануть? Мы же с тобой женаты — почти двадцать лет. Я же тебя вижу насквозь! Если бы всё было так плохо, у тебя глаза смотрелись бы чёрными колодцами, провалами бездонными…. А сейчас — абсолютно нормальные, без всякой чертовщины…. Что-то важное узнала?

— Узнала, — согласно кивнул головой Мари. — Я же предусмотрительная и мудрая, как пишут в газетах, вот и решила подстраховаться: захватила из дома в это наше путешествие Зеркало Святой Бригитты.

— А вы, что же, до сих пор так и не воспользовались услугами Зеркала? — удивился Денис. — Ну, у вас и выдержка! Я бы так не смог!

— Только я использовал свою попытку, — пояснил Крест. — В конце февраля сорок первого года. Очень уж хотелось знать, что там происходит с детьми, — коротко кивнул головой в сторону сына. — Не выдержал я тогда, взял Зеркало, всё сделал, как ты, командир, учил. Увидел, что хотел увидеть…

— Что увидел-то? Можно поподробней с этого места? — вмешался Иван.

— Тебя увидел, твою сестру Мартину. Яхту увидел, которая медленно выплывает из акватории севастопольского порта…

— Алекс, ты с ума сошёл? Какой ещё — «севастопольский порт»? — забеспокоилась Мари.

— Успокойся, милая мама! — довольно усмехнулся Иван. — Мне отец уже всё рассказал. Во всех подробностях.

— Всё?

— Абсолютно всё! О суровой Сибири и добрых снежных яках, которых ты пасла в Саянских горах, о злых бурых медведях и боевой группе «Омега»…

Бесстрашная «сеньора-гаучо», явно не зная, как вести себя дальше, обернулась и беспомощно посмотрела на своего командира.

— Да нормально всё, сестрёнка! — подбадривающее подмигнул Денис. — Отличного сына вы воспитали, с правильными понятиями. Подумаешь, папа с мамой оказались русскими диверсантами…. И не такое бывает на этом свете…. Ладно, обо всех этих тонких тонкостях мы потом поговорим, в свободное от боевых действий время. Что ты увидала в Зеркале? Где Марту искать? Докладывай, не тяни время.

Мари облегчённо прикрыла глаза, несколько раз глубоко вздохнула-выдохнула:

— Докладываю. Долго смотрела в Зеркало, бормотала полагающиеся заклинанья, ничего не происходило. Потом всплакнула от досады и бессилия, слеза упала на талисман Святой Бригитты. И сразу я словно бы попала в Зазеркалье: будто моя Мартина смотрится в зеркало, а я нахожусь — «по его другую сторону». Я Марту отчётливо вижу и слышу, а она меня нет…. Короче говоря, их самолёт приземлился в одном из разливов реки Грязнухи, это я определила по характерному цвету воды. Сама река впадает в Рио-Парагвай. Хотя, запросто может быть, что разлив относится к одному из притоков Грязнухи. Точнее определить было невозможно: тёмно-коричневая вода, в которой плавали буро-зелёные водоросли, частые пузыри воздуха, поднимающиеся со дна, гигантские кувшинки, разноцветные водяные лилии, тучи москитов, множество различных водоплавающих птиц, и, самое главное, глухие кайманы.…Тысячи и тысячи этих тварей плавали повсюду, и грызли всех и всё подряд…. Хорошо ещё, что самолёт, скорее всего, приземлился на мелкой пологой косе маленького островка и по инерции прокатился чуть «в берег». Поэтому Марта успела раненого Игнасио вытащить из кабины, выбросить на сухое место вещи, оружие, съестные припасы, которые они догадались прихватить с собой…. Очевидно, кайманы попытались потом самолёт стащить в воду. Ничего у них не получилось, но хвост, мерзавцы, у гидроплана, всё же, отгрызли. Так что, данный аппарат уже больше не годится к воздушным полётам…. Игнасио, похоже, ранен очень серьёзно: сломавшийся при посадке рычаг набора высоты ему бедро повредил, да и с позвоночником случилось что-то нехорошее…. Вчера вечером я «общалась» с Зеркалом, оставила его в Асунсьоне, в банковском сейфе. На тот момент продовольствие у ребят заканчивалось, но дочка умудрилась подстрелить одного небольшого каймана и вытащить за хвост на берег его половинку. Другая половинка, естественно, досталась родственникам покойного…. Воду Марта тщательно кипятит, но дров на острове осталось очень мало, поэтому она уже за деревянные части самолёта принялась…. Собственно, у меня всё. Больше ничего не успела разглядеть, неожиданно помутнела поверхность волшебного Зеркала…