Серебряный крест

– Вы, верно, устали с дороги?
– поинтересовался между тем Архип.
– Можно, если господа пожелают, и баньку истопить. А пока прошу откушать, чем Бог послал...

Пища действительно была скромная: колючий черный хлеб из муки грубого помола, домашний квас, каша и квашеная капуста. Правда поручик сбегал на двор и принес залежалые в седельной торбе припасы: кусок копченого окорока килограмма на полтора, ржаные сухари да оплетенную флягу, в которой, по его словам, еще было немного голландского грога.

Обедали молча - слишком велика была усталость от пережитого нервного напряжения. Лужин поначалу пытался шутить, стараясь развлечь Селену, но, увидев, что голова девушки все чаще и чаще бессильно склоняется набок, сразу посерьезнел и притих. Хоть ему, очевидно, и хотелось побольше узнать о людях, которым он взялся помогать, на свою голову, но, видя, что и Полозов чувствует себя не намного лучше Селены, с расспросами решил повременить.

Не забыли и пленного корнета. Поручик лично отнес ему в чулан большой ломоть хлеба с ветчиной, тарелку каши и жбанчик квасу. После этого смертельно уставшие Селена и Полозов расположились в сарае, в охапках душистого сена, а Лужин, заявивший, что он нисколько не устал и в отдыхе не нуждается, вызвался нести охрану.

Спустя несколько минут Виктор и девушка уже спали без задних ног, а поручик, прикрыв их своим широким плащом-епанчой, подкинул сена коню, и расположился на крыльце, где занялся чисткой оружия...

Полозов откинул в сторону полу плаща и резко встал на ноги. Отряхнул брюки от приставших к ним соломинок и, подойдя к двери, распахнул ее наружу. Предзакатный солнечный свет ударил в глаза, а легкий ветерок принес запахи лесной хвои, смолы и дыма. Стоял прекрасный теплый вечер, один из тех последних сентябрьских вечеров, которые еще напоминают о уже прошедшем лете, а впереди долгие месяцы ненастья и холода, унылой промозглой осени и зимней стужи.

А на поляне перед домом развернулось целое представление. Под аплодисменты и одобрительные возгласы сидевшей на крыльце Селены, Лужин демонстрировал свое умение владеть клинком. Для удобства он скинул кафтан и камзол и остался в белой полотняной рубахе. В сторонке, возле колодца, скромно примостился Митьша.

Виктор облокотился об подпиравший крышу сарая столб и с большим вниманием начал наблюдать за упражнениями поручика. Судя по тому мастерству, с каким драгун обращался с холодным оружием, было видно, что вояка он старый и многоопытный. Самое интересное наступило тогда, когда Лужин взял в левую руку трофейную шведскую шпагу, и начал вольтижировать обеими руками. С ногами, расставленными на ширину плеч, поручик с такой скоростью крутил "восьмерки" и "мельницы", что лезвия клинков, казалось, превратились в легкий серебристый туман, а сам Лужин в этот момент напоминал стоящий на взлетной полосе двухмоторный транспортный самолет, с вращающимися на холостых оборотах винтами.

Да, много надо было труда положить офицерам и солдатам созданной царем Петром молодой российской армии, чтобы на равных противостоять прошедшему огни и воды и закаленному во многих войнах противнику. В жару и холод, будни и праздники, оттачивали они свое мастерство, дабы потом с честью пронести славу русского оружия через века. И сейчас, глядя на здоровяка-поручика, Полозов как никогда проникся уважением к своим суровым предкам.

Примерно подобное чувство в тот момент наверняка испытывала и Селена, не сводившая с Лужина восторженных глаз. Похоже, страсть к науке побежала, и испуганная растерявшаяся девчонка, попавшая в экстремальную ситуацию, постепенно превращалась в стойкого, уверенного в себе ученого-исследователя.

Увидев вышедшего из сарая Полозова, поручик прекратил свои упражнения, воткнул в землю шпаги, и направился навстречу Виктору.

– Проснулся, сударь? Как почивать изволил? Мы уж, ты прости, будить тебя не стали.

– Да спасибо, поспал немного. А вы тут, я гляжу, времени зря не теряете.

– Вот, решил размяться малость. А ты, сударь, не желаешь попрактиковаться? Могу кампанию составить. Я, если по совести, никак не могу забыть, как ты того шведского драгуна на шпагу нанизал. Опять же - манира у тебя в фехтовании мне незнакомая. Да и шпагой владеешь, вроде бы, как и уверенно, но только словно в руках ее давно не держал.

Виктор посмотрел на стоящего против него Лужина и невольно улыбнулся. Чувствуется в поручике профессионал, ничего не скажешь! Ведь сразу, с первого взгляда приметил, что он - Полозов, в принципе, клинком владеть может, да вот только давно за это дело не брался. А что если, правда, попробовать? Нет ведь сейчас ни автоматических пистолетов, ни легендарного "Калашникова", ни громкоголосых установок "Град", ни танков, ни машин. Нынешнее огнестрельное оружие примитивно и громоздко, и выживает тот, кто виртуозно владеет клинком - палашом, кинжалом, шпагой. И тут сейчас дело пахнет не книжной и киношной романтикой, всякими там тремя мушкетерами, капитаном Бладом да неунывающим Фанфаном-тюльпаном, а очень дорогой ценой, ставкой в которой может быть и жизнь, если не суметь постоять за себя.

– Ну что ж, - сказал он вслух, - не ошибся ты, поручик! Давненько мне в руки шпагу брать не доводилось, да жизнь, вот видно, заставила! Поэтому уж прошу тебя, помоги забытое вспомнить.

– Изволь, сочту за честь!
– Поручик выдернул из травы шведскую шпагу и бросил ее Полозову. Тот без особого труда поймал ее за рукоять.
– Не побоишься на остром клинке экзерцицией заниматься? Если что, то можно для начала лезвие защитить...

Виктор взвесил оружие в руке. Конечно, спортивная рапира гораздо легче, да и короче, но, тем не менее, метровая шпага была прекрасно сбалансирована и удобно лежала в ладони. Он сделал несколько пробных выпадов, а затем резко рассек, словно разрубил, перед собой воздух крест накрест. Размял, как когда-то на тренировках, плечевой пояс, поработал кистью, потом сбросил на траву камуфлированную куртку и встал в стойку.

– Ну что ж, начнем!

Тут, надо сразу признать, Полозову пришлось попотеть так, как он не потел даже в лучшие годы занятий в юношеской спортивной школе. Поручик, казалось, был неутомим и, плюс ко всему, фехтовальщик оказался отменный, тянувший, по современным меркам, минимум на звание мастера спорта. Лезвие его палаша постоянно грозило Виктору, заставляя последнего уходить в глухую защиту, без всякой надежды на выигрыш. Это было не легкое и изящное спортивное фехтование, нет!
– это была крайне жесткая и стремительная методика ведения боя, благодаря владению которой человек, живущий и сражающийся в эту грозную эпоху, мог рассчитывать на то, чтобы выжить.

Пару раз Лужин делал хитрые, незнакомые Полозову финты, и шпага, казалось, сама вылетала из рук оперативника, отлетая в траву на несколько метров. Он уже, было, хотел бросить это занятие, но Лужин вновь и вновь заставлял его становиться в позицию и начинать все снова. Тем не менее, после нескольких неудач, Полозову уже начали удаваться некоторые премудрости, которые показывал ему драгун. Виктора, как в былые годы, охватил спортивный азарт, и он забыл обо всем...

Глава 8

Слуга государев

Солнце уже начинало садиться, когда, наконец, поручик отступил назад и, отсалютовав палашом, предложил закончить урок.

Выжатый словно лимон Виктор угрюмо кивнул и молча побрел к колодцу. Сбросил ковбойку, вылил на себя ведро ледяной воды - вроде немного полегчало. Словно из-под земли появился Митьша, подавший гостю чистый кусок льняного полотна.

– Славненько размялись, славненько!
– приговаривал, отфыркиваясь, словно морж, умывавшийся поодаль Лужин, в котором, казалось, не было ни крупицы усталости.
– А ты, сударь, шпагой неплохо владеешь, ой неплохо! Я ж тебя специально проверить вздумал, устоишь, али нет... У нас так в полку далеко не всякий наперво сможет тяжбу такую снесть, а ты сдюжил. Злости, задору молодецкого, боевого, маловато, а так...