Серебряный Камень (Хранители скрытых путей - 2)

Но здесь все оказалось по-другому - боль действительно исчезла.

Он продрых всю ночь на парочке одеял, наскоро расстеленных на холодной земле, потом прошагал несколько часов кряду, неся носилки, и теперь чувствовал себя...

Прекрасно! Он чувствовал себя просто прекрасно! Дьявол, он даже порой забывал и об Эфи, и о том, как ему ее недостает. Арни сконфуженно смутился.

–  Эй!
– крикнул Йен.
– Есть кто-нибудь дома?

Молчание.

–  Может, все же попытаться войти?
– полушутя-полусерьезно предложил Арни. Сам бы он ни за какие блага мира не проник самовольно в чужой дом.

–  Нет, - покачал головой юноша.

Если ты возвращаешься домой, а двери на запоре, вполне можно просунуть башку в дверь и завопить что есть мочи: "Эй, где вы там все?"

Иное дело здесь. Тут тебе не Хардвуд, где, наверное, и нет таких, кто запирал бы двери - а вдруг соседу понадобится зайти?

–  Нет уж, избави Бог, - добавил Йен.

Ивар дель Хивал закивал, явно с ним соглашаясь.

–  Зайти в дом к Древнему без его согласия? Думаю, для самоубийства есть масса других возможностей. Попроще.

Ивар дель Хивал тем временем отвязал Осию от носилок и сейчас помогал ему встать на ноги. Осия стоял, пошатываясь с непривычки, будто пытаясь побороть колебавшуюся под ним землю. Здоровой рукой он ухватился за стену хижины.

–  Никого нет дома.
– В глазах старика мелькнула озабоченность.
– Йен, прошу тебя, посмотри в загоне, там ли Слейпнир и Сильвертоп.

–  Слейпнир?
– ухмыльнулся Арни Сельмо.
– Что же, Харбард дал своей лошади то же имя, что и Один своей?

–  Не совсем, - улыбнулся Йен.
– Но почти.

–  На нее нужно взглянуть.

Арни направился вслед за Йеном по тропинке, ведущей от хижины, к загону на берегу реки.

–  Странный загон - выходит прямо к воде?

–  А он здесь не для того, чтобы удержать Слейпнира и Сильвертопа. Да их и не удержишь.

Земля в загоне была истоптана копытищами величиной с добрую суповую тарелку, лишь небольшой кусочек у самой воды был аккуратно прибран граблями - там остались лишь отдельные следы и несколько подозрительно объемистых кучек лошадиного навоза, над которыми роились мухи.

Лошадей нигде не было видно, но внизу у берега реки была еще и хорошо укрытая от посторонних глаз пещера, может быть...

–  Слейпнир, Сильвертоп!
– громко позвал Йен.

И тут же в ответ раздался топот копыт, будто на них несся целый табун.

Но это был не табун. Жуткий топот исходил от одного огромного создания. Серое, в темно-серых же пятнах, Длинная грива в беспорядке, спутанный волос местами сбился в комки... И у него было восемь ног. Все они двигались на удивление слаженно, в странном ритме четыре на четыре. Создание направлялось прямо к ним, остановившись лишь в метре от ограды. В его глазищах не было и следа обычной нежной кротости лошадей, зато сверкали энергия и разум. Арни Сельмо предусмотрительно отступил на шаг.

–  Боже правый!
– вырвалось у него.

–  Угу, - кивнул Йен.
– Привет тебе, Слейпнир, - приветствовал животное юноша, пытаясь говорить непринужденно.
– Вот, пришли проведать.

Лошадь громоподобно всхрапнула в ответ.

–  Кто там?
– каркающе осведомился кто-то позади них.
– Вот так сюрприз! Глазам своим не верю!

Арни Сельмо круто повернулся.

На пне дерева, сложив крылья и устремив на пришельцев скептический взор, восседал ворон.

Йен лишь улыбнулся птице, будто увидев старого приятеля.

–  Ты - Хугин или Мунин?
– поинтересовался юноша.

–  Мунин, - ответил ворон.
– Память. Мунином звали меня всегда, и Мунином вечно я останусь. А ты Йен Сильверстоун? Или Йен Сильверстейн? Ответь мне на своем языке или на моем.

–  Зови меня и так, и так, - ответил Йен.
– Джег стар тилл динаб дерес дженест.

Какого черта парню вздумалось предоставлять себя в распоряжение ворона?
– мелькнуло в голове у Арни.

И тут Арни Сельмо будто током ударило - Йен изъяснялся на языке, мелодичностью напоминавшем норвежский, хотя раньше он подобного не слышал. Как же в таком случае догадался, что имя птицы означает "память"?..

Минуточку-минуточку, птица ведь и слова не произнесла по-английски! Она говорила на берсмале. Однако Арни понял ее, даже не задумавшись!

Йен внимательно смотрел на него, чуть склонив голову набок, будто невольно копируя странного ворона.

–  Похоже, сработало...
– произнес он.

–  Даже если бы не получилось с вами, в любом случае получилось со мной, - прокаркал ворон на сей раз по-английски, с едва заметным британским акцентом.
– Слышаны мною эти слова прежде, а к чему память, если не к тому, чтобы не забывать?

Услышав какой-то звук позади себя, птица обернулась. Повернул голову и Арни - Ивар дель Хивал вместе с Осией спускались вниз по тропинке. Осия положил руку на плечо Ивара, тот поддерживал его.

–  Вижу тебя, Орфиндель, - произнес ворон, когда оба подошли. Помнится, раньше ты был жирнее. Возраст ли твой наступает тебе на пятки, или дело в другом?

Осия кивнул в ответ:

–  Вот и ты, Мунин. Мы пришли, чтобы...

–  Знаю я, зачем вы пришли, - раздался сзади громоподобный голос.

Шагов по гравию никто не услышал - из-за шума воды.

Опершись на копье, стоял человек.

Возраст незнакомца угадать было невозможно. Волосы и борода поседели, лицо обветрилось, словно старая кожа, зато стать прямая, уверенная, как у молодого. Из-под накидки с капюшоном виднелись лишь глаза, немигающим взором уставившиеся на пришельцев.

–  Чтобы я подлечил Орфинделя. Причем во второй раз, молодой Йен Сильверстоун, - продолжал он, обращаясь только к Йену, будто не замечая остальных.
– Но я приветствую тебя, хотя в гости и не звал.

–  П-приветствую тебя и я, Харбард, - запинаясь ответил Йен. Слова давались с трудом, губы будто одеревенели, в горле застрял комок, который юноша тщетно пытался проглотить. Найдя в себе силы, Йен тихо добавил: - Мне кажется, я послал сюда нечто ценное.

–  Послал, верно, - пронзительно каркнул ворон.
– И все сюда прибыло, но ты обязал меня отдать это ей, а не ему. Они долго спорили...

Харбард, странно растопырив пальцы, вытянул руку вперед, будто на что-то указывая. Пальцы его были толстыми, длинными, всю руку густо покрывала седая поросль. Из-за нее почти не был заметен даже шрам на тыльной стороне ладони.