Серенада для Черного колдуна

Мы с Таном прoмучились несколько часов, но нового почти ничего не узнали. все потому, что чёрный мэсан Палача боялся так же сильно, как и того, на кого работал.

– Всё равно порешат, – хрипел он, обливаясь потом и отчаянно сопротивляясь нашим внушениям.
– Нахо вон, говорят, в камере повесился… И я повешусь. Или утоплюсь. Или случайно упаду спиной на чей-нибудь нож. Раз уж попался, Дахир в живых не оставит.

– Это который Дахир?
– осторожно забросил удочку Тан, мягко-мягко набрасывая петлю на сознание утомленного долгим допросом мэсана. – Одноглазый с Привоза? Нашел кого бояться. От него-то я тебя смогу защитить.

– С Привоза?
– зашёлся в приступе кашля жирдяй.
– Грубо работаешь, Колдун. На такую удочку сопляк разве какой купится, а не Аргаро Сладкоголосый.
– Схватив перо, я тут же записала имя. Теперь мы хотя бы знали, как зовут нашего допрашиваемогo.
– Дахир с Привоза… Придумает тоже… Да если бы и с Привоза. Дахир же не без мозгов, руки марать не станет. Да и зачем, если для этого есть нужные люди?

– И много их?

– Да уж немало! За двадцать семь лет-то такую кашу можно было заварить, устанешь расхлебывать... Нет, эмир, эта рыбка тебе нe по зубам.

В тот день мы от Сладкоголосого больше ничего не добились. Тан распорядился, чтобы арестованного перевели в нижнюю камеру и чтобы при нем неотлучно находился один из чёрных витязей,и после этого мы покинули участок.

– Не переживай, Синеглазка, – утешал меня муж. – Мы и так узнали больше, чем я надеялся.

– Два имени – это много?
– скептически протянула я.

– Ты плохо слушала.
– Тан взял меня под руку и увлёк в сторону брошенного шкафами ската.
– На самом деле Сладкоголосый прямым текстом подтвердил мои подозрения о том, что тот, кто стоит за всем этим делом, скрывается во дворце.

– Да? – удивилась я.

– Да, – мне подмигнули.
– Пошли ужинать, а? В ресторацию. Ты как насчёт лэнарской кухни? Не возражаешь?

– Нет.

И всё равно, не смотря ни на что, я была разочарована (мечталось одним щелчком раскрыть весь заговор), к тому же чувствовала себя отвратительно, будто измазалась во всей той грязи, которую разливал вокруг себя ргаро. Терзая подлеца его же собственными воспоминаниями, заставляя его переживать ужас своих жертв, я словно сама побывала на его месте. Разбитая, поломанная, в растрепанных чувствах.

Нет, я не испытывала стыда за свою намеренную жестокость (мы Сладкоголосого и пальцем не тронули, но это не значит, что пытки ментальные лучше физических. Возможно, они даже хуже) и жалости к мэсану во мне не было ни капли. Но всё это было так неправильно. Почему в мире вообще рождаются такие люди, как кеиичи Нахо, Аргаро Сладкоголосый и сотни, сотни им подобных? Кто за это в oтвете? И в праве ли жители Султаната обвинять Танари в жестокости выбранных для борьбы со злом методов?

Ответов на эти вопросы у меня не было.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ, В КОТОРОЙ ПРОИСХОДИТ ПЕРВАЯ СЕМЕЙНЯ ССОРА

Гнева любящих надолго не хватает (с). Лэнарская народная мудрость

В «Лучшем поваре Королевства» по обыкновению было шумно и людно.

– Эмир-ша-иль! – Ижу, хозяин ресторации, выходец из Геррэнa*, красный, как безоблачный закат, увидев меня, посерел кожей и вмиг состарился лет на сорок. – мы… мы вас не ждали сегодня…

Все дело в том, что у меня тут был любимый столик. Находился он в самой удаленной от сцены нише, да к тому же, по моей просьбе, от общего зала его отгораживали ширмой из плотной ткани. Звуки она не приглушала, но я хотя бы не давился ужином под взглядами благородных подданных султана Акио.

– Вы же обычно заранее предупреждаете, а тут у племянника моего годовщина свадьбы…И я ваш столик… простите.

Я мысленно выругался и покрепче прижал к себе свою Синеглазку.

– Нет повода для расстройства! – Улыбнулся по возможности широко.
– Годовщина – этo же прекрасно… А что, других свободных мест в зале нет?

Ижу еще больше посерел и скорбно сложил бровки домиком.

– Есть. – Едва не плача. – Но возле самой сцены. И вы… вы…

– Своим видом испорчу аппетит вашим знатным гостям?

Это меня простые люди на улицах Каула не узнавали, а в полумраке зала «Лучшего повара Королевства» народ собирался исключительно непростой. Увы. И если бы здесь не кормили так вкусно...

– Я виноват! – всхлипнул Ижу и чуть попятился, будто в поисках наиболее подходящего места для коленопреклонения. – Всемо… всеме… не ве…

– Прекрати. Всё в порядке. Всё будет в порядке, если вы найдете для меня и моей супруги маски… – Оценивающий взгляд, который Ижу бросил на Синеглазку, мне категорически не понравился, и захотелось как-то осадить, но… Но взял себя в руки. – Возможно, мы своим таинственным видом лишь раззадорим ваших клиентов.

– Но ужин за мой счет! – немедленно вскинул вверх обе руки хозяин ресторации, а я благосклонно кивнул.

Кивнул. Хотя в другой ситуации непременно бы отказался. просто нечего пялиться на чужое! Я на неё сам еще не успел насмотреться.

В новом образе Синеглазка была безумно хороша. Я бы даже сказал, безукоризненно, если бы на ней были драгоценности, которые я до сих пор так и не нашел времени подарить. А новая прическа ей шла. Эти задорные беспорядочные спиральки, которые хотелось расчесать пальцами… И я был невероятно признателен ей за то, что она всё же решила подготовиться к Представлению, даже устыдился по тому поводу, как честно она исполняет свою часть изначально фальшивого договора.

Но всё равно совру, если скажу, что такая Синеглазка мне нравилась больше, чем та беглянка, которую я приволок в рам.

Ижу попросил, чтобы мы подождали его снаружи, но вернулся с двумя чёрными полумасками в руке прежде, чем я успел развести жену на очередную очаровательную улыбку.

– Позволишь?

Отпустив жестом Ижу, я выхватил у Синеглазки из рук тот аксессуар, который предназначался ей,и сам прилоил маску к лицу девчонки, не отказав себе в удовольствии обласкать порозовевшие щеки и всё-таки попробовал на ощупь новые кудряшки.

Она чуть наклонила голову, чтобы мне было удобнее завязывать ленточки на затылке, а я неожиданно для себя самого заявил:

– Я говорил, что тебе идёт новая прическа? Так вот… тебе же лучше больше не стричься.

– то что?
– она вскинулась, и меня неприятно задели протест и обида, промелькнувшие в её взгляде. – В пыточную отправишь?

Если бы она в конце фразы не улыбнулась, я бы вспылил, а так…

– В пыточную? Нет.

Победная усмешка Синеглазки выглядела так вкусно, что её хотелось не просто слизнуть, сожрать, жестко и жадно. Поэтому я, понимая, что никто мне сейчас этого сделать не позволит, злым голосом уточнил: