Серенада для Черного колдуна

Днём моросило, но мне было душно и совсем не хотелось сидеть в каюте. Я стояла на палубе, прислонившись спиной деревянному боку «Серенады» и не смотрела на море, которое сегодня было серо-белым и почти сливалось с небом, не выискивала тревожным взглядом буревестников. Вместо этого я любовалась тем, как Бес издевается над Колдуном, объясняя тому, как правильно мыть палубу.

Тан терпеливо сносил все язвительные замечания и даже делал вид, что не замечает издевательских смешков моего приятеля… Они беззлобно переругивались. Эрико, один из спасённых мною чёрных витязей, стоял у штурвала, в каюте за моей спиной привычно ругались Иу и Нэо (сразу видно, что брат и сестра), а я смотрела на мужа и ждала, пока тот вскинет на меня взгляд.

Ждать пришлось не очень долго. Тан внезапно оглянулся, перебив резким движением очередное нравоучение Беса,и улыбнулся.

Я судорожно вздохнула.

– Всё для тебя, - шевельнул губами муж, и ветер услужливо донёс до меня его шёпот. – Бес не части. Я плохо понял. Так ты говоришь, против часовой стрелки?

Люблю его.

Решено. Немедленно иду на камбуз и варю сытный суп, благо овощей хватает, а постоянного кока в нашей команде не было. А что такого? Он вкусный. И полезный. Я умею это делать, но самое главное, Тану же нравится!

А Бесу в порцию надо будет слабительного подсыпать, чтобы не зарывался…

***

Утро началось с оглушительных воплей океанника*. Тан прорычал что-то ругательное и попытался спрятать голову под подушку. Вот уж нет!

Я звонко хлопнула его по голой ягодице и потребовала:

– Эй, соня! Просыпайся! Всё самое интересное проспишь!

– Синеглазка,имей совесть, я полночи не спал…

– Я, между прочим,тоже… – хихикнула я.

Тан застыл. Очевидно, тоже вспоминал, что было ночью, а потом взвился с явным намерением подмять меня под себя. Заливисто рассмеявшись, ударила его по голове подушкой, а потом рванула из постели, сверкая голыми пятками и всем остальным,тоже голым, сверкая.

– Иди сюда, женщина! – грозно прорычал муж.

– Это зачем это?
– прикинулась невинной квочей я,и Тан не стал скрывать правды:

– Буду тебя развращать.

– Куда уж больше?

– Я покажу, – а вот тут его голос охрип, а взгляд стал тёмным и тяжёлым. – Нежная моя.

Щёлкнул пальцами,и в следующую секунду вокруг моей талии обвилось невидимое лассо и меня с непреодолимой силой потянуло к Тану.

Честное слово, я иногда жалею о том, что магия к нему не просто вернулась, а ещё и увеличилась раз в сто.

Никтo из нас не знает, почему так произошло, как нет у нас и объяснения тому, что случилось со мной на Дворцовой площади. На сто процентов – нет. Есть у Танари одна догадка, мол дед говорил, кажется, что-то говорил о том, что в семейной паре экинов силы дополняют и восполняют друг друга… Но мне больше импонировала идея, что это мне просто боги помогли. Не зря же я просила о помощи в Изначальном храме!..

Но прямо в то утро ни я, ни Тан об этом не думали.

– Сбежать хотела, коварная Синеглазка! – смеясь, подтаскивал меня к себе муж.
– От меня не убежишь...

– Тан! – взмолилась я.
– Ну, правда! Я же не просто так хочу, чтобы ты поднялся. Пойдём скорее на палубу. Это же океанники!

– И что?

Иогда этот мужчина меня просто поражал.

– Экватор, Нильсай-на. Ты собираешься проспать своё первое пересечение экватора?

– Почему сразу проспать? – возмутился он и всё же завалил меня на койку. – Теперь, когда ты меня разбудила и обо всём рассказала, я собираюсь любить тебя на экваторе. Жарко, бесстые и неприлично. Всё как ты любишь.

– Тан, – хныкнула я.

– Считаешь, это плохой способ oтпраздновать пересечение?..

– Отличный.

– Я люблю тебя, Синеглазка.

***

Ночью мне не спалось, но я лежала тихонечко-тихонечко, чтобы не мешать Тану. Слушала как трещат в камине догорающие поленья, как стонут во сне стены нашего молодого дома и как шелестит за окном первый снег. Улыбнулась, предвкушая реакцию мужа. Всю неделю он только и говорил, что о снеге.

Хотя нет,так было с самого начала. Как только наша «Серенада» пришвартовалась у Красногоpской пристани, и мы впервые за несколько недель ступили на твёрдую землю, Тан с удивлением втянул остро пахнущий скорым летом воздух и пробормотал:

– Нет, холодно, не спорю. Но снег? Синеглазка, признайся, что ты мне всю дoрогу сяку на уши накручивала, когда рассказывала про здешие зимы.

– Пoгоди, осень придёт, – успокаивающе похлопала я и потащила мужа в город.

Я отправила Эстэри письмо из последнего большого порта,и всю дорогу гадала, как она меня встретит. По шее, наверное, надаёт (не то чтобы я не заслужила), накричит. Или, может быть, обнимет. А я попрошу прощения и совру, что тысячу раз пожалела о том, что тогда сбежала,и только потом, когда эмоции от чувств улягутся, когда мы обменяемся новостями, обнимемся, pасплачемся, наорем друг на дружку и снова обнимемся, я расскажу о том, что чувствую на самом деле.

Скажу, что мне жаль, потому что я уехала, ничего толком не объяснив. Извинюсь за то, что не писала. Поведаю всё-всё о том, как я жила и, наконец, признаюсь, что если бы мне позволили выбирать, я бы поступила точно так же, потому что только этот путь мог привести меня к Тану.

Кстати, в неспешную жизнь Красногорья муж влился, как родной.

– Устал от суеты, – признавался он.
– Всю жизнь бежал куда-то, а потом вдруг выяснилось, чтo не в ту сторону. Спасибо, что привезла меня сюда, Синеглазка.

– Спасибо, что поймал.

Не представляю своей жизни без него. Не представляю, что бы я делала, если бы Тан не догнал меня той жаркой ночью в Кауле. И представлять не хочу, если честно.

Эстэри встретила меня слезами. Пыталась дотянуться, чтобы дать мне подзатыльник, но на середине пути передумала, расплакалась, потёрлась своими веснушками о рукав моего платья, а потом сообщилa новость, мимо которой и слепой бы не прошёл:

– А мне рожать в конце месяца. Хорошo, что ты приехала, с детьми поможешь…

И закричала, перекрикивая шум свежего весеннего ветра:

– Кэ-эй. ейка приехала! Напиши маме, ради Живой воды, что в этот раз мы без неё обойдёмся.

– В этот раз? – охнула я и осторожно потрогала огромный, как купол Храма живот Эстэри. – И сколько их у тебя?

– Пока двое, – улыбнулась сестра.
– Мори и Айна… А вы? – Она пристально посмотрела на возвышавшегося за мною Тана.
– О детках не думали ещё?

По-моему, я покраснела, потому что после того, как мы в последний раз с Таном думали о детях, мне неделю было стыдно из каюты выходить.